Дрю Карпишин - Восхождение
Грейсону удалось добиться уже половины своих целей: «Цербер» посылал за Джиллиан солдат. Но этого было мало; Поль и без того слишком часто стоял в стороне, позволяя другим решать судьбу своей дочери.
— Включите меня в состав спасательной группы.
Невидимка покачал головой:
— Эта операция потребует предельной собранности и идеальной точности действий. Малейшая ошибка способна погубить весь отряд. И боюсь, те чувства, что ты испытываешь к Джиллиан, могут помешать тебе мыслить ясно.
— Но я должен быть там, — продолжал настаивать Грейсон. — Я обязан сам спасти свою дочь.
— Клянусь, мы не причиним ей никакого вреда, — заверил Невидимка. Голос его звучал тихо и мягко. — Будет сделано все возможное, чтобы обеспечить ее безопасность. Ты же знаешь, насколько она важна для нас.
Примерно на такой ответ агент и рассчитывал.
Для «Цербера» Джиллиан означала десять лет напряженных исследований. В надежде, что однажды девочка станет ключом к новым рубежам человеческой биотики, в нее были вложены десятки тысяч часов работы и миллиардные суммы. Невидимка и в самом деле не меньше Грейсона желал ее вернуть, хотя и по другой причине. А это давало отцу то, что редко кто имел в разговоре с главой «Цербера», — превосходство.
— У вас нет выбора, — предупредил Грейсон, ровным, твердым голосом предъявляя свой ультиматум. — Я просто не отдам вам код, пока не окажусь на корабле, летящем к Кочующему Флоту. Хотите получить Джиллиан — возьмите и меня.
Он вел опасную игру. Невидимка всегда мог прибегнуть к пыткам, и методы его людей были таковы, что судьба замученного Пэлом кварианина еще показалась бы Грейсону желанной. Но Поль знал, что пока остается полезным, и особенно в том, что касается Джиллиан. «Церберу» было известно о состоянии его дочери и о том, насколько она невосприимчива к незнакомым людям. И это пока не позволяло избавиться от ее отца, — во всяком случае, тот очень надеялся, что так оно и есть.
— Ты очень к ней привязан, — произнес Невидимка, и его улыбка не могла до конца скрыть гнев. — Не хотелось бы, чтобы это стало проблемой.
— Ну так что?
Глава «Цербера» кивнул:
— Я назначу тебе встречу с Гоуло — нашим кварианским информатором с Омеги.
Он махнул рукой, и Грейсон поднялся, тщательно скрывая свою бурную радость. Конечно, сегодняшняя победа еще отольется ему когда-нибудь потом, ведь Невидимка никогда и ничего не забывал. Но сейчас все это не имело никакого значения. Поль готов был заплатить любую цену, только бы вернуть дочь.
ГЛАВА 20
— Джиллиан, вспомни, что я тебе говорил, — сказал Гендель. — Создай мысленный образ, сожми кулак и сосредоточься.
Девочка выполнила инструкцию своего тренера, и ее личико скривилось от напряжения, когда она направила все свое внимание на подушку, лежавшую возле кровати, на которой они и сидели вдвоем, скрестив ноги. Кали с интересом наблюдала за происходящим с другого конца каюты, опираясь на дверную раму.
Хотя сама доктор Сандерс и не являлась биотиком, ей были знакомы техники, которые сейчас применял Гендель. В проекте «Восхождение» использовались такие примитивные уловки, как взмах руки или сжатый кулак, чтобы вызвать биомеханический отклик, пробуждающий дар к жизни. Связь, существующая между простым движением мышц и мыслительными процессами, позволяла вырабатывать механизмы активации конкретных биотических трюков. Благодаря постоянным тренировкам движения тела становились катализатором особых ментальных процессов, что повышало скорость и мощь проявления желаемого биотического эффекта.
— Ты сможешь, Джиллиан, — продолжал Гендель. — Мы с тобой это уже отрабатывали.
Девочка стиснула зубы, а ее кулак задрожал от напряжения.
— Умничка, — подбодрил ее тренер. — А теперь выброси руку вперед и представь, что подушка летит через всю комнату.
Кали показалось, будто она заметила в воздухе легкую дрожь, какая бывает над раскаленным под солнцем асфальтом. Подушка вдруг взлетела и, описав дугу, ударила доктора точно в лицо. Больно не было, но происшедшее застало женщину врасплох.
Джиллиан разразилась немного нервным смехом от восторга и удивления. Даже Гендель позволил себе слегка усмехнуться. Кали поглядела на них, притворно насупилась.
— Надо бы тебе поработать над своей реакцией, — прокомментировал Гендель.
