Игорь Алгранов - Никогда не играй в пятнашки
— Нет, — грустно усмехнулся смотрящий. Ай да Наденька, ай да чудо, — подумал он. С виду такая тихая, хрупкая. Да-а… Везунчик ты, Ир. Как ни крути. А ведь и вправду ангел. Волк только сейчас вспомнил про странную заминку в толпе серых в последней заварушке, и осознал, кто был причиной ей.
— А я ещё ни разу не видел, как пятнашка мочит пятнашку, — серьёзно сказал Бригадир и крутанулся в кресле. — Но сильно хотел бы посмотреть. — Сделав вместе с креслом два оборота вокруг оси, он вдруг резко остановился и взглянул на помрачневшего Волка. — Ты знаешь её первое имя?
— Подожди, какое имя? Она же не брала себе имя смотрящего.
— Разве? Вот такого не бывает точно. Я, по крайней мере, не знаю таких случаев. А я как-никак Бригадир Зоны. Ты что, кодекс забыл?
— Не забыл, — Волк с шумом выдохнул и пробурчал: — Но ведь она и крещение не проходила.
— Ей было засчитано предсказание прорыва в Казани. Тогда, благодаря этому, были спасены сто пятьдесят два смотрящих.
— Совсем ты меня заинтриговал, Серёжа. Глупею, что ли, с этими рейдами. Так какое имя? Странно, что я не знаю.
— Ты его знаешь.
Волк выкатил глаза на приятеля, но промолчал.
— Надежда. В смысле — надежда. Хотя нет, пожалуй, что именно так — НАДЕЖДА. Большими буквами.
Волк улыбнулся с теплотой.
— Вот как? Ни больше, ни меньше. Она того заслуживает. По крайней мере, для одного парня это точно так. Хотя, кто знает? Может, и для нас всех окажется так.
— Да, всё в этой девушке необычно. И даже то, что первое имя такое же как нулевое.
Они помолчали. После этой многозначительной паузы Волк всё же продолжил.
— Но я пришёл поговорить с тобой о моей надежде. И её зовут Лара.
— Володя…
— Я знаю кодекс, Бригадир. Я сам к нему руку приложил когда-то. — Волк сделал секундную паузу, словно решаясь. — Мы хотим пожениться, Серёжа.
* * *Капитан Виктор Нечаев, командир отряда особого назначения СБОР, так крепко сжал челюсти и жилистые кулаки, что вспухли виски и ногти впились в ладони. Ему было страшно, и таким способом он отчасти пересиливал свой страх.
Перед самым рассветом он повел на задание доблестный взвод из девяти лучших бойцов, специально им отобранных из самых проверенных и подготовленных в подчиненной Нечаеву роте. Когда они десантировались из транспортного «ила» над Ромовым в точно заданном районе, он не боялся. Тридцать восемь боевых вылетов и операций за спиной, от диверсионных заданий до освобождения заложников. Ребята, которым он доверяет как себе и каждый стоит троих, есть чёткий приказ, полное обеспечение. Что ещё нужно для успешного выполнения задачи?
Когда бойцы после образцового десантирования великолепно и почти синхронно заняли широченную крышу намеченной этажки оллмарка, Нечаев с гордостью отметил, что были побиты все рекорды дивизии. Видя, как слаженно и уверенно действует группа, он ловил себя на мысли, что задание всё больше походит на тренировочную прогулку.
Единственное, что во время десанта вызвало его досаду — это неожиданно резкий и сильный порыв ветра, который протащил парашют Нечаева вместе с ним на сотню метров к востоку от точки высадки. Капитан десантировался последним по причине самого легкого веса в команде, и злосчастный порыв заставил его оторваться от группы и приземлиться на крышу соседней этажки.
Что в итоге и спасло ему жизнь.
Боевой взвод под его, Нечаева, чутким руководством по радиосвязи, очень технично спустился с крыши мегамарка по трем вскрытым проходам и начал бодро занимать этажи один за другим. Развед-тройка задорно рапортовала о местах дислокации и передвижениях противника. Сонные мутанты, феноморфы по-научному, не могли оказать достойного сопротивления обученным бойцам элитного подразделения. Орлы положили не меньше сотни единиц противника и спустились до середины этажки. А потом вдруг в наушниках раздалось какое-то хлюпанье, шипение и вдруг жуткий вопль одного из модифицированных взорвал мембраны, да так, что Нечаеву заложило уши, и он даже сорвал с головы десантный шлем-рацию. Или, может, это кричал один из ребят?
Капитан ещё слышал короткие автоматные очереди и крики парней, снова поднося шлем к голове. А когда надел его, в «ушах» уже стояла жуткая, шипящая тишина. Ни хлёстких позывных, ни сухого треска «калашей» с глушителем, ничего… Ни один из бойцов больше не вышел на связь. Ни один! А он, командир, пославший их на смерть, — живой.
