Алексей Бессонов - Алые крылья (сборник)
– Какое у него корыто?
– «Трэйсер», в отличном состоянии.
– Значит, он и сам сможет продержаться какое-то время. А вот что касается точки рандеву…
– Я совсем плох в навигации, – признался Этерлен. – Может быть, Хикки сообразит?
Кришталь презрительно махнул рукой и закатил глаза.
– Через двадцать два часа, – сказал он, – плюс-минус на подмыться. Через двадцать два часа мы будем в точке рандеву.
Не обращая никакого внимания на остальных, он подошел к пульту и вызвал вахтенного офицера, затем штурмана. Несколько минут спустя по всему телу «Циклопа» пробежала довольно ощутимая волна вибрации. Ударив эволюционными двигателями, громадный линкор начал выбираться за пределы системы.
– Мне срочно нужна связь, – подпрыгнул вдруг Этерлен. – Штрих-кодер, и – дальняя, срочно.
Кришталь снова вылез из кресла.
– Ну, что у нас на этот раз? – лениво спросил Лоссберг, глядя, как Этерлен колдует над пультом, набирая позывные.
– Да дурное в общем-то дело, – ответил Хикки. – Ты слышал о таком джентльмене, как Каспар Кирпатрик?
– Я даже за ним гонялся. – Лоссберг вновь наполнил свой стакан, с задумчивостью пригубил и потрепал ладонью корешок своего фолианта (Хикки никак не мог разобрать название книги), – А потом мне сделали небольшое обрезание и сказали, что ни-ни, что Каспарчик – цяця, и трогать его не следует. А то со мной будет бяка, вот как. Вообще, если честно, то пошли б вы все к черту в жопу! – добавил он с горечью. – Уж так мне надоели ваши интриги, что сил нет. Ерунда ведь получается: того трогай, этого не трогай… а потом все опять – шиворот-навыворот.
Хикки залпом допил свою порцию и проследил, как Кришталь наливает ему по-новой. Кажется, я начинаю кое-что понимать, сказал он себе. Очевидно, за последние пять лет в мире действительно многое изменилось. Раньше СБ не решалась играть с такими уродами, как Каспарчик. Всякие, конечно, бывали, но больше как-то по-мелочи: крупную рыбу старались давить без компромиссов. Видно, дела действительно стали плохи.
– Так это Каспарчика нам надо дотащить до Килборна? – спросил молчавший до того Кришталь. – Ну, анекдот! Его как: своим ходом, или это вот… в упаковке?
– Живым и здоровым, – вздохнул Хикки. – от него сейчас очень многое зависит. Целая сверхсекретная разработка…
– Пошел ты со своими секретами, – фыркнул Лоссберг. – Я их всех… Слушай, – обратился он к Кришталю, – ты не кормил Этерлена лимонами?
– Лимонами?! – не понял тот.
– Или хурмой… ты посмотри на его рыло! Что это он такое съел-то, а?
Все посмотрели на Этерлена. Его голова была окутана полупрозрачной сферой индивидуального аудиополя, но Хикки хорошо видел, что лицо генерала было чрезвычайно кислым. Можно было подумать, что кто-то действительно заставил его сунуть в рот пару лимонов.
– В самом деле, что это с ним? – удивился Хикки. – Я его таким еще не видел.
– Я подозреваю, что его кто-то зверски обрадовал. Его верхние врата сжались, и энергетически он сейчас слабее чахоточного. Когда закончит, ему надо будет выпить, – решил Лоссберг.
Хикки не слишком понял, о каких вратах толковал проспиртованный ас, но насчет выпивки он оказался безусловно прав: закончив беседу, Этерлен без сил упал в кресло и залпом употребил стакан рому.
– Закусил бы, – участливо предложил Хикки, пододвинув ему коробку с конфетами.
– Отстань… Я вас поздравляю, джентльмены: главкомом ВКС назначен маршал Гласс.
– О, – сказа Лоссберг, и в салоне повисла тяжелая тишина.
Маршала Гласса они все знали очень хорошо. Махровый армейский дуб, девяностолетний трезвенник и резонер, он превратил Генштаб в совершенно закосневшую структуру, способную лишь на создание бесчисленного количества циркуляров и инструкций, которые поражали своим идиотизмом даже старых, кадровых дуроломов. Гласс же, беспрестанно интригуя, добился отставки большинства грамотных молодых маршалов, засадив Генеральный Штаб ВКС порослью таких же, как и сам он, желчных маразматиков. Носить эполеты они еще могли, но вот разбираться в стремительно меняющейся обстановке последних предвоенных лет – уже никак.
– Для нас это меняет очень многое, – промычал Этерлен. – Ты понимаешь?
