НЛО майора Казанцева (СИ) - Рясной Илья

Он поставил на столик гобан – специальную доску для игры в Го, и выкинул первый камешек-фишку. К этой игре пристрастили капитана мы с Ламберто в ту самую, ставшую для меня переломной, экспедицию на Титан. Именно тогда Старьевщик приобрел уверенность в себе и понял настоящий вкус Поиска.

Мы мирно прихлебывали чай. А я смотрел на доску, где моя позиция неумолимо ухудшалась.

- Игра с тобой становится неспортивной, - поморщился я. – Мы с Ламберто выпустили джина из бутылки. Ты теперь обставляешь нас каждый раз.

- Ну, сперва вы с нашим итальянским другом обставляли меня. И ехидно радовались, - хмыкнул капитан. - А помнишь, как я обыграл тебя в первый раз?

- Когда мы зависли над Титаном, - улыбнулся я.

В тот полет на Титан, двенадцать лет назад, Железняков был одним из самых молодых капитанов-межпланетников. А я числился дублером пилота и руководителем наземной экспедиции.

- Когда я у тебя выиграл в первый раз, мне хотелось тебя расцеловать, - улыбнулся Железняков. - А через час мечтал тебя пристрелить.

Да, помню я его физиономию, когда я определил район высадки. Он был самый неблагоприятный на спутнике Сатурна.

- Ты решил заняться суицидом, - продолжил капитан. - И при этом ничего не мог внятно объяснить. Если бы не категоричное указание с Земли, я бы просто отстранил тебя от обязанностей. Или вообще бы запер в антирадиационной спаскамере до конца экспедиции. Свободно прохаживающиеся психи на борту опасны.

- Но потом ты понял, - многозначительно проговорил я, выкладывая камешек.

- Потом я понял… - кивнул капитан.

Он не стал продолжать разговор. Даже в узком кругу мы предпочитали не касаться тем с таким грифом секретности. Ведь он знал, что именно тогда и именно с того места поверхности я поднял, опять-таки с риском, но без особых эксцессов, Предмет.

- Гладко идем, - сменил я тему. – Штатно.

- Знаешь, больше всего люблю, когда все идет по рассчитанному и написанному, - капитан тоже выложил свою фишку на доску.

- Солидарен, - кивнул я. – Хотя тебе должны быть желаннее бой и пламя. Ты же мастер решения экстремальных ситуаций. Самый лучший мастер.

- И как мастер больше всего ненавижу эти ситуации, - возразил капитан. - Самое большое мастерство, чтобы их не было. Надеюсь дотопать до Урана без сучка и задоринки.

- Твоими бы устами, да мед пить, - неожиданно для самого себя выдал я глухо.

В этот момент у меня появилась четкая уверенность, будто сверху снизошла, что без сучков никак не получится. А на сук ведь можно и напороться так, чтобы на нем повиснуть.

- Имеешь опасения? – внимательно посмотрел на меня капитан, имевший некоторые представления о моих интуитивных озарениях.

- Да так. Будто ветром подуло… Будь острожен, капитан…

После этой игры в Го какое-то тревожное состояние, овладевшее мной, все росло. Казалось, что-то надвигается – неотвратимо и достаточно быстро.

Хотя корабль жил своей обычной жизнью. Вон, в салоне, куда я зашел, бушевали привычные страсти.

Лорд опять сцепился намертво с Ваней, стойко отстаивающим идеалы коммунизма. Опять они трещали что-то за будущее, которого у западного мира нет.

В запале дискуссии второй пилот обернулся к негру Айко Тэю, который во все дискуссии только ласково улыбался, глядя умными глазками, и предпочитал не встревать.

- Вот вы, представитель угнетенных еще не так давно народов, – воскликнул Ваня. - А что вы думаете о перспективах нашего полета?

В СОН, вторым директором которого являлся Тэй, большинство сотрудников называли «сонями». Вырвавшись из своих, часто не слишком развитых, стран на международную арену и тепло на ней пристроившись, они вели сонный образ жизни в Главной резиденции СОН в Сингапуре. Были еще «сомнамбулы» - такие лунатики, развивавшие бурную деятельность, не приходя в сознание. Они заваливали весь мир фантастическими инициативами, формировали какие-то комиссии. Когда все это заканчивалось провалом, не обращая внимания на неудачу, они измышляли что-то новое. А были «сновидцы» - мудрые, все понимающие, работавшие на своем посту тихо и незаметно в деле морального объединения человечества. Тэй был из последних, и я его искренне уважал.