Нечаев горько усмехнулся: надолго ли ветерок оттянул его конец? Какой-то майор, из научного отдела, перед стартом долго втирал ему что-то там про убийственную скорость прозрачных и коварство кажущейся медлительности мутантов, и что они меняются, становятся всё быстрее при каждой новой встрече. Но чтобы так, в одну секунду расправиться с целым взводом матерых вооруженных спецов! Капитан со злостью стиснул зубы, вспомнив напутственную речь генерала Кравченко, внушавшего ему и бойцам мысль о необычайной важности операции для спасения человечества и о том, как важно вернуть партию образцов и документацию, в преступной спешке брошенные персоналом института при эвакуации. Важно, вашу мать! Кто теперь вернёт его парней, бесследно сгинувших в сумраке бесконечных коридоров огромного мрачного небоскрёба напротив? И проклятый НИИ — вот он, как на ладони, внизу, в какой-то сотне метров, скромно ужался между исполинов со своими пятью этажами, допотопной потрескавшейся кирпичной кладкой и ажурной вязью решётки вокруг кучки голых клёнов и десятка пыльных машин. А он сидит на балконе тридцатого этажа — и ни туда, ни сюда. Спусковой трос заклинило, да и не хватило бы его всё равно. Этажка вся забита прыгучими серыми монстрами, как будто те только его и ждали здесь, расставив западню. Патроны в «калаше» на исходе, и хлипкая балконная дверь скоро не выдержит ударов, особенно когда стемнеет. Эвакуации не будет, ни одна вертушка не доберётся в такую даль, чтобы снять его со стены. Группа должна была взять груз в рюкзаки, уйти своим ходом, потом добраться до двух броневиков, десантированных в пределах километра от НИИ, на север по проспекту, пилот по рации доложил, что один сел в районе городского сквера, а второй — немного дальше, но тоже благополучно, не на крышу. И тогда группа спокойно могла, — с боем или без боя, смотря по ситуации, — убраться из города. А теперь… Не «илом» же на лету цеплять его с этого проклятого балкона! Вот тебе и полное обеспечение! До заката пара часов, не больше. И тогда придут они.
Капитан не боялся смерти. Всё таки он солдат, и всю жизнь готовился к ней, не то чтобы ждал, и всё же… был готов. Но у него вызывала панический ужас перспектива странного и страшного рабства, в которое вгоняли людей призрачные пришельцы. Его снова передёрнуло. Ну уж нет, лучше пулю в лоб! Нечаев нервно хихикнул и вытащил ещё полную обойму из пистолета. Один патрон себе он прибережет, тут главное успеть до процедуры. Жаль, не увидит он больше Настюшку. Одна у него осталась радость после развода с женой и смерти родителей — любимая дочурка. Она сейчас в эвакуации, где-то на севере, с матерью. Это хорошо, главное, чтоб подальше от всей этой липкой гадости. Он резко вогнал обойму обратно в рукоятку и посмотрел сквозь стекло в темноту комнаты. Там, в глубине, подальше от дневного света, копошились монстры, бывшие люди. Лишь изредка, чуя его присутствие, один из них, превозмогая себя, подкрадывался к двери и бился о неё то ли руками, то ли головой. Упорно. Но, в очередной раз не выдержав лучей слишком яркого солнца на западе, бьющих через тонкое стекло, отползал с гневным мычанием.
Нечаев прищурился и посмотрел на такое уютное закатное солнце, опускавшееся между двух соседних этажек. Не торопись! Побудь ещё немного. Вот оно заползло за дальние строения, и весёлые «зайчики» убежали куда-то вверх, плавно скрываясь из виду.
Капитан глядел на розовые облака, плывущие высоко в жёлтом вечернем небе в свете ласкового, невидимого, навсегда уходящего светила.
Он плакал.
* * *— Я понимаю, Володя, немногие смотрящие решаются на такое. И уважаю твое… ваше решение связать себя особыми узами. Но если каждый смотрящий после свадьбы побежит ко мне с криком «возьмём мою жену в смотрящие!», тут такое начнётся!
— Значит ты меня, бригадир, в проходные уже записал. Спасибо, друг, уважил…
— Да пойми ты! — Крайнов переплел пальцы рук и потряс сцепленными ладонями в воздухе. — Я считаю тебя выдающимся смотрящим, ценю твои заслуги. И никогда не забуду того, что ты для меня сделал. Но подобные вещи делаются только в исключительных обстоятельствах. Кодекс ведь не прыщавые пацаны придумали! И не ради высоких слов, а и для защиты Ордена! В том числе. Извини, я помню про твоё в нём участие, просто вырвалось. — Он примирительно поднял ладони, но тут же сложил их вместе. — Представь, не дай Бог, конечно, что она вляпается в розовый студень и… потеряешь ты её. И не просто потеряешь, а ещё и, по сути ведь, убийцей станешь самого дорогого тебе человека. Каково будет, а? О тебе, в конечном остатке, радею.