Хикки понимал. Теперь уже не Флот будет выполнять директивы СБ, а, скорее, наоборот. Раз на «троне» расселся Гласс, это значит, что флотскую разведку возглавят его приятели с палочками, извлеченные из небытия полузаброшенных гарнизонов, где они сидели, как старые грибы, в ожидании своего срока. Энергичное поколение сорока-пятидесятилетних немедленно отправят в отставку, а на их место сунут столетних старцев, с которыми нынешний главком когда-то начинал службу. Вся эта публика терпеть не может «умников в черном», имеющих привычку совать нос в каждую дырку, и естественно, благодаря им сорвутся десятки наработок, на которые были потрачены годы.
– Дед приказал предельно ускорить исполнение проекта «Ковчег», – глухо сказал Этерлен. – А мы с тобой – его часть. Нам во что бы то ни стало нужно догнать Каспарчика и убедить его прекратить шутки с мочиловом конвойных королей. Иначе – крышка. Иначе мы уже никого ни в чем не убедим. Сэмми, ты уверен, что мы успеем вовремя?
– Вы какую академию заканчивали, ваша милость? – желчно осведомился Кришталь.
– СБ, отделение внутренней разведки. А в университете защитился по общественным наукам.
– Вот и занимайтесь своими общественными науками. А я заканчивал штурманский факультет, и поэтому я – умею считать два плюс два… Надеюсь, завтрашний день пройдет без особых сюрпризов: у меня день рождения.
* * *Проснувшись, Хикки с Этерленом застали на пятидесятой палубе любопытную картину. Весь свободный от вахты экипаж был построен посреди широкого светлого коридора. На правом фланге ухмылялись старшие офицеры, там же скалился и Лоссберг, сменивший халат на темно-синий повседневный мундир, а перед строем, вытянувшись в струнку, торчал Кришталь, весь в белом сиянии парадно-строевой формы. В сверкающей коже его ботфорт отражались желтоватые потолочные плафоны. На боку полковника Хикки с некоторым удивлением разглядел длинный наградной меч с роскошной гардой. Экипаж трижды прокричал поздравление, Кришталь поклонился и лающе приказал офицерам развести народ по местам.
В белом он выглядел непривычно строго и даже, наверное, сурово. Хикки ожидал увидеть именинника опухшим с похмелья, однако Кришталь был свеж и подтянут – сказывалось время, проведенное в компании Лоссберга. Его рыжие волосы свободно лежали на плечах, свешиваясь на спину и грудь, под левым карманом мокро поблескивал алым лаком Рыцарский Крест, и Хикки вдруг поймал себя на мысли, что за последние годы Сэмми узменился до неузнаваемости. Внешне он, наверное, остался почти тем же смешливым мальчишкой, но вот в глазах его появилась наконец сизая сталь настоящего аса, заработавшего свои кресты не в штабных коридорах, а в десятках яростных атак.
– Наши поздравления, полковник, – поклонился Этерлен, подходя к имениннику. – Сколько ж это вам?..
– Двадцать девять, – вздохнул Кришталь. – Не много и не мало. Вы уже завтракали? Идемте в салон.
Корабельное время «Циклопа» не совпадало с временем Портленда, по которому жил Хикки, и ему пришлось лечь спать на несколько часов позже, чем обычно – подскакивать задолго до завтрака Хикки не хотелось – зато он не отказал себе в удовольствии выспаться как следует и, как ни странно, спалось ему гораздо лучше, чем дома. Кришталь поселил их в роскошных резервных «люксах» рядом с собственными апартаментами и в двух шагах от каюты Лоссберга. Здесь, в окружении металла и пластиков, среди едва ощутимой вибрации громадных механизмов корабля, Хикки наконец почуствовал себя в покое и безопасности. С детства болтавшийся в космосе на тренажах, он давно привык к мысли, что надежнее боевого звездолета может быть только могила.
За столом Лоссберг содрал с себя китель, швырнул его вместе с ремнями на диван, и тщательно обнюхал приготовленные на завтрак яства. Нос его шевелился, как у любопытной мыши.
– Так, – сказал он, закатывая рукава форменной сорочки, на которой слабо посверкивали смешные маленькие погончики с одним большим крестом. – Вот мы и дожились до пережаренной утки. Сколько можно повторять, что за автоматикой все-таки надо следить, а то она нам нажарит! Эти идиоты, – вздохнул Лоссберг, – напоминают мою почтеннейшую супругу, чтоб ее вынесло сквозь дюзы: она тоже считает, что думать головой вредно… что бы ни делать, лишь бы не думать. А то волосы выпадут – вот как у нашего именинника.
– Мог бы и заткнуться, – отвернулся Кришталь.
Завтрак постепенно перетек в философскую беседу, солировал в которой Лоссберг: небольшая порция рома привела его в хорошее настроение. Мало-помалу салон заполнялся сигарным дымом – слабо шипящие вентиляторы упрямо гнали его прочь, но не справлялись со своей работой. Кришталь вдруг поглядел на свой хронометр и встал из-за стола.
