Александр Авраменко - Тевтон
Хлесткий выстрел прекращает мучения остроухого с распоротым осколком животом.
– Эй, камрады? Как у вас там?
– Стало полегче, – отвечают. – Спасибо!
И тут же еще голос, незнакомый, но свой:
– Так, народ, что делать? Мы на пятом ярусе. Зачистили верхний сектор полностью.
Хуго еще сообразить толком не успел, как уже ответ слышен:
– Вышел в генераторную, установил заряд. Всем, кто слышит – уходим!
– Черт побери!..
– О, Дева Мария!..
Уносили ноги в бешеном темпе. Быстро и весело. Назад-то легче, да и быстрее. Но все равно – бдили. Чтобы какой-нибудь особо инициативный растяжку не поставил, или тем паче на станковый пулемет посреди прохода не нарваться. Но Бог миловал. Влетели в свой динго, «отклеились», и – ходу. Доложили Брату-командующему, тот было варежку открыл выматериться, да как шарахнуло – даже обзорники потухли. Не выдержали фильтры. И болтанка была не в пример больше. На этой платформе одних боеприпасов почти две тысячи ластов. Достаточно, чтобы целую планету в нуль превратить. Пришло подтверждение с каракк, что своими антеннами-щупальцами поле боя сканировали: цель номер семь уничтожена…
Совсем другим тоном Брат приказал возвращаться на галеон для дозаправки, обеда и пополнения боезапаса. Динго стало швырять. Теперь, когда и топливо подходило к концу, и спасательные средства свой лимит исчерпали, голем вел корабль куда осторожнее. А вот огненных трасс дальше от места, где они чудеса творили, куда как больше стало. Шальные, так сказать. Так что приходилось тщательно рассчитывать курс.
Но вот и знакомая тушка. Плоская, широкая, ощетинившаяся выдвинутыми посадочными доками. Главный калибр ведет огонь, стреляя куда-то в пространство. Время от времени с направляющих срываются кассетные ракеты, несущие на себе по шестьдесят четыре протонных боеголовки с самонаведением. Оружие мощное, слов нет, но… неуклюжее. Выстреливаешь, скажем, облако обычной свинцовой дроби. Можно и железной, впрочем. Чувствительный взрыватель срабатывает, не принося никакого вреда. Да и расстреливают автоматические пушки их лихо. Но уж если попадет – уничтожение гарантировано. Даже одна из всех – уже выгодно. Но опять же дело это редкое…
Цепочка посадочных огней, марево силового поля. На этот раз ни ударов, ни тряски. Плавно застыли на месте.
– Покинуть корабль!
Сам – последний. Вернер вышел наружу – бойцы вповалку на полу лежат. Раскрытыми ртами воздух хватают. Да и у самого чего-то коленки задрожали. Трюмные носятся, системы закачивают, спассредства меняют. О! Уже спешат господа начальники!
Усилием воли Хуго удержался на подкосившихся ногах, а через минуту и слабость куда-то ушла. Застыл по стойке «смирно», поедая, как положено, глазами Брата-командующего. А у того глаза круглые и челюсть отвисшая…
Глава 19
Курт жадно глотал воду из услужливо поднесенной кем-то фляжки. Та успела нагреться и отдавала резким запахом резины. Победа далась тевтонам очень нелегко и очень дорогой ценой. Хотя это была все-таки первая победа, и ее значение трудно переоценить для планеты. Теперь из глаз горожан уйдет обреченность, вновь поднимется авторитет Капитула и Гроссмейстера. Да и моральный дух всех граждан тоже. Неизвестного врага можно и нужно бить! Всю свою историю Орден использовал одну тактику – вцепляться в горло врага мертвой хваткой и добивать его без пощады. Любой ценой, не считаясь с жертвами. Для достижения победы на чашу весов бросалось все. И теперь враг был разбит точно так же. Страшные потери в людях, множество раненых, которых даже чудо-медицина не сможет вытащить всех. Но достигнуто больше. Гораздо больше! Основная часть захватчиков уничтожена. Остались только небольшие отряды в оккупированных городах, но теперь с ними справятся регулярные части.
Его дети… Вальдхайм вздрогнул от этой мысли. Именно дети. И именно – его. Пусть опаленные войной, видевшие умирающих у них на руках друзей и просто других людей, понюхавшие пороха сполна, с обожженной душой. Они, сами того не зная, выбрали свою дальнейшую судьбу. А может, она избрала их. Теперь мальчишкам и девчонкам никогда не водить корабли между звезд, не исцелять болезни и раны. Отныне они – лучшие воины могучего и непобедимого Тевтонского Ордена! Да, им предстоит пройти еще очень и очень долгий путь, узнать и испытать много нового. Но это будет настоящая элита элит!..
