Шакалы пустыни (СИ) - Валин Юрий Павлович

ПфБах! Арбузная полусфера окончила свое существование, не успев подать «SOS». Любопытно.

Случайность или нет?

Второй пистолет – пфБах! – точно.

— Да вы навскидку пули всаживаете! – восхитился зоркий и ученый зритель.

Катрин молча отсалютовала дымящимся пистолетом. Кричать «с меня причитается!» было неуместно – все ж это образованное академическое общество, эти господа девушку вообще не так поймут. Художник так же безмолвно снял шляпу, раскланялся. Хороший человек, и вовсе не старикан. Лет пятьдесят, может чуть больше. А залысины – дело житейское.

Девушки отправились перезаряжаться. Шеф с тоской осведомился: не предстоит ли в ближайшем будущем какой-то битвы или кораблекрушения, ибо хочется покоя и тишины, а все эти выстрелы и вопли…

— Сделаем перерыв, – сообщила Катрин соучастнице, прочищая ствол. – Нужно поразмыслить и вообще стыдно.

— Вейль-бей шутить. Он не спал, – сказала безносая.

— Спит ли Вейль-бей вообще когда-нибудь – вот прелюбопытнейшая научная загадка, – пробормотала Катрин. – Но я сейчас не о нем. Вот так плывешь, стреляешь, употеваешь, мучаешься, а со стороны, оказывается, виднее. Ученый академик, вроде бы, чистый теоретик, кабинетная мышь, ну что с него пользы. Нет, хороший человек. Подсказал и вроде начало налаживаться. Хотя и непонятно почему. Нет, это здорово.

— Только он стар. Для вас старый, – поправилась тактичная Анис.

— Я что, за него замуж собираюсь? – улыбнулась архе-зэка. – Я ж вдова с диких гор, особа заведомо опасных наклонностей и крайне нездорового поведения. Мне компрометировать приличных ученых нельзя. Просто приятно, что хороший человек повстречался.

— Вы его не очень хорошо знать, – справедливо указала служанка-пессимистка. – А бедный Дикси знать хорошо. Нужно собак спасать. Она к вам хотеть.

— Этот собак? Ко мне?! – изумилась Катрин. – Это еще зачем? Я что, из общества охраны безмозглых животных? У меня дома свой пес имеется, вполне нормальный. А к этой… к этому недоразумению я довольно сурово отношусь.

— Сурово. Но вы и кормить не забывать. А там забывать. Там не хозяйка, а владелица, – пояснила Анис. – Там ваш крыс собачий утопят. Тайком. За ночной вой и много лужа.

Начало сражения Катрин проспала. В последние ночи спалось дурно и как-то душно: то ли из-за отсутствия кондиционера, то ли из-за надоевшего западного ветра, мешающего не только судоходству, но и наносящего вечную пустынную тоску. Снилось что-то неопределенно-засушливое, навязчивое, все время стоящее за плечом. В общем, выспаться было трудно. Нынешняя ночь мало чем отличалась в лучшую сторону, хотя под конец приснились «Две Лапы» и осень. Сухой (опять!), но прохладный ветер возносил круговерть желтых и бордовых листьев, это легкое пестрое облако наткнулось на ворота, возмущенно взвилось вверх, заглянуло за стену…

Катрин успела удивиться: отчего это снизу от брода такую уйму листвы вдруг нанесло?, но тут пришлось просыпаться. По палубе бегали, истошно вопил шкипер-рейс, трещали недалекие выстрелы…

Катрин выбралась наружу, шеф и переводчица уже заняли зрительские места на крыше надстройки – верхней палубой или мостиком это малообустроенное пространство именовать было сложно.

— Что за аврал? – поинтересовалась сонная архе-зэка.

— Высаживаемся, – Вейль зевнул, с опозданием прикрыв пасть.

— Мы?! – изумилась Катрин. – Там что, какую-то гробницу штурмовать вздумали и без нас вообще никак нельзя? Или наши палатки и сосиски срочно понадобились?

— Я неточно выразился. Не лично мы высаживаемся, а пехота. Вернее, сначала она садится к нам, а потом ссаживается на вражеский берег. В смысле, берег пока не вражеский, но пока прибудет помощь, французский обоз уже окажется в руках у ловких и удачливых мамлюков.

Катрин пыталась рассмотреть берег – кроме редких вспышек выстрелов и чахлых зарослей там ничего невозможно было разобрать.

— Шеф, а вы точно проснулись? Дивизионные обозы тащатся берегом по левому от нас борту. А это правый. Или мы развернулись?

— Да откуда мне знать? Я же не маркитант и не флотоводец. Знаю не больше вашего,  – заворчал Вейль. – Пришел приказ срочно перевезти пехоту с одного берега на другой. Там нужно кого-то спасать.

