Мария Архангельская - Темная лошадка. Начало пути
Однако, в любом случае, находки доказывали, что возникновение разумной жизни не случайный каприз эволюции, неповторимый на других планетах. В своё время они вызвали всплеск энтузиазма, множество исследователей кинулись на поиски других рас, с которыми человечество могло бы вступить в контакт. И когда в конце концов поиски увенчались успехом, общественность пришла в изумление. Причиной изумления было то, что планета, обладающая разумной жизнью, оказывается, была открыта уже давно. Вот только о присутствии на ней разума люди догадались далеко не сразу.
Посейдон не зря назвали в честь бога морей – вся его поверхность была покрыта океаном, и лишь несколько небольших островов выступали над его поверхностью. Почти вся жизнь, в том числе и разумная, скрывалась под водой. Раса ттартиф (таково было наиболее близкое их самоназванию сочетание звуков, которое мог воспроизвести человеческий язык) мало интересовалась тем, что находилось выше уровня моря, и совсем не стремилась в космос. Люди в свою очередь были плохо приспособлены к жизни в глубинах, так что никаких конфликтов из-за жизненного пространства, либо по каким-либо политическим причинам между двумя расами не возникло. Особой дружбы, впрочем, тоже не получилось. Сперва люди радостно кинулись налаживать связи с братьями по разуму, но ответной радости не получили, хотя полностью отказываться от контактов ттартиф тоже не стали. Между Посейдоном и остальным обитаемым космосом потихоньку завязалась торговля, в основном морскими деликатесами, но этим контакты и исчерпывались. Искать у себя полезные ископаемые ттартиф не позволяли, каких-то новых технологий не предоставили, от аналогичных предложений отказывались, в свои внутренние дела инопланетников не посвящали и сами желания выбраться с родной планеты посмотреть мир никогда не высказывали. В конце концов на них просто махнули рукой.
Тем не менее торговля с Посейдоном развивалась. Со временем выяснилось, что ттартиф могут предложить людям не только вкусное мясо морских животных, рыбу и водоросли, но и множество уникальных лекарств. Фармакологи с радостным визгом вцепились в образцы, но как ни далеко продвинулась наука, она была не всесильна: множество посейдонских веществ оказались плохо воспроизводимыми искусственным путём, а иные не воспроизводились вообще. Одно из них, под названием «ренкот», имело для псиоников особое значение: оно гасило псиспособности. Если нужно было нейтрализовать пленного, ему вкалывали ренкот. Если нужно было замаскировать своего разведчика, поступали так же – и, пока средство действовало, ни один телепат не мог опознать своего. Впрочем, разумеется, чудо-веществом пользовались не только военные: врачи, особенно имевшие дело с душевнобольными носителями пси-способностей, тоже охотно прибегали к его помощи. Синтезировать аналог ренкота, а также его нейтрализатора, без затей названного антиренкотом, так пока и не удалось. Возможности подавить телепатию и прочие таланты были, но лишь путём угнетения всей высшей нервной деятельности. Только ренкот действовал мягко, оставляя человека в полном разуме и сознании, и при этом не вызывал привыкания.
– Вам не страшно находиться в Асгарде? – спросил Райан Сотрудницу, когда они уже прощались. – Нас усиленно пугали тем, что к инопланетникам тут относятся хуже, чем где-либо ещё на Нильфхеле.
– Нет, спасибо вашей, да и нашей службе безопасности. Я уйду через задний ход, а там уже ждёт машина. Многие из «Аталанты» тут даже дома имеют, и ничего, живут. Правда, на улицу без охраны выходить не рискуют.
Они распрощались, и женщина выскользнула из кабинки. Выждав пару минут, телепаты вышли следом. Райан, который остался в тёплой куртке, только расстегнул её, задержался, поджидая Давину, которая повесила свою верхнюю одежду на вешалку у входа. Конец длинного, по моде, шарфа соскользнул на пол, и ножка ближайшего стула, то ли случайно, то ли намеренно, оказалась прямо на нём. Давина потянула за шарф, но вытащить его из-под стула, на котором восседала довольно полная дама, не смогла.
– Извините, можно подвинуться? – обратилась Давина к даме. Видимо, это прозвучало недостаточно громко, так как дама, занятая оживлённой беседой с мужем и попутно делавшая замечания двум вертящимся на своих местах мальчишкам, даже не оглянулась.
– Извините! – громче повторила Давина. Никакой реакции – всё семейство продолжало её игнорировать. Даже когда капитан, потеряв терпение, дёрнула даму за рукав наброшенного ей на плечи жакета, та не повернула головы. Не нужно было считывать эмоции или лезть к ним в голову, чтобы понять: они всё отлично замечают. Но не пошевелятся.
