Дмитрий Силлов - МКАД

Свободный.

И корчащийся от нереальной боли…

— Камай-нанги!

Надо мной склонился ворм с круглыми от ужаса глазами.

— Так нельзя, Камай-нанги! Твоя должна вознестись на Вечный Серый небо!

— Ступай туда сам, — прохрипел я.

С наружной стороны моей правой ладони все еще торчал стальной штырь. Им я и долбанул наотмашь, метя в ухо волосатого охранника.

Послышался хруст. Надо же, попал… Иногда и мне везет.

Ворм начал заваливаться на бок и потащил за собой меня. Штырь проломил ему височную кость и застрял в черепе. Напоследок трупоед дернулся несколько раз в агонии — и выдрал железяку из моей кисти, окончательно ее изуродовав. Последнее, что я увидел перед тем, как отключиться от болевого шока, был кусочек моего мяса, болтающийся на окровавленном конце штыря, и невидящие глаза ворма, смотрящие в его Вечное серое небо.

— Я не стану есть мой хозяин!

— А я б на твоем месте сожрал, чего добру пропадать?

— Да хорош вам языками чесать! Я пульс на шее нащупал!

— Oh, my god!

— Да ну! Чо, реально?

— Точно говорю. Нитевидный, но он есть.

…Голоса плавали где-то очень далеко, словно отзвуки далекого эха в предутреннем тумане. И самое надежное в таких случаях, если, конечