Алексей Колентьев - Туман войны
— Не согласен категорически. — Детонатор уже разложил сушиться свои вещи, он остался в камуфляжных штанах и майке, но с автоматом так и не расстался. — Тут наверняка много всякого старого барахла. Вернемся в Союз — на один оклад жить станешь, а, старшой?
Я поманил разбушевавшегося подрывника к себе, демонстративно провел рукой по каменной кладке и протянул к носу приятеля испачканную в пыли ладонь.
— Что ты видишь, Слава?
— Ни хрена! Клешню твою только грязную, и все, — сбитый с толку неожиданным вопросом, Детонатор слегка опешил. — Что ты этим доказать-то хочешь?
— А ты еще вдохни глубоко, — не повышая тона продолжил я. — Чем пахнет, не подскажешь?
Детонатор покрутил головой, сморщил нос и, чувствуя подвох, но не понимая его сути, пожал плечами:
— Воздух как воздух. А что тут такого, если я вниз прогуляюсь? Так и так сутки здесь сидеть, пока местные нас не похоронят и не снимут кордоны…
— Слава, — я вытер ладонь о штанину и присел, не в силах больше держаться на ногах, — мы в полутора-двух метрах под водой, а стены сухие. Опять же, мы в подземелье, а воздух не затхлый и, более того, болотной вони я не ощущаю. Под нами древний бункер, который наверняка имеет свою систему охраны, и я бы не рассчитывал на то, что она вышла из строя. Будем сидеть тут, сколько потребуется, ничего трогая. Симон, — обратился я к проводнику, — как тут с водой и насчет отхожего места? А то сидеть придется долго и наружу лучше не высовываться. Федералы наверняка подняли вертушки и болото прочешут обязательно.
Проводник махнул рукой в сторону единственного выхода из зала, более всего напоминавшего дверной проем средних размеров.
— Там коридор и две комнаты поменьше, друг напротив друга. Справа и слева от этой двери. В одной брат складывал припасы. Я посмотрел, сейчас там есть немного вяленого мяса и сушеные фрукты, но дня на два, не больше.
— Отлично, — я с усилием поднялся на ноги и пошел следом за пацаном, подсвечивая себе химическим фонарем. — А как с водой и сортиром?
— В конце коридора — провал, мы всегда ходили… туда. — Парень улыбнулся, и я понял, что напряжение последних дней его тоже отпускает. — Вода в комнате, которая справа от входа. Там каменная скамья, а напротив нее вода сочится прямо из стены.
— Болотная! Как же вы ее пили?
— Нет, командир, стена не внешняя, и как вода струится из стены и куда уходит по желобу в полу, я не знаю. Да и вкус у нее… странный.
— То есть?
— Не объяснить это. Нужно выпить… Но никто не заболел, просто все видели странные сны.
— Какие такие сны?
— Иногда, — Симон задумчиво посмотрел на меня и тут же отвел глаза, — сны сбывались, иногда — нет. Но ни до, ни после никто из людей моего брата такого не испытывал: сны очень реальные.
— Ну, тогда это ничего, — я улыбнулся, отчего кусочек засохшей грязи упал со щеки на пол. — Я редко вижу сны и почти их не помню. Передай всем, что можно располагаться, пусть сушатся и отдыхают. Смены по три часа, первым заступаю я. Выполнять.
Конечно, я устал не меньше других, да и сырая одежда и налипшая коркой грязь радости не добавляли, но я вполне мог отстоять первую смену, а людям требовался отдых. Пройдя в комнату, где, как сказал Симон, была вода, я увидел в тусклом зеленоватом свете «химки»[71] высеченную из цельного куска камня скамью, больше напоминавшую стандартную полутораспальную кровать, а справа прямо из стены выступала статуя какого-то приземистого божка. Высота статуи была метра два, под потолок комнаты. Божок представлял собой фигуру человека с головой то ли вороны, то ли попугая, увенчанной пышным плюмажем. Судя по довольно внушительным причиндалам, это был мужик, и мужик с положением, поскольку на шее у него висело ожерелье из прямоугольных пластин. Руки божка были скрещены на груди таким образом, чтобы на сложенных «лодочкой» ладонях он смог удерживать некое сооружение, напоминающее пирамиду, вроде той, в которой мы нашли убежище. Более ничего интересного в статуе, вытесанной из серого пористого камня, не было, лишь вода частыми крупными каплями сочилась с ее ладоней, вытекая откуда-то из-под основания миниатюрной копии пирамиды и падая сначала на босые ступни, а затем исчезая в длинном желобе, идущем вдоль стены.
