Александр Сапегин - Столкновение
Вадим, поглядывая за пернатой гостьей, отложил учебник в сторону и блаженно вытянул ноги. Красота! Ему безмерно нравился этот уголок школьного парка. Лавочка, столик, каменный грот, из которого вырывается на солнечный свет настоящий звонкий родник с прозрачной и такой обалденно вкусной водой. Звонкоструйный родник, оставив позади родительский сумрак грота, журча на весь лес, весело вился между корнями вековых деревьев, блестя на солнце мириадами зайчиков и радужной пылью срываясь в Орть с высокого скального уступа. Заповедник таежного леса, чудом сохранившийся на окраине мегаполиса. Ортен изобиловал парками, садами, искусственными прудами и каналами, но ни один из них не привносил в душу земного мага столько положительных эмоций. От покрытых мхом деревьев окружающее пространство пропитывалось спокойствием и духом созерцательности. Таежный уголок будто жил собственной жизнью. Впрочем, почему «будто»? Так оно и было на самом деле. Древний парк не любил шума и суеты, невидимой зачарованной стеной отгораживаясь от аллей с фонтанами и игровыми площадками. Здесь нашли пристанище сотни птиц и мелких животных, гигантские бабочки выбрали кроны деревьев. Но в той части парка, которую облюбовали студиозусы, птицы и бабочки предпочитали не показываться. Молодому человеку невероятно повезло быть признанным ими за своего. Реликтовая роща, мрачная для незваных гостей, становилась светлой и приветливой, даря хромоногому гостю вожделенную прохладу в зной и тишину средь городской суеты. Вадим отвечал заповедному уголку благодарностью, проецируя вокруг себя позитивную волну и не забывая про угощение для пернатых и хвостатых обитателей.
Он любил заниматься вдали от всех, а роща обычно предоставляла ему такую возможность… но не сегодня. Свирка на ветке резко бросила чистку перьев, напряглась и, предупреждающе чирикнув, сорвалась с насиженного места. Ветка краснолиста, дерева, внешне напоминающего дуб, чуть качнулась. За густой листвой, испещренной красными прожилками, из-за чего дерево и получило свое наименование, угадывалось какое-то движение. Вадим от греха подальше убрал в ученическую суму пару книг по некромантии и магии жизни, углубленное изучение которых на начальном этапе обучения, мягко говоря, не приветствовалось. Магистры придерживались мысли, что начинающие адепты магического искусства вначале должны в достаточной мере овладеть внутренними источниками и научиться контролировать данную богами силу, и лишь после этого переходить к углубленному изучению и совершенствованию дарованных свыше талантов. Очевидное зерно истины, безусловно, в сем было, но Вадим и так долгое время сдерживал себя. Иногда на него накатывало, дар требовал лечить, дарить жизнь… или убивать. Приходилось бороться с собой и губить подобные душевные порывы в зародыше. За их проявление можно было нарваться на отработку или даже отчисление, причем наказующие не делали различий между местными и иномирными студиозусами, одинаково хватая за цугундер всех нарушителей. И то правда — малоопытный неофит мог натворить таких дел, что и за десять лет не разгребешь. В данном случае проще предотвратить и не допустить, чем потом разбираться с последствиями инициативы необученного молодняка. Чаще всего такие инициативы оканчивались погребальным костром, с пламенем которого в чертоги божеств Иланты, вслед за душой, отправлялись жалкие останки экспериментаторов. Магистры предпочитали усиленную трудотерапию или розги для вбивания в пустые головы студиозусов элементарных понятий о мерах безопасности и дисциплине. Преподавательский состав можно было понять — никто не любит разборок с родителями великовозрастных «дитять», и еще более были не по нутру магистрам разборки с тайной канцелярией, под эгидой которой в школу поступило более трех сотен студиозусов из другого мира. Вадим не знал, что ректор школы схватился за голову, когда ему объявили, что в следующем году будет введено ограничение на прием студиозусов, ввиду того, что король заключил с землянами договор на ускоренное обучение полутора тысяч магов в магических образовательных учреждениях Тантры. Ортенской школе предписано принять в своих стенах без малого семь сотен гостей из-за «грани». Кроме Тантры аналогичные договоры заключили княжества Рау и Римма. Что взамен получала Тантра, представители тайной канцелярии не сообщили, но, по их словам, вознаграждение было более чем щедрым. Ради оного вообще можно было работать