— Думаю, лучше оставлю-ка я вас одних, а то в следующий раз это будет лампа, и мне выбьет зубы, — произнесла доктор Сандерс и направилась по коридору к пассажирскому отсеку.
Прошло уже три дня с тех пор, как их яхта пристыковалась к «Иденне», а они по-прежнему ждали, чтобы капитан позволил им ступить на борт его корабля. Все это время с ними обращались очень любезно, но Кали начинала опасаться, что у нее разовьется клаустрофобия.
Джиллиан и Гендель боролись со скукой, бросив все свои силы на развитие биотических талантов девочки. Она в удивительно короткие сроки добилась ошеломляющих успехов. То ли дело было в том, что Гендель теперь мог сосредоточиться на ней одной, то ли тот приступ ярости, охватившей ее в кафетерии, сумел разрушить некий ментальный барьер. Но какую бы радость ни испытывала доктор оттого, что в состоянии ее воспитанницы наметился прогресс, сама Кали ничем сейчас помочь не могла.
Удивляло только то, насколько легко Джиллиан приспособилась к новой обстановке. Прежде у нее всегда случались хорошие и плохие дни; заболевание было достаточно тяжелым и сопровождалось непрогнозируемыми спадами и подъемами. Конечно, и в последние дни было несколько случаев, когда девочка словно отключалась от мира, но в целом она стала куда более бодрой и восприимчивой. И опять Кали не могла найти объяснения. Быть может, этому способствовало то, что сейчас ребенку уделялось куда больше личного внимания, чем в Академии. Или то, что все это время они не покидали тесной яхты, а Джиллиан здесь был знаком каждый закуток. Она наверняка чувствовала себя защищенной, находясь на борту этого корабля, а многочисленные кабинеты и коридоры Академии Гриссома могли пугать ее и сбивать с толку. Или же просто теперь ей приходилось иметь дело с куда меньшим количеством людей, ведь, помимо Генделя и Кали, на яхте появлялся разве что Лемм.
Он заглядывал к ним раз или два в день, чтобы держать в курсе происходящего на борту «Идейны», а заодно рассказывал все важные новости, поступившие с других кораблей Кочующего Флота.
Поскольку тот состоял почти из пятидесяти тысяч кораблей — в основном фрегатов, яхт и малых одноместных машин, — поток информации никогда не иссякал.
Людям повезло. Квариане в своих беспрерывных стараниях найти хоть какие-нибудь полезные товары ежедневно наносили визиты на все ближайшие планеты. Как и было обещано, капитан «Иденны» потребовал доставить для своих гостей и нормальную еду, и скафандры. Припасы прибыли уже на следующий день, и теперь трюм яхты был забит до отказа.
Неудивительно, что одна только эта просьба породила массу слухов и подозрений, быстро распространившихся по всему Флоту. Что, как объяснял Лемм, во многом и послужило причиной задержки. Капитан обладал непререкаемым авторитетом на борту своего корабля, но только до тех пор, пока его действия не ставили под угрозу и не оскорбляли всю остальную флотилию. Очевидно, появление неквариан выходило за все мыслимые границы.
Едва получив с «Идейны» странный запрос на провизию для людей, и Конклав, и Адмиралтейство — то есть все гражданские и военные лидеры Кочующего Флота — не замедлили вступить в обсуждение происходящего. Без сомнения, утверждал Лемм, последнее слово должно было остаться за капитаном принимающего судна, но тот предпочтет прежде взвесить все за и против, посовещавшись с прочими представителями своего народа.
Чтобы скоротать время между визитами Лемма, Кали пыталась общаться с кварианами, охранявшими шлюз. Уго, старший из двух, был вежлив, но держался отчужденно, Его ответы всегда были короткими — разве что не рублеными, и вскоре она перестала тревожить его. Сеето же был полной противоположностью своего товарища.
Насколько могла догадываться Кали, второй охранник был практически сверстником Лемма, хотя маска и комбинезон сильно скрывали возраст и разве что приставка «нар» была действительно серьезным основанием для подобных выводов. Но по какой-то причине этот кварианин казался более наивным и юным, чем тот, что спас доктора Сандерс и ее друзей. Впрочем, долгие месяцы Паломничества, проведенные вдали от родной флотилии не могли не повлиять на Лемма. В то же время в Сеето были некая непосредственность и любознательность, выдававшие в нем растущую, многообещающую личность.
Кали быстро поняла, что он любит поговорить. Хватало одного-двух вопросов, и слова из него начинали изливаться бурной рекой. Но доктор не возражала. Это позволяло скоротать время, да к тому же так она узнала массу нового о кварианах в целом и об «Иденне» в частности.
