Роман Глушков - Король «Ледяного взрыва»
Что, по сути, и произошло с Хозяином Урагана, под стать которому наконец-то отыскалась и «лужа». О том, что стряслось, я узнал не сразу, а лишь когда пролетел уже почтительное расстояние и удивился, почему это нам вослед еще не ударила буря. Удивление мое было столь велико, что я не выдержал и обернулся.
Как выяснилось, гонявшийся за нами пучок смерчей также нуждался в твердой опоре под… э-э-э… в общем, под тем, на чем он передвигался по пустыне. Просто взять и перелететь через кратер монстр не сумел и ухнул в него с той грандиозностью, с какой только способно провалиться подобное чудовище во впадину километровой глубины. Провалился и тут же стал вдвое меньше ростом! Мгновение назад над пустыней возвышался столп до небес, а теперь торчит наполовину усеченная и уже далеко не такая внушительная «колода»! А в круглый просвет, образовавшийся на затянутом тучами небе, бьют потоки солнечных лучей. Светило будто насмехается над неуклюжим Хозяином Урагана, который до этого только и делал, что мешал солнцу изливать на пустыню тепло и свет.
Над Хайраном пронесся громогласный стон, в котором – могу поклясться чем угодно! – слышалось воистину безграничное удивление. А вы бы не удивились, когда на исхоженной вами за тысячу лет, знакомой до последнего камушка территории вдруг нежданно-негаданно возникла огромная «волчья яма»? Вихревые щупальца Хозяина окунулись в еще не потревоженный, глубокий слой пыли и «зачерпнули» ее в таком количестве, что моментально окрасились в темно-бурый цвет. Именно такой цвет имели гранитные скалы Большой Колбы – те самые, что в перемолотом виде, образно говоря, Хозяин и вдохнул сейчас полной грудью.
Вслед за смерчами, продолжающими усиленно всасывать концентрированную гранитную пыль, «тело» чудовища также начало приобретать бурый оттенок. Я присмотрелся и заметил, что уровень содержимого в кратере уменьшается на глазах. Прежде неразличимые под пылевой толщей, теперь крутые склоны исполинской чаши были отчетливо видны. Равно как и Хозяин, попирающий своим основанием кратерное дно. Быстрое исчезновение пыли напрямую влияло на облик ее пожирателя. Щупальца монстра уже не извивались, а еле-еле ворочались, а сам он становился все более приземистым, превращаясь из вихревого столпа в натуральную гранитную колонну.
Очевидно, Хозяин не имел возможности остановить этот процесс и продолжал безостановочно всасывать миллионы тонн толченого камня. А пыль, удерживаемая вихрями, становилась неотъемлемой частью чудовища, наливая его некогда подвижное «тело» невиданной ранее тяжестью.
Да, тупой ублюдок, это тебе не песочек с поверхности пустыни сметать и камушками пуляться! Кубометр микроскопической и еще не взрыхленной каменной пыли весит почти столько же, сколько и кубометр того материала, из которого она сделана. Попробуй-ка раскрути и передвинь по воздуху такую глыбищу, хваленый повелитель бурь! И пусть твоя немереная мощь давно вошла в легенды, это еще не значит, что нет в мире ноши, которая окажется тебе не по плечу.
Как ни пытался Хозяин Урагана обуздать свою инстинктивную прожорливость, как ни размахивал щупальцами, тужась выбраться из кратера, ничего ему не помогло. Агония монстра закончилась еще до того, как мы удалились от него на большое расстояние. Будучи уже не в состоянии повелевать ветрами, отяжелевший и ослабевший Хозяин испустил предсмертный стон, а затем… исчез, будто его и не было! Лопнул от натуги, точнее не скажешь. Удерживаемая им в себе тяжелая пыль с грохотом обрушилась назад, в провал, всей своей чудовищной массой. Земля содрогнулась, а от кратера по поверхности пустыни побежали во все стороны трещины-разломы. До нас докатилась ударная волна, спровоцированная выдавленным из «чаши» воздухом и несущая с собой непроглядные клубы пыли. Похоже, будто сам Хайран вздохнул с облегчением, освободившись от напасти, что тысячелетиями бесчинствовала на его просторах.
Вряд ли Хозяин Урагана был повержен окончательно. Наверняка минует еще несколько лет, и томимые в засыпанном Колодце Жизни души Избранных извергнут на свет нового монстра, столь же ненасытного, как и тот, что канул сегодня в Большой Колбе. Но сейчас мне было некогда гадать, воскреснет Хозяин или нет. Избавившись от всего, что нас сдерживало, я словно обрел такие же крылья, как Злюка, и погнал его на юг с удвоенной резвостью.
С гибелью Хозяина Урагана небо над Хайраном расчистилось (кроме северного участка, где еще оседала вздыбленная чудовищем пыль), и я наконец-то узрел солнце. Но радости мне это не доставило: светило стремительно катилось к закату. Это означало, что мы выбивались из графика и потому могли себе позволить лишь короткую передышку на окраине пустыни. До нее оставалось еще около полутора часов лету. А впереди нас ожидала напряженная ночь и беспосадочная гонка со временем над очередным диким лесным массивом и водоразделом (так навигаторы называли разделяющее Атрейю и Санадарию море).