только на землян, но пока этого не требовалось. Оспаривать решение короны никто не осмелился — себе дороже. Его величество крепко держал в руках бразды правления страной и пользовался поддержкой всех слоев населения. Нет, крупные землевладельцы и высшее дворянство зачастую имели иное мнение, но яркий пример стертых в порошок замков лордов Поморья заставлял их держать мысли при себе. Тайная канцелярия, как известно, не дремлет и бдит двадцать четыре часа в сутки, и даже сверх того. Посему политика венценосной особы нигде не встречала особых препон, к тому же королевство от сотрудничества с пришельцами получало солидные дивиденды, что позволяло короне на равных вести себя с драконами. Нет, и еще раз нет: здравомыслящих в различных политических лагерях было большинство. Дворяне понимали, что людям надо было что-то противопоставить гегемонии драконов, и любая попытка вставить палку в колесо королевской власти будет приравниваться мятежу со всеми вытекающими… Вадим ничего не знал о столь высоких материях и подводных камнях политической жизни государства параллельного мира. Ему, откровенно говоря, было плевать с высокой колокольни на подковерную грызню бульдогов. Судьба предоставила ему ШАНС, и грех было этим не воспользоваться. У парня и так хватало потайных мелких грешков за душой, чтобы еще и быть пойманным на неполагающейся ему литературе. Одно изучение драконьей эдды чего стоит… Вадим покосился на справочник по рунам с яркой обложкой и ядовито-зеленым шрифтом на эдде. Книга отправилась в суму к товаркам, захованным от постороннего взгляда.
— Миурри, — донесся до Вадима приятный девичий голосок, — там точно есть столик?
— Госпожа, я много раз бывала в этой части парка, — ответила невидимая Миурри глубоким грудным контральто оперной певицы, — вы оскорбляете меня недоверием и сомнениями.
Вадим навострил уши: дамы беседовали на эдде. Не стоит показывать интерес и то, что землянин шпрехает на языке драконов: как бы знание не вышло боком. Посему стоит сконцентрироваться и превратиться в живую статую, закрывшуюся пологами безмолвия, которую ничего не интересует, кроме томика Озго Тирийского и его методов развития внутренних хранилищ маны.
— Миурри, а почему я ни разу здесь не была?
— Не знаю, госпожа; видимо, не проявляли интереса…
— Как-то не слишком складно у тебя выходит, Миурри. Я два года учусь в школе и ни разу не проявила интереса к старому парку, с чего бы вдруг? Мне бы хотелось услышать правдивый ответ, а не довольствоваться отговорками.
— Мм, госпожа…
— Я вся во внимании.
— У каждого должно быть потаенное место.
— Верю, теперь верю.
«Хм, — подумал Вадим, — мое потаенное место не такое уж потаенное. Жаль».
Он ласково погладил мраморный столик. Делить с кем-то уголок сказки — желания нет. Может, попробовать как-нибудь отвадить девушек? Порыв ветра донес до него легкий запах орхидей, совсем не вязавшийся с прелым духом опавшей листвы и пряными нотками цветущего шиполиста. Орхидеями несло от пришелиц, что выплыли, по-другому не скажешь, из-за зарослей колючего орешника. Опа-на! Вадим в один миг потерял хваленую концентрацию и некультурно вытаращился на стройную беловолосую снежную эльфийку и высокую кошколюдку. Впрочем, в своем поведении он был не одинок. Остроухая и хвостатая девушки тоже не ожидали никого встретить посреди, как они думали, заброшенного уголка парка. Миура шагнула вперед, прикрывая собой эльфийку, рука кошколюдки нырнула за спину. Мгновение, и в лицо Белова смотрит черный зев ганнера, а перед парой девиц магическое зрение парня различает мощный щит.
— Мое почтение, леди!
К чести сказать, Вадим отмер первым. Подхватив трость, он не спеша поднялся с лавки и, не теряя достоинства, словно не его держат на мушке смертоносного агрегата, поклонился высокородной эльфийке и чуть обозначил поклон ее дуэнье. Хотя какая, к черту, из миуры дуэнья, скорее — профессиональная, вышколенная телохранительница. Колени не тряслись, но вдоль позвоночника протянулись ледяные дорожки, а зад сократился до размеров грецкого ореха. Оставалось надеяться, что он правильно интерпретировал невольно подслушанный разговор и… тут Вадим мысленно зарядил себе оплеуху. Вот же дурак! Четко выверенными поклонами и знанием этикета, который в будущих студиозусов вбивали еще на Земле, он выдал себя с головой… Ладно, где наша не пропадала! Бог не выдаст, свинья не съест. Вадим, изображая агнца, в ожидании ответных любезностей пару раз покачнулся с пятки на носок.