Проведя рукой по заросшей недельной щетиной физиономии, я решил умыться. Вода оказалась холодной, поэтому грязь и остатки краски отходили с лица и рук с большим трудом. Умывшись, подставил под строчку капель пустую флягу, неожиданно ощутив прилив бодрости. Странно, ведь еще десять минут назад на мне живого места не было, ныло и саднило все тело. Особенно чувствительной была боль в почках — обычное дело после окончания действия стимуляторов. Не обращая на это внимания, я стал наносить новый слой камуфляжной краски на лицо и руки, попутно и одновременно прислушиваясь к тихой возне бойцов в главном зале. Вроде все было штатно, посему, осмотревшись, насколько это было возможно, я поднял с пола наполнившуюся на удивление быстро флягу и, опустив внутрь обеззараживающую таблетку, плотно завинтил крышку-стаканчик. Хоть Симон и заверил, что вода не опасна, но нет смысла нарушать наработанный протокол только потому, что местные спокойно переваривают болотную тухлятину, называя ее «чистой водой». Благодаря таблетке вода приобретет резкий, химический привкус, но зато я буду защищен от кишечных паразитов и возбудителей всяческих лихорадок, для которых у врачей уже давно кончились все обычные слова и в ходу сплошная латинская ругань. Глянув на прикрытый кожаным чехлом циферблат часов, я снова вышел в зал, столкнувшись у входа со Славкой, видимо, пришедшим за водой.
— О! — вырвалось у него непроизвольное восклицание. — А я типа водичкой разжиться хотел…
— Главное, не пей сырую. Сейчас костер разведем. Тут тяга воздушная есть, наверняка дым тянет понизу, наружу он не выходит. Смены каждые три часа, после меня заступает Дуга, потом ты, потом пацана пошлю к суше поближе, надо весточку Раулю послать. Кроме него сквозь сельву никому из нас не пройти. Пусть пошумят, отвлекут сторожей наших, а в суматохе есть шансы прорваться. Рискнем, раз все «научные» методы накрылись медным тазом.
— Разумно, но… — Детонатор с сомнением цыкнул зубом. — Тут-то долго сидеть будем?
— Чтобы потеряли наглухо след, посидим какое-то время. Придется на пару дней затихариться, ничего не поделаешь.
Мне была понятна нервозность друга, но как я никогда не лез в его хитрые замуты со взрывчаткой, так и в вопросах тактики не позволял другим вторгаться в мою епархию. Мне частенько помогает интуиция, подсказывая парадоксальное, порой идущее вразрез с наработанным опытом решение.
— Если рвануть сегодня к вечеру, — возразил Детонатор, — шансов проскочить гораздо больше: кордонами еще не везде все закроют, да и растяжки плюс оборудование минометных позиций времени требуют.
— Здравая мысль, Слава. Да только устали мы все. Почитай, четверо суток мотаемся на пределе. А тут любая ошибка — гарантированный писец. Нужно отдохнуть. Пройдем и сквозь кордоны, чай не в первый раз. Иди отдыхай, пока время позволяет.
— Я бы выдержал…
Спорить и толочь воду в ступе было бессмысленно: Славка всегда с бесшабашной уверенностью кидался напролом, и будь он один, у него вполне могло бы и получиться. Но в данный момент у меня на попечении был зеленый пацан, хоть и местный, но все же не трехжильный. И на него была вся надежда. Да и выставят кордоны скорее всего формально, поскольку болота по мнению федералов лишь частично проходимы. Время, проведенное в бездействии, — враг любого караульного. Люди расслабятся, втянувшись в рутину графиков и расписаний смен, станут менее внимательны. А рвать вперед, надеясь, что на тропе нет «секрета» или в кроне дерева не сидит снайпер с ночной оптикой, — верх глупости.
Наблюдателя, даже хорошо замаскированного, можно вскрыть в момент пересменки, если верно прикинуть, где возможна наиболее удачная позиция для наблюдения и ведения огня. Поэтому я без дальнейших дискуссий подхватил автомат за ремень и по веревке вылез наверх, разумеется, оглядевшись предварительно в наблюдательную трубу. Штука эта предназначена для снайперов, чтобы осматриваться, не демаскируя своей позиции, но часто помогала и мне, как человеку смежной профессии. Не заметив ничего подозрительного, я лег на кочку рядом с лазом и затаился под прикрытием заросшего лианами холмика, бывшего основанием пирамиды. Сектор обзора был довольно широким. Москиты, учуяв запах бальзама, гудели рядом, но не кусали. Длинная вахта началась. Я замер, дыша через неравные промежутки времени, став частью оглушительно орущей вокруг природы. На первый взгляд, позицию я выбрал не слишком выгодную: обзор только в одну сторону, демаскировка убежища основной группы при обнаружении НП вообще не вызывала проблем. Но это только на первый взгляд. На самом же деле такая практика подходит для обычного леса, с твердой почвой и достаточно обширными возможностями обходных маневров. В болотистой местности свободы обычно никакой: подходы к островкам суши так или иначе известны, а тот, кто рискнет сойти с узкой тропки чуть в сторону, рискует в лучшем случае быстро утонуть, а в худшем долго глотать зловонную маслянистую жижу, судорожно вытягивая шею над тугой ряской, а спустя еще пару часов все равно утонуть, но уже полностью свихнувшись от отчаяния и осознания неизбежности смерти.