Но в любом случае теперь Рубин лежал от нас на расстоянии одного стремительного перелета, что было весьма немаловажно. При удачном стечении обстоятельств я возьму ровный, как стрела, курс на Блистающие земли и, выжав из Злюки всю мощь, наверстаю упущенное время. Гонки по прямой всегда были моим коньком, и если Молниеносный Бикс не выиграет и эту, значит, его и впрямь остается только прикончить, как старую, отслужившую свой срок клячу…
11
– …И последнее предупреждение, желтобрюхий: стисни зубы и не разевай пасть, пока я тебе этого не разрешу, – напутствовал я компаньона, перед тем как выйти на финишную прямую нашего изматывающего вояжа. – Этой ночью я буду гнать так, как до сей поры гонял только в каньоне Шрам Самилданаха. А может, еще быстрее. Поэтому, если надумаешь вдохнуть на ходу «кислого», тебе попросту разорвет ветром щеки до самых ушей… А впрочем, поступай, как знаешь. Не поспею к сроку, так хоть взгляну перед смертью на улыбающегося ящера – ну и рожа у тебя небось при этом будет, герцог!..
Вместо ответа Гробур отошел в сторонку и в три приема опорожнил аж целый баллончик кислорода. Что ж, раз ящер запасается «горючим» впрок, значит, он усвоил мою рекомендацию. Жаль только, я не сообразил разжиться у Кэгуна для себя каким-нибудь стимулятором – все, глядишь, путь на эшафот показался бы не таким мрачным.
Впрочем, что это я все о смерти да о смерти. Негоже перед трудной дорогой забивать голову траурными мыслями. Надо срочно сосредоточиться на чем-то бодрящем. Возможно, ящер меня не обманул, и после угона «Ледяного взрыва» Торки Бикс взаправду получит солидную премию. А если еще сторгуюсь на том, чтобы оставить себе Злюку, так вообще замечательно!.. Вот о чем следует думать весь путь до Рубина! За неимением иных средств поддержания духа допинг в виде светлых надежд тоже вполне сгодится…
Исполнившись ими, как школьник перед первым свиданием, я завершил предполетный аутотренинг, уселся в седло и рванул с компаньоном через лесные просторы и над морем во всю прыть нашего неудержимого мутазверя. Позади нас осталась враждебная Атрейа, где беглому каторжнику не светит в жизни уже никаких перспектив. А впереди лежала Санадария – материк, почти целиком находящийся под властью Альянса Трех. Там, на землях ящеров, арраунов и келебра, полиция Велланского Союза обладала крайне ограниченными полномочиями, а у меня еще оставались кое-какие старые связи, которые могли бы помочь мне укрыться от законников с той стороны водораздела.
Рассказывать о финальном этапе нашей трехдневной гонки по маршруту Рэдис—Рубин будет не в пример скучнее, чем даже о короткой передышке в «Летающем тэнки». Почему? Все элементарно: до самого рассвета мы летели сначала над верхушками дремучего леса, а затем – водоразделом по абсолютно линейному курсу, не отклоняясь от него ни на градус. Вот, собственно, и все, что случилось за ночь.
Да, наша скорость была при этом просто безумной. Ну и что? Разве до этого я не описывал Ее Величество Скорость во всех ее ипостасях: от обычного зависания в воздухе до безудержного полета, от которого мир перед глазами расплывается и превращается в невероятную абстракцию. Гонка над мрачным лесом и ночным морем в бледном свете двух ущербных лун являлась всего-навсего одним из видов этой абстракции. Разница лишь в палитре красок – она гораздо бледнее, нежели днем, – и в упоительном свежем воздухе, после горячего дыхания Хайрана пролившемся натуральным бальзамом на мои раны. А точнее, мозоли, что с непривычки натерла моя задница за трое суток ерзания в седле. Но каким бы освежающим ни был дующий мне в лицо бриз, к утру я возненавидел его не меньше, чем любой другой промозглый ветер, от которого волею обстоятельств невозможно укрыться.
За ночь я по нескольку раз перепел – а точнее, переорал – все известные мне песни. В отличие от Гробура, продолжающего носить человеческий шлем, я мог спрятать свое лицо под защитной маской, а стало быть, и открывать на ходу рот без опасения растянуть его до ушей. Чем и пользовался, горланя без умолку свой любимый песенный репертуар. А брайхорнец его терпеливо выслушивал, не смея и слова поперек сказать, поскольку, памятуя мой наказ, оберегал свои чешуйчатые щеки от разрыва. В общем, если до этого желтобрюхий и уважал культуру тонкокожих, теперь, выслушав мой всенощный концерт, ящер ее люто возненавидел. Я же выводил в сиянии двух лун свои бездарные рулады (прав был тот, кто однажды сказал, что мне в детстве медведонт на ухо наступил) и полагал, что Гробур уже наверняка считает Торки Бикса окончательно рехнувшимся. Что, впрочем, после всего пережитого отнюдь не исключалось.