— Отчего это наше узкоспециализированное судно должно спасать непонятно кого? У нас не какой-то заплеванный транспорт, а научно-исследовательский корабль! – возмутилась  Катрин.

— С лодки кричать «всем к берегу!» – пояснила Анис. – Или рейсов будут вешать. За шей.

— «Взашей» и дальше нужно таких внезапных лодочных адмиралов посылать. Мы отдельная речная единица – стратегический сосисковоз. Возмутительно! – пробубнила Катрин и пошла в каюту.

Но доспать и досмотреть на листопад оказалось не судьба.

Барку тряхнуло, застучали лодочные борта, кто-то заорал по-французски: «ближе к берегу, я тебе покажу «отмель», чернозадое отродье черномордого дьявола!». По палубе затопали сапогами, донеслась непереводимая игра слов, заменяющая утонченным европейским нациям нормальный мат. Юркнувшая в каюту Анис слушала с интересом, может и краснела под никабом, но падать в обморок явно не собиралась. Судя по гвалту, на борт грузился если не батальон, то полноценная рота. В «гаремную» каютку вперся широколицый вояка, густо обвешанный гренадьерами или еще каким-то сугубо боевыми сумками.

— Пошел вон, деревенщина! Здесь дамы и канцелярия! – гаркнула Катрин.

— Пардон! – красавец попятился, не сводя взгляда с забившейся на софу переводчицы.

Катрин на всякий случай задвинула изящный засов:

— Это вольтижеры  21-й полубригады. То ли самые отборно наглые, то ли их порядком наскипидарили. Рискуем. Потопят нашу «Шеп» вместе с нашей канцелярией и незаменимыми сосисками. Кстати, ты плавать умеешь?

— Нет. Что есть «накипидарить»?

— Взбодрить волшебным зельем. Это к слову, тут этого натурально тонизирующего редкого зелья фиг найдешь. Но ты не переживай, тебя какой-нибудь усач обязательно спасет. Этому ты явно понравилась. Ишь, хам, на меня даже не взглянул.

— Спасет, глянет, назад утопит, – прошептала толмачка.

— Мужчины, что с них взять? Спасут, попользуются, утопят. Мы, конечно, честнее: просто пользуемся и топим. Внеисторический четкий стандарт взаимоотношения полов. Впрочем, ты меня не слушай, я нынче не выспавшаяся и злая. Исключения из правил довольно часты, тебе вполне может повезти. Мужчины полны сюрпризов.

Анис промолчала. На палубе продолжали орать, «Шеп» в ужасе скрипела и ощутимо оседала.

— Неужто и буксируемую артиллерию норовят запихнуть? – удивилась Катрин, прислушиваясь.

В дверь постучали.

— Это я, – пояснил шеф весьма проснувшимся голосом пояснил. – Пустите, а то меня задавят.

Катрин отперла, протиснулся Вейль, волокущий два военно-полевых окованных ящика:

— Просили примостить, где получится. Вдова, там дело серьезное. Похоже, Дезе двинулся на Сиут, мамлюки ответили ударом и разрезали дивизию надвое. Если к рассвету противника не собьют с берега, флотилия окажется под обстрелом. У мамлюков пушки и кто-то типа снайперов. Ветер гадкий, неподходящий, если на веслах будем уходить, расстреляют корабли как ваши арбузные корки.

— Снайперы? Насчет снайперов мы не договаривались, – занервничала Катрин и выглянула в проходную каютку и заорала: — Граждане военные свободной Франции, если что разместить нужно: полковую кассу, запасы вина и пива, не стесняйтесь. Раненых тоже можно. Но имейте совесть, тут не бальный зал, самим тесно!

Соседняя каморка уже была набита пехотой, вооруженной до зубов – в основном младший комсостав – сквернословить там немедленно прекратили, с извинениями втиснули в «гаремную» несколько бочонков и корзину с ручными бомбами-гранатами. Отяжелевшая до предела дахабья наконец двинулась к середине реки. В соседней каюте с жаром предались гаданиям сразу по двум актуальным вопросам: «не потонет ли корыто?» и «какого цвета глаза у очаровательной обитательницы канцелярской каюты?». Все же достаточно остроумна и галантна Франция (та, старая, что была когда-то, да исчезла). Катрин сочла возможным поддержать боевой дух внезапных попутчиков, через дверь отвергая всякие легкомысленные догадки, типа «фиалково-лесных глазок» и «зрачков цвета небесного блаженства», и уверяя, что в Монтонегре женщины суровее горных скал и глаза у них соответствующие. Так со смешками и слегка двусмысленными шуточками и плыли.