Великая распря - Amazerak
Глава 15
Пленные устроили побег — это сразу стало понятно. Трёх вахтенных не хватило, чтобы сдержать их. Теперь в доме грохотала стрельба, а несколько человек уматывали, прихватив с собой наше оружие.
— Стоять! — я выпустил по беглецам длинную очередь, опустошив за секунду весь магазин.
Один боец споткнулся, чуть не упал, но побежал дальше. Другой стал стрелять в меня из карабина. Я отбросил бесполезный автомат и ринулся со всех ног наперерез троице.
На ходу создал перед собой хитросплетение нитей, образовав защитную оболочку из уплотнённого воздуха. Пуля, выпущенная из карабина, прошила оболочку и ударила мне над левым глазом, другая — куда-то в область живота, но я едва почувствовал это. Тем не менее, несколько узлов пропали, что значило ослабление щита.
Остальные двое пленников вместо того, чтобы удирать, повернулись и ко мне и, пятясь, стали высаживать в мою сторону рожки своих автоматов. Но я уже был рядом.
Сбил с ног парня с карабином. При себе у меня всегда был нож с особым клинком из чёрной стали, он и сейчас лежал в ножнах, ожидая своей очереди. Я выхватил его. Противник закрылся рукой, и клинок вонзился в предплечье. Даже фибральная сеть не помогла. Боец вмиг утратил возможность сопротивляться. Короткий замах, нож вошёл под ключицу, а затем — в шею по самую рукоять. Стоило его выдернуть, как мне в лицо брызнула кровь.
Не медля ни секунды, я сорвался с места и ринулся на остальных двух. Те уже поняли, что меня не остановить и бросились наутёк, но я быстро настиг одного и повалил. Тот шлёпнулся ничком на газон. Два стремительных удара ножом в спину — и я побежал за третьим. Последний беглец имел все шансы удрать, но споткнулся о бордюр и потерял скорость. Этот третий оказался сотником. Однако теперь на нём не было блокирующего ошейника.
Я налетел на него сзади, ударив ножом в спину. Остриё словно в деревяшку воткнулось. Сотник упал и я вслед за ним. Началась возня. Противник оказался очень сильным, судя по тому, что нож не пробил его кожу, да и отбивался он активнее остальных. Он блокировал мою руку, не давая ударить. Ему даже удалось отпихнуть меня и подняться. Но я опять повалил его. Клинок снова воткнулся в деревянную плоть. Один раз, другой… третий же раз нож вошёл в живот моего врага легко, словно в масло. Сотник заорал от боли. Два удара в грудь, и он затих.
Оставив эту троицу истекать кровью, я бросился к двери дома.
Ещё двоих пленных встретил в холле первого этаже. Мы столкнулись нос к носу. У одного имелся в руках автомат. Очередь была выпущена почти в упор, и я ощутил подряд десяток противных уколов по всему телу, словно иголкой кто-то прошёлся. Боль — первый знак, что защита слабеет.
Но больше беглец ничего не успел сделать. Я налетел на него, как ястреб на кролика. На ходу принялся бить ножом в живот. Противник скрючился на полу, а я хотел погнаться за вторым, но тот уже выскочил на улицу. А тем временем с лестницы, ведущей в подвал, выбежали ещё двое.
Я бросился им наперерез. Мощным рывком, как в американском футболе, сбил последнего с ног. Он пытался подняться, но я опередил его. Удар кулаком в голову снова уложил бойца на бетонный пол, а нож несколько раз вонзился под рёбра, закончив бессмысленный побег.
В одной из комнат до сих пор грохотали автоматные очереди, и я побежал туда. Один из наших дружинников стоял у окна в полный рост и стрелял на улицу. Шмель лежал возле сломанного кресла и держался за окровавленный живот.
— Вот же уроды! — процедил он. — Бежали, суки! Костя, достань перевязочный пакет, а то я сейчас кровью истеку.
Фибральная сеть Шмеля выглядела плохо, особенно в районе живота, куда попало несколько пуль. Одна из них всё же ранила нашего сотника. Мы с бойцом, который стрелял в окно, стали оказывать первую помощь. Шмель находился в полуобморочном состоянии. Я наложил на рану повязку, после чего снял с головы сотника гарнитуру рации и, вызвав штаб, потребовал подкрепление и медиков.
Шмель оказался не единственным, кому требовалась помощь. В одной из комнат были два бойца, один из которых погиб на месте, а второй тоже валялся с пулевым ранением. Погибли и те, кто охранял пленных. Однако у противника тоже имелись потери. Были убиты пятеро, если не считать бойцов, павших от моей руки. Остальным удалось удрать.
Как позже я узнал от парней, которые во время происшествия находились в доме, вначале в подвале стали раздаваться шум, крики и стрельба, а потом пленники всей толпой повалили вверх по лестнице. У некоторых было оружие. Они бежали напролом, стреляя на ходу во всех подряд. Остальные шли в рукопашную, используя, в том числе, и блокирующие нити сковывающие движения. Напор был столь сильным и стремительный, что многие растерялись и не знали, что делать. А пленные тем временем выскакивали из окон и бежали прочь.
Оставалось лишь удивляться тому, насколько эти бойцы отмороженные, раз с голыми руками напали на вооружённую охрану и буквально по трупам своих же товарищей выбрались на свободу. По общему мнению объяснением этому могло служить лишь одно: пленники были не из пятнадцатого таксиса обычной дружины клана, как уверял их сотник, а из Священной фаланги. Считалось, что туда набирают самых отбитых. Ходили слухи, будто их даже какими-то запрещёнными веществами пичкают.
Так или иначе из двенадцати бойцов нашего особого подразделения после побега пленных в строю осталась лишь половина. На этом история «отряда безумцев» закончилась. Пополнить его не было возможности, поэтому в тот же день нас определили в поредевшую третью сотню, а меня снова назначили командующим десяткой.
Вскоре же нам на смену прибыло правительственное подразделение, а тагма Златоустовых отошла на вторую линию обороны.
Противник тем временем не оставлял намерения вырваться из окружения, но теперь попытки были уже не столь отчаянными. Даже миномёты его работали менее активно. Похоже, боеприпасы заканчивались, а это значило, что час сдачи прижатой к каналу группировки всё ближе и ближе.
Через день меня позвал к себе Мефодий и наедине сообщил, что Птолемей заговорил и рассказал много чего интересного, в том числе и про наш род. Мефодий отпустил меня на день, чтобы я мог собственными ушами услышать откровения офицера из Священной фаланги.
* * *
