Застрянец - Артём Кочеровский
Слопав здоровенную тарелку каши с маслом, я натянул рабочие штаны и кофту. Впереди меня ждал десятичасовой рабочий день. Сейчас я трудился над тем, что проверял все камни на западной стене, и крепил ненадёжные глиняным раствором.
Прошло уже больше двух недель, с тех пор как я согласился помогать Седому. За то время я понял одну вещь. Первые несколько дней я в основном валялся и ждал, пока станет полегче с боком, потом по-тихому включился в работу. Появились силы, и я кинулся ремонтировать, подлатывать, менять и поправлять всё, до чего мог дотянуться.
Жил с твёрдым убеждением, что сейчас быстренько подлатаю стариковское наследие и свалю за забор. Не тут-то было.
Скоро стало понятно, что стройку это не закончить никогда. Во всяком случае нам с Седым. Только мы ремонтировали одно, как осыпалось другое. Заканчивали третье, появлялась четвёртая дырка.
Вариантов решения проблемы я насчитал три. Первый — забить на суеверия Седого и пригнать сюда бригаду работяг; второй — признать, что дед просто развёл меня, разорвать соглашение в одностороннем порядке и свалить; третий — работать, просто работать. И ведь работал.
И всё из-за этой комнаты. То, что она давала мне ночью, стояло прозябания на этом холме. Нужно сказать, что я работал даже с толикой удовольствия. Напитавшись энергией ночью, я должен был переработать её днём. Работал, будто трансформатор. Утренние пробежки, купание и долгая монотонная работа отлично справлялись с этим. К вечеру я получал заслуженное умиротворение, приятную усталость и время для тренировок со способностями.
По поводу денег Седой оказался непреклонен. Взял три сотни на материалы, а остальное оставил. Тем не менее я заставил его взять больше. Не на стройку — на еду.
Есть я стал очень много, а на одной каше и булках с чаем далеко не уедешь. Седой согласился ходить на рынок за нормальными продуктами. И теперь с кухни доносились запахи жареной рыбы, тушеного мяса.
— Я пошёл! — крикнул Седой и потопал вниз с холма.
— Ага! — ответил я и выглянул из-за стены.
Дождался, пока старик исчезнет из виду, на носках перешёл к восточной стене и присвистнул. Трава зашевелилась, в тридцати метрах высунулась голова.
— Можно?
— Давай!
Прижимаясь к земле и семеня ногами, Крис подбежал к храму. Я взял пацана под руку и провёл к заднему входу. Через внутренности храма мы перебрались на кухню, окошко которой выходило к тропе, ведущей в город. Там мы могли спокойно пить чай и следить, когда вернётся Седой. Крис был быстрым и ловким мальцом, а потому успевал выскочить до того, как Седой нас спалит.
— Вот! — шёпотом сказал Крис и протянул мне конверт.
— Опять? — я взял бумагу и повертел в руках.
Крис пожал плечами, потянулся к кружке. Глупо было с моей стороны думать, что пацан так просто меня отпустит. Я-то с ним попрощался тогда возле Башни, а он думал иначе. Следил за мной и, быть может, намеревался пойти и за стену, если бы это понадобилось.
Так уж случилось, что случайный навык Криса — быстро перезаряжать мушкеты — в корне изменил его жизнь. И дело было не только в деньгах и работе на господина. Крис повзрослел.
Повидав всё то, что творилось в Башне, став посыльным на встрече со шпионом, поучаствовав в бойне, о которой до сих пор без конца говорили в Виктомске, он не мог просто так вернуться к жизни обычного мальчишки. Сегодня он подаёт мне мушкеты, чтобы я сносил головы неадекватным рыбакам, а завтра со сверстниками кидает камушки в море? Нет. Назад такое уже не откатить.
Вот, Крису ничего и не оставалось, кроме как проследить за мной. И он был чертовски счастлив, узнав, что я не ушёл.
— Так, ты ей рассказал или нет? — спросил я уже про третье письмо от Влады.
— Нет! — уверенно помотал головой Крис.
Пацан сказал, что она сама нашла его в квартале Глинских и передала письмо. Крис клянётся, что сказал, что не знает, где я. Но та настояла, мол: если вдруг он объявится, передай письмо.
— Странно, — я постучал концертом по столу. — Если я на первое письмо не ответил, значит, ты меня не нашёл?
— Ага, — кивнул Крис, откусывая булку.
— Тогда зачем она второе написала?
Крис растянул набитый рот в широченной улыбке.
— Жуй давай! — я шлёпнул его письмом по башке. — Сам бы лучше себе девку нашёл!
— Гы-гы!
В письмах Влада справлялась о моём здоровье, настроении и интересах. Стандартное: «Привет. Как дела? Чё делаешь?». Спрашивала про случай в башне и, ссылаясь на дела с матерью, спрашивала — не собираюсь ли я к ним в гости. В общем, как порядочная девчонка, она ждала принца на белом коне и выдерживала строгость. Вроде и нечего такого, но я-то понимал. Если девчонка сама пишет тебе, то просто разговорчиками это не закончится. Воспоминания о шикарных формах Влады меня часто уносили во влажные фантазии.
В моменты накала только комната-вытрезвитель и спасала. Достаточно было представить, как Влада своей мягкой рукой выводит красивые буквы на листе бумаги, как по её руке уже ползла моя жадная рука, а потом я перебирался поближе к упругим и круглым местам.
Одичаю в этом храме.
— Не вздумай проболтаться, малец! Меня ни для кого нету, понял?!
Пацан проглотил булку и своим фирменным жестом с вырванным клоком волос дал понять, что он — могила.
— Что в городе творится?
— Пропажи продолжаются, — грустно ответил Крис. — Теперь ещё больше стало.
— Сколько?
— Каждую неделю один у нас, потом один у Мясника и раз в две недели у Ростопчиной.
Фиго́вые новости. Как бы это ни было связано с подготовкой к обращению второго харва. Уж в две головы, а вернее — в две пачки голов — они быстро сожрут Виктомск. Где второй, там и третий.
— Мещерский приезжал, — продолжил Крис. — Денег привёз, еды и вина. Сказал, что все должны отпраздновать именины кого-то там…, — пацан почесал голову. — Деда его, что ли…
— Ясно.
— Подкупал нас, — сам всё понял Крис. — Мы вкусно поели, но Мещерского всё равно не любят. А вот про вас, господин, опять люди говорят. Поняли, что дела хуже стали, шепчутся между собой.
— Меня это больше не касается.
— До всех дошло, что пропажи людей неслучайны. Люди и раньше знали, но сказать боялись. Кто первый об этом говорил тот и пропадал. А все устали. Рыбаки собрались в Весельчаке и договорились новый патруль сделать в
