КОМ-5 (Казачий Особый Механизированный, часть 5) - Ольга Войлошникова
Нет, ты глянь! Тут дуэль скоро, а он подкрасться ко мне неслышно пытается, шалопутный.
Не оборачиваясь, я спросил:
— Ну что, твоё сиятельство? Готов? — как-то само собой переключился на «ты», по боевой привычке.
Но Дашков принял это легко и сразу, даже внимания особо не обратил. Только слегка разочарованно вздохнул, что его почуяли:
— Готов.
— Не-е, ещё не готов, — усмехнулся я. — Вот я тебе сейчас скажу, что у нас вместо трёх противников — пятеро. Вот тогда будешь готов!
— Как — пятеро? Когда скажешь? Да что такое, я уже запутался, Илья! — он живо подскочил к барьеру.
— Противников пятеро. Там ещё двое вызвались. Обошлось без ругани и прочей шелухи.
Дашков восхищённо закрутил головой, стремясь разом охватить всё — и дуэльную площадку, и противников, и зрителей…
— Круто! Давно я так не веселился!
Я хлопнул его по плечу.
— Наш человек! Пошли!
Я скинул китель, отдал его и саблю улыбающемуся Серго, и мы вступили на песок арены.
19. ДУЭЛЬ
НАЧАЛОСЬ
— Господа, вы согласны с изменением количества бойцов у противника? — ещё раз, в соответствии с дуэльным кодексом, уточнил Иван.
— Да, согласны, — за нас обоих ответил Михаил. Я подтверждающе кивнул.
— Отлично. По правилам я обязан спросить: не желаете примириться?
— Нет.
— Господа, а вы? — это уже противникам.
— Нет! — первым ответил Толстой, и вся их группа забурчала, мол — нет-нет.
Отлично!
Я улыбнулся.
Иван обернулся ко мне, мельком ободряюще подмигнул и быстрым шагом вышел за границу дуэльной площадки.
— К бою, господа.
Я рулю?
Ага!
Маги противников окутались щитами. Каждый своим. Патрик так вообще окружил себя подобием плетёного деревянного кокона. Гуриец принял форму огромного барса. А позади меня полыхнуло чудовищным жаром. Я невольно оглянулся. Позади и чуть слева от меня на месте молодого князя Дашкова стоял пятиметровый столб белого огня, в котором с трудом угадывалась человеческая фигура.
Мощно! Теперь я!
Зверь подпрыгнул и рухнул на песок уже своей трёхтонной тушей. Поверх шкуры я накинул защиту, заставив нас полыхать северным сиянием. Барс, увидев высшего белого медведя, взъерошился весь, превратившись в одну сплошную щётку. Я слегка развернулся в его сторону и позволил Зверю издать настоящий боевой рёв. Зубы вспыхнули синим огнём. Барс, не выдержав ментального давления, вылетел с круга арены. Минус один!
— Мой ход!
Шелестящий голос позади меня совершенно не походил на человеческий. Таким голосом «говорит» таёжный верховой пожар, когда идёт стена огня, и сосны вспыхивают, словно свечки — одна за другой.
Мимо моего плеча со свистом пролетел сгусток огня. И вовсе не изящный и стильный протуберанец, какие Михаил нам в обеденный перерыв показывал. Сейчас это был ослепительно-белый феникс*. И свист его действительно напоминал яростный орлиный клич. Очень крупного такого орла. По ушам резануло.
*Одно из огненных заклинаний высшего порядка.
Шамбурин и Тышздецкий на чистых рефлексах успели выставить щиты. Феникс ударил ровно в их стык. Вода и воздух — не лучшее средство остановить огонь такой силы. Раздался взрыв, и арену заволокло раскалённым паром.
А теперь мы!
Давай!
Сквозь завесу пара к нам шагнуло что-то громоздкое.
Ух ты! Мой размерчик!
Ветер чуть снёс пар в сторону, и я увидел громадного земляного голема. Нет, неправильно! Каменный доспех! Фирменное фамильное заклинание Толстых, которое позволяло магу совершенно спокойно, на равных драться в рукопашную с шагоходами. Только сейчас ему противостоял не шагоход! С привычным рыком Зверь выпустил полуметровые голубые серпы когтей и бросился на шагающую каменную фигуру. А я поймал себя на мысли, что находиться в теле дерущегося высшего медведя — это словно находиться на месте стрелка в шагоходе, которым управляет Хаген.
Я лучше!
Конечно! Но согласись — похоже?
Ага!
Пока Зверь, вися на каменном доспехе, с увлечением откалывал от него куски, попутно умудряясь отбивать удары здоровенных рук, я успевал поливать поляка и умника всеми вариантами льда, которые приходили мне в голову. Должен же был повториться кумулятивный эффект от столкновения заклинаний! Потому что с другой стороны их активно припекал Дашков.
В них летели и банальные снежные ядра, и ледяные копья. С обычными заклинаниями противники успешно справлялись, а ледяные копья поляк и вовсе отбивал непонятной полупрозрачной саблей. А вот с ледяным вихрем, наполненным снегом, им справиться не удалось. Вернее, остановить-то они его остановили. А вот воткнувшийся в него феникс Дашкова — не смогли. Хлопнул очередной взрыв, и ошпаренные маги вылетели с Арены.
Минус два! И тут меня сдёрнуло с каменного доспеха. Гибкие шипастые плети, в которых уже с трудом угадывалось что-то растительное, обвили мою тушу и принялись сдавливать.
Неприятно.
Ага! Секунду! Я нарастил щит и добавил в него холода. Шипы принялись с неприятным скрежетом ломаться о доспех.
Ты глянь, не нравится ему холод! У нас на северах и не растёт толком ничего большого из-за этого! А если так?
Зверь дыхнул стылым холодом на ближайшую ветвь и с хрустом обломил её.
О! Лучше!
— Берегись! — Опять этот шелестящий голос.
Я успел поднять морду и отбил летящую в меня руку каменного доспеха Толстого. Точнее, Зверь её тупо откусил!
А что так можно было?
Можно. Но не всегда. Зубы жалко!
Эт ты прав.
Я отскочил и увидел висящего в огромной огненной ладони Патрика. Тот пытался прикрыться деревянными плетями, но получалось у него это их вон рук плохо — дерево огню не соперник вообще.
— Не убивать! — проревел я.
— Хорошо, — с некоторым сожалением прошелестел Дашков.
У-ух! Зверь увернулся от восстановившего доспех Толстого и запрыгнул ему на загривок.
Ты вообще медведь или кошка?
Зверь творил страшное. Он рвал каменную плоть всеми четырьмя лапами, умудряясь висеть на доспехе, словно на шатающемся дереве. Оно конечно, в своей броне Толстой весил — мама не горюй, но и я тоже не был пушинкой. А когда в толще камня показалось лицо Никиты, я увидел, что тот уже на грани. Уж не знаю — как, но прямо понятно было — сильнейшее магическое истощение.
— Сдавайся! — проревел я в его бешеные глаза, и доспех осыпался щебнем. А в куче камня полузасыпанный сидел Никита и судорожно глотал воздух.
— Сдаюсь, — прохрипел он.
— Долго ты… — недовольно протянул голос сзади. — Чего ты с ним возился?
— Так, я ж не хотел его убивать, вот если б