Он почти всегда присутствовал на диспутах в салоне, но предпочитал больше кивать и соглашаться, в словесные баталии не лез. И всегда отвечал: «Будущее покажет». Вот и сейчас на вопрос второго пилота Тэй с вечной своей улыбкой негромко произнес:

- Будущее покажет.

- Это ваша вечная отговорка! - вскипел лорд. - И все же, как вы оцениваете ситуацию с Контактом?!

- Думаю, мы окончательно разломали тысячелетний уклад нашей цивилизации, - произнес Тэй. - Возврата нет.

- А что дальше?

- Будущее покажет…

- Но как надо строить это будущее? – спросил Ваня.

- И это тоже покажет будущее. Главное, быть людьми, а не лесными макаками. И тогда у человека будет будущее. Которое все покажет.

Тут лорд окончательно вышел из себя:

- К черту ваше будущее для грязной черни, лишенной чести! Пусть лучше грянет гром, и небеса рухнут!

Бойтесь своих пожеланий. Они могут и сбыться.

Корабль сильно тряхнуло. На миг пропала гравитация, а потом навалилась с двойной силой.

Затем, как и заказывал лорд, небеса рухнули…

Глава 23

Корабль мелко затрясся, как в лихорадке. В окнах нашего салона, где были только чернота и звезды, началась полная чехарда. Космос вскипел какими-то безумными световыми спецэффектами. Тьма покраснела и пошла круговыми волнами, которые гасили друг друга. Звезды вспыхнули и побледнели. Тяжесть выросла где-то до одной и двух десятых – эти моменты я по опыту отлично воспринимаю.

Лорд, наверное, решил, что мы проваливаемся прямиком в ад, где и место всему человечеству, отказавшемуся от благостного доминирования британской великолепной, хотя и слишком сильно заляпанной кровью, короны. Он застыл всего лишь на миг. Но тут же его рука потянулась к бокалу с виски, который и был опустошен одним глотком.

А феминистка, видимо, по привычке не думала ничего. Она просто подняла дикий визг. Выла, как сирена на речном буксире.

Впрочем, настоящая сирена тоже включилась. Но чуть попозже.

- Всем оставаться на местах! – гаркнул я. – Не двигаться! Не суетиться! Слушаться указаний капитана!

Гаркнуть я могу так, что весь посторонний туман из голов сдует. Когда я замолк, в салоне образовалась растерянная тишина. Все притихли. Конечно, на время.

Я бросился в рубку. Двигался максимально быстро, обходя, а то и отталкивая попадающихся на пути людей.

- Не включай форсаж! – крикнул я с порога.

Капитан только кивнул, мельком взглянув на меня, и указал жестом руки на свободное противоперегрузочное кресло. И вновь стал переводить глаза от показаний приборов на меняющие цвет и скачущие звезды. Иногда касался пульта управления. Или отдавал короткие приказы. Он действовал четко, как машина – никаких эмоций.

Вся эта дискотека продолжалась еще пять минут.

А потом космос снова стал космосом.

- Кажется, выбрались, - произнес Железняков ровным голосом.

Представляю, чего стоило ему это спокойствие. Я-то такие фокусы видел не раз. Бесконечные прыжки и дрейфы на «Квантовом пороге». Меняющаяся частотность. Выход в параллельные слои. Но в первый раз, когда увидел это, мне хотелось взвыть в голос.

Ну что, команда проявила себя отлично.

- Вот мы и провалились в легендарный пространственный зазор, - произнес капитан. – В глубине души считал это выдумкой.

- Если бы, - хмыкнул я.

Это был третий случай, когда корабли входили в частотную аномалию. Описывали все ее примерно одинаково. Странные звезды. Изменение света Солнца. Изменение курса. Вот только красного космоса пока не видел никто.

- О, как нас забросило, - ознакомившись со значками и диаграммами, сказал развалившийся в противоперегрузочном кресле рядом с капитаном навигатор. – Почти на полмиллиона километров в сторону.