Райан почувствовал, как его неожиданно охватила злость. Захотелось уронить на голову этой толстухи один из свисающих с потолка светильников, или вылить ей на платье то, что ещё оставалось в бутылке на столе, и сказать, что так и было. Но он ограничился тем, что телекинетическим усилием приподнял ножку злосчастного стула и выдернул из-под него шарф.
Вот теперь Давину заметили. Дама тут же замолчала, всем телом развернулась к капитану Мортимер и медленно поднялась, чтоб не сказать воздвиглась, над столом. И без того по-нильфхельски крупная и ширококостная, она благодаря своей толщине и вовсе смотрелась сущей горой, нависшей над тростинкой Давиной. Зато голос у неё оказался неожиданно тонким и на редкость пронзительным.
– Да как вы смеете?! – на весь бар взвизгнула она.
– Не понимаю, о чём вы, – Давина, надо отдать ей должное, сохранила полное самообладание. Только шарф на шею накрутила очень быстро, явно готовясь ретироваться, не дожидаясь скандала. Однако у дамы были свои планы на этот счёт.
– Думаете, вам это сойдёт с рук? – она надвинулась на невольно попятившуюся телепатку. – Курт, ты это видел?!
– Конечно, конечно, – муж дамы тоже торопливо вскочил. – Несанкционированное пси-воздействие… Нужно вызвать полицию.
– Да какая полиция?!
Райан быстро шагнул к Давине. На них уже начали обращать внимание, и позади Танни как по волшебству выросли два плечистых парня.
– Вы видели? – дама театрально простёрла к ним руки. – Нет, вы это видели? Честным гражданам прохода от этих инопланетников нет! А теперь они прислали мозголомов!
– Котик, не кричи ты так, – умоляюще сказал муж. – Ты пугаешь детей.
Райан покосился на детишек – ты выглядели какими угодно, но не испуганными, и с интересом наблюдали за представлением.
– Проблемы? – ленивым тоном поинтересовался один из подошедших парней, не прекращая что-то жевать. Он напоминал бычка на выпасе, но эмоциональный фон прямо-таки кричал, что и ленца в голосе, и расслабленная поза не более чем маска. А из-за соседнего столика уже поднялся кто-то ещё. Дама набрала в грудь воздуха, явно намериваясь разразиться ещё более пронзительными воплями… и застыла, широко отрывая и закрывая рот, из которого не вылетало ни звука. Потом схватилась за горло и засипела.
– Котик, что с тобой?! – муж бросился к ней. Дама зашарила свободной рукой по столу, мужчина схватил стакан с питьём и сунул ей в руку.
– У неё приступ, – громко объявил Райан, беря Давину за локоть. – Такое бывает при осеннем обострении. Родные о ней позаботятся, только проследите, чтобы она не выходила на улицу без сопровождения.
– Эй, погоди-ка! – жующий парень попытался поймать потянувшего Давину к выходу Райана за плечо, промахнулся и качнулся на месте, с удивлением осознав, что ноги отказались ему служить. Райан ждал, что он сейчас завопит, и приготовился «схватить за глотку», образно выражаясь, и его тоже – но пронесло. Видимо, молодчик был умнее, чем выглядел, и пример дамы его кое-чему научил. Телепаты беспрепятственно выскочили из бара, мысленно благодаря бога, что всё случилось буквально в двух шагах от двери.
– Вообще-то, пси-воздействие без согласия – это и правда преступление, – с невесёлой усмешкой сказала Давина, когда они уже сели в машину и та взяла курс на Мидгард.
– В целях самообороны – можно, – отрезал Райан.
Остаток пути они проделали в молчании. В гостинице было полутемно, и Райан решил, что все сидят по комнатам, но в холле обнаружился Рауль, резавшийся в карты с компьютерным столиком. На прозрачной крышке возникали изображения карт, чтобы одна за другой уйти в отбой. Последние двое суток каптри безвылазно провёл на «Зимородке», но то ли уже не находил себе там занятия, то ли просто соскучился по компании. Райан упал в соседнее со столиком кресло. Нильфхельская усталость и правда подкрадывалась незаметно, зато уходила очень неохотно. Утром он вставал, чувствуя себя разбитым, и весь день его тянуло прилечь или хотя бы присесть.
– Как всё прошло? – не глядя на него, спросил Рауль.
– Неплохо. По-моему, ты зря рискуешь.
– Что? А, ты про карты… Ну, тузов у него уже точно нет. Слушай, я не собираюсь лезть в ваши тайны, так что можешь смело говорить, что это не моё дело.
