Великая распря - Amazerak
— Мефодий сказал, пусть пока побудут у нас, — объявил Шмель после того, как связался с командующим. — Они там ещё ведут бой.
— Я просто не понимаю, как мы их сторожить будем. Они же клосты все, — выразил я свои опасения.
— Несколько человек будет сторожить, значит, — заключил Шмель. — Мефодий обещал поискать ошейники, как будет свободное время. Тогда отведём их в тыл. А пока в подвал и на мушке держать.
Отвели пленных в подвал. Тут находилось несколько помещение. В самом большом разместили всех. С ними осталось трое наших. Одному даже пришлось отдать карабин, поскольку обычные пули для клоста опасность представляли разве что в большом количестве. А тут — целая толпа клостов.
Сотника же я отвёл на второй этаж в одну из квартир, где решил устроить небольшой допрос. Посадил за стол. Фонарь, что висел на моей плечевой лямке, светил в небритое лицо сотника. Шмель присоединился к мероприятию. Он слушал, встав со скрещенными руками в дверях.
Удостоверения у сотника не нашлось. По его словам, он носил фамилию княжеского рода Чудовских, который состоял в филе Красного быка.
— Где ваш командир? — спросил я.
— Он был с нами, — ответил сотник. — Я не знаю, что с ним стало.
— Почему без гербов?
— Приказали срезать.
— Зачем?
— Мне неизвестно.
Сотник сидел, выпрямившись, и открыто смотрел мне в глаза. Говорил спокойно, немногословно. Он не выглядел жалким или подавленным. Ощущалось в нём глубокое чувство собственного достоинства, обычно присущее князьям.
— Кто приказал?
— Таксиарх.
— Где Священная фаланга? Среди вас есть подразделения Священной фаланги?
— Да, были. Одна тагма прорывалась с нами.
— Полемарх Священной фаланги где? Ты знаешь, где он?
— Нет, этого не знаю.
— Хорошо подумай. Вспомни. Где полемарх Священной фаланги? — повторил я настойчивее.
— Мне это неизвестно, — прежним спокойным тоном ответил сотник.
Я не знал, как из него выудить информацию. Избить? Этого делать нельзя. А добровольно он ничего не скажет. Впрочем, сотник действительно мог ничего не знать.
— Сколько человек прорывалось на этом направлении? — продолжил я допрос.
— Примерно две тагмы.
— Сколько осталось?
— Я не знаю.
— Ладно, хватит, Константин, — осадил меня Шмель. — Его потом в штабе допросят. Нам это ни к чему.
— Да, конечно, — согласился я, понимая тщетность моих попыток.
Никанора Птолемея, возможно, тут не было. Кто знает, может, он уже давно сидит в собственном акрополе в полной безопасности и планирует очередные тёмные делишки? Вся остальная информация была для меня бесполезна. Она могла пригодиться разве что командующему таксисом или телосом, чтобы подготовить план обороны или наступления.
Сотника мы отвели обратно в подвал к остальным пленным.
А перед рассветом Шмель позвал меня и сообщил, что Мефодий просит меня лично прибыть в штаб. Я должен был взять блокирующие ошейники, а кроме этого у командующего тагмы имелась какая-то важная информация.
Идти оказалось недалеко. Штаб Мефодий находился в небольшом офисном здании на улице с широкими тротуарами и зелёными насаждениями. Напротив был скверика с фонтаном, но и тут виднелись следы сражения. В асфальте — несколько воронок, дерево раскололось пополам, скамейки в скверике поломались от попадания мин.
Перед фонтаном дымился «Пантера» — кажется, та самая, что проскользнула мимо нас ночью. Далеко не уехала, родимая. Подбили.
Пока шёл, гадал, что за важная информация для меня у Мефодия. Уж подумал, а не помер ли дед? Позавчера вечером я звонил домой — всё было нормально. Но старик дышал на ладан, мог скончаться в любой день.
Мефодий находился в одном из кабинетов на первом этаже. Тут горел электрический свет. На скромном офисном столе стояла массивная зелёная радиостанция. Когда я вошёл, командующий тагмой держал возле уха трубку полевого телефон и с кем-то жарко спорил.
— …да нет у нас сил столько. Двое убитых этой ночью, человек пять ранено. Броневик сгорел. Кому идти-то? Мы и так месяц воюем без отдыха. Треть личного состава потеряли. Конечно, подкрепление нужно. Ну имейте же совесть, господин таксиарх!.. Я ещё раз повторяю, у нас недостаточно сил, чтобы вести наступление… Да. Да, я буду ждать. Удержать-то удержим, но большего не обещаю. Наши парни и так из кожи лезут. Некоторые по три ночи не спали. Да. Благодарю, господин телеарх.
Мефодий попрощался с таксиархом, положил трубку и поздоровался со мной.
— Жаркая ночка выдалась, правда? Садись, — указал он на стул.
В помещении сидели два десятника с бумагами. Мефодий выпроводил их и потребовал закрыть дверь кабинета.
— Нас что, ещё что-то заставляют делать? — спросил я.
— Хотят, чтобы мы на штурм шли, — Мефодий махнул рукой. — Вот ругаюсь с командованием. Честно говоря, надоело, что нас везде запрягают. Где правительственные войска? Где агема? В общем, обещали нас сменить. Ладно, всё нормально будет, не пойдём мы ни в какое наступление. Хватит. Так, а ты… ты за ошейниками. Вот возьми, — он положил на стол две связки ошейников и коробку с пультами. — Разберётесь какой к какому. Вон в мешок сложишь. А вообще я вот зачем тебя позвал. Мы тут одного интересного человека взяли в плен. Он в броневике ехал. Обгорел немного, но в целом жив здоров. Так вот, он вначале упирался, не хотел говорить, кто он, а когда я номер его жетона пробил, оказалось, что он — из Священной фаланги. И кто бы ты думал?
— Никанор? — я выпучился на Мефодия, не веря в собственное везение.
— Нет, к сожалению. Но близко. Арсений Птолемей — один из телеархов Священной фаланги. Крупная шишка.
— Он что-то сказал? Где Никанор, он знает?
— Говорит, что Никанор прорывался с другим отрядом на восток. Врёт или нет, не знаю, но вряд ли мы Никанора поймаем в скором времени.
— Понятно, — проговорил я.
Очередное разочарование. Похоже, на этот раз Никанор Птолемей ушёл окончательно и бесповоротно.
— Только видишь ли, в чём дело. В Священной фаланге, насколько мне известно, три телеарха. Два командуют телосами, один — заместитель полемарха. Последнего я видел на фотографии. Он раньше в агеме служил и на приёмах у басилевса часто мелькал. И тот, кого мы поймали, знаешь ли, очень похож на заместителя. Как зовут, жаль, не помню.
