Сильные не убивают - Яна Каляева
Ни черта не понимаю. Спрашиваю Токс:
— Какое еще давление? О чем они вообще?
— Великие Князь и Княгиня имеют в виду, что не обязывают меня таким образом нанести им визит.
— Ух ты, а они что, приглашали? А чего ты не съездишь к ним, в самом деле? Неужели не интересно, что там как у этих аристократов?
Токс врубает встроенный морозильник где-то на четверть мощности:
— Видишь ли, милая Соль, с точки зрения дипломатических протоколов визит мастера-друида Инис Мона к провинциальным аристократам был бы… не вполне уместен. Такого рода мероприятия планируются за годы вперед через специальные службы. С другой стороны, я нахожусь в изгнании и поэтому не имею ни прав, ни обязанностей, связанных с дипломатическим представительством. Тем не менее, если я приму хотя бы приглашение на чашку чая, это может быть расценено как политический жест.
— Фу-ты ну-ты, какие мы вдруг важные!
Забавно, Токс вообще не жмет жить у простых кхазадов и блевать под их окнами — в последнее время, правда, такого не было, но я-то помню… А вот выпить чаю у аристократов — сразу политический жест. Хорошо, что я — безродная тварь и в этих цирлих-манирлих разбираться не обязана.
— По-хорошему, лучше бы вернуть им перевод… — задумчиво тянет Токс.
— Даже не думай! Ты счета с продовольственной базы видела? Аристократы тоже люди, нехай бескорыстно творят добро!
Красивых жестов мы позволить себе не можем — мои заработки, как назло, именно сейчас стали сходить на нет. Похоже, до контрабасов дошло, что переписки в чатах небезопасны. Ленни писал программу, распознающую речь и вычленяющую ключевые слова из телефонных переговоров, но работала она нестабильно. По ночам я часами отслушивала фрагменты разговоров, но ничего полезного для нас оттуда выудить не удавалось.
Мне требовался новый источник заработка. Переходить от работы по существу милицейским агентом к обычному воровству с целью наживы я была пока не готова — то есть этот вариант оставался на самый крайний случай. Другим очевидным и даже относительно законным способом поднять бабла было сталкерство — походы в Хтонь за ингредиентами. Там, конечно, водятся твари поопаснее тупых неповоротливых жуков, ну так и я вроде не пальцем деланная. Как грозу жуков меня без проблем приняли бы даже в крутую команду. Но я не знаю точно, чем поход в Хтонь обернется в свете моих своеобразных отношений с разумной теневой плесенью. «В следующий раз ты придешь сюда, чтобы остаться навсегда», сказал безликий собеседник, и видит бог, я не хотела выяснять, что он имел в виду… Поздравляю, Соль, ты — избранная. Избранная разумной плесенью.
В общем, пока мы кое-как справлялись, но я находилась в активном поиске источников дохода.
Первая неделя работы детского дома — между собой мы называли его просто Домом, и дети это у нас переняли — оказалась не такой уж и катастрофой. Часть мебели и спортивного снаряжения детки разнесли в щепки, однако многое устояло. Разумеется, случались драки, но даже до переломов не доходило — ограничивалось синяками. Драчунам я говорила, что раз они уже сами все умеют, значит, мои занятия им ни к чему — в какой-то мере это действовало. Перспектива заработка неплохо мотивировала на домашний труд. Разумеется, белые вещи оказались постираны вместе с цветными, так что теперь все щеголяли в изысканных оттенках грязно-розового. Половину посуды при мытье детки благополучно перебили, во время уборки грязь старательно распихивали по углам. Но все-таки обещанные зарплаты я выдала всем без штрафов — надо поощрять энтузиазм.
Тогда у меня зародилась робкая надежда, что, может, три главных правила сработают и мы как-нибудь избежим здесь по-настоящему плохих вещей.
Уже на другой день стало беспощадно ясно, насколько жалкой была эта иллюзия.
Глава 16
Его первый поцелуй
— Ты велела сразу сказать, если что-то такое случится, — мнется воспитательница.
— Ну что, что? Давай, вываливай уже.
— Еж отнимает деньги у младших.
Еж… Тот паренек с высоким панковским гребнем. Хреново, что именно он — прирожденный лидер, ребята на него оглядываются. Хреново, что такое происходит уже на второй неделе.
Тем больше причин пресечь это сразу.
— Позови сюда Ежа.
Кабинета у меня нет. «Сюда» — это в пустое помещение, выделенное под класс. Отремонтировать его не успели, здесь только ободранные стены да пара шатающихся стульев. Каков директор, такова и резиденция.
Воспитательница заталкивает внутрь сутулого подростка. Накидываюсь на него:
— Ну что за нах, Еж? Чего тебе не понятно с правилами?
— С какими еще правилами, ять?
Глаза скошены в сторону — первый признак лжи.
— Позавчера все получили первые зарплаты. Почему ты отнимаешь деньги у других?
— Кто, я, нах⁈ Ничего я ни у кого не отнимал, врот!
Еж слишком горячится, избыточно жестикулирует — его возмущение выглядит неестественным. Мы, снага, просты как валенки, и актеры из нас так себе…
— А если я спрошу у младших, где заработанные ими деньги?
— Они скажут, что все профукали нах!
— А если я проверю места, где они их якобы потратили?
Еж складывает руки на груди, низко опускает голову и молчит, упрямо глядя на меня исподлобья.
— Вот как мы поступим. Ты вернешь всем, у кого что взял. И больше никогда не будешь так поступать. Идет?
Еж продолжает угрюмо молчать. Странно, но выражение лица у него сейчас такое, какое бывает иногда у Токс — упрямая мрачная обреченность. Казалось бы, где прекрасная эльфийка и где уродливый снага — а что-то есть неуловимо общее. С таким лицом принимают бой, зная, что победить в нем невозможно…
— Еж, не надо так. Расскажи мне, что происходит.
Бесполезно — парень молчит как партизан, потом бормочет сквозь зубы:
— Ты, ска, не поймешь.
— Чего, чего я не пойму?
Но больше мне не удается вытрясти из Ежа ни слова.
Эх, а я же обещала, что никого из них не