Курт вернул флягу и словно очнулся – подножие холма, на вершине которого он расположил свой командный пункт, было заполнено народом. Его кнехты-добровольцы, которых можно было легко отличить по отсутствию брони и закопченной, порванной форме в пятнах крови. Личная гвардия, как кто-то прозвал курсантов и послушниц, стоящая перед ним в бронекостюмах, побитых пулями и осколками. И множество только что прибывших десантников. Но всех роднило одно – осветленные криком радости лица, горящие глаза и гордость! Они – победили! Все те, кто стоял сейчас на поле.
Вальдхайм медленно выпрямился, вскинул к небу руку, сжатую в кулак. Словно по мановению волшебной палочки все стихло, только свист оплакивающего жертвы ветра.
– Сегодня мы победили. Дорогой ценой, но поле битвы осталось за нами! И пусть никогда в памяти людской не сотрутся имена тех, кто пал, защищая Родину! Да будет так во имя Господа нашего и Пречистой Девы Марии! Аминь!
Из сотен глоток вырвалось ответное – аминь! Затем, без команды, люди, один за одним, опускались на колени, и через миг в небеса страшно и грозно взлетело:
Христос воскресеПосле всех мучений.Мы все должны возрадоваться этому,Христос станет нашим утешением.Кирие элейсон![29]
Если бы Он не воскрес,То мир бы перестал существовать.С тех пор, как Он воскрес,Мы хвалим Отца Иисуса Христа.
Кирие элейсон!Аллилуйя,Аллилуйя,Аллилуйя!
Мы все должны возрадоваться этому,Христос станет нашим утешением!Кирие элейсон!Здесь конец и Богу слава!
«Кирие элейсон! Кирие элейсон!..» – Вальдхайм стоял так же, как и все, на колене, склонив голову, и чувствовал, как по его грязным щекам сползает слеза, чертя белую дорожку. Но ему не было стыдно. Да и другим тоже. Плакали многие. Мужчины, женщины. Это не были слезы бессилия. Это было то, что иногда просто рвет горло, давит сердце – невысказанная боль за тех, кто пал с честью. Наконец гимн стих. Курт вновь поднялся – перед ним стояли четверо Братьев в плащах.
– Брат Курт фон Вальдхайм, Капитул Ордена благодарит тебя за твое свершение!
– Во славу Господа нашего и Пречистой Девы Марии!
Ударил себя по груди, отдавая честь.
– Но сражение закончилось, и мы хотели бы побеседовать с тобой.
Один из Братьев, со шрамом через левую щеку, многозначительно добавил:
– Наедине.
Не ожидая ответа, повернулся к Курту спиной, как бы случайно обнажив щиток на предплечье. Вальдхайм вздрогнул – сам Магистр?! Неужели Конрад фон Зикинген решил почтить его своим присутствием?! Шагнул следом и тут же почувствовал, как вслед за ним также одновременно сделала шаг и его новая команда. Личная гвардия. Вскинул предупреждающе руку.
– Возвращайтесь на базу и ждите меня там!
Услышав голос генерал-фельдмаршала, Магистр обернулся. На его тонких губах вдруг появилась улыбка:
– Граждане, не волнуйтесь. Мы поедем следом за вами. Ибо для беседы, которой мы просим удостоить нас Брата Курта, лучшего места, чем ваш лагерь, не найти…
Легкий кюбельваген мчался впереди грузовика. Брат Конрад решил объехать Новый Вюртемберг, чтобы не было лишней задержки. Похоже, что Магистр торопился, впрочем, это объяснялось легко: уж слишком много дел свалилось из-за войны на плечи главы Ордена. Четверо сидящих в машине людей за весь четырехчасовой путь не произнесли ни слова. Наверное, потому, что едва ваген тронулся, как молодой генерал просто заснул глубоким спокойным сном человека, исполнившего свой долг, но отдавшего для этого все силы…
Наконец машина замерла перед маревом силовой стены, ограждающей базу, и Курт тут же очнулся. Смущенно пробормотал извинения, затем тронул несколько клавиш на раухере, вмонтированном в доспех. В переливающейся ограде появился проход, и кюбельваген въехал внутрь. Едва замер на месте, как от стены барака отделилась тонкая девичья фигура и бросилась к машине, но словно споткнулась, когда увидела, что Курт не один, а с незнакомыми рыцарями.
– Маэй! Приготовь нам чего-нибудь перекусить, да и детей накормить надо…
Странно, но из грузовика никто не вылезал. Удивленный Вальдхайм взглядом испросил разрешения и, получив утвердительный кивок, направился к вагену. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять – причин для беспокойства нет. Просто мальчишки и девчонки, вымотавшись в сражении, спали мертвецким сном.
– Пройдемте, Братья.
Магистр взглянул на пленную фэллу с любопытством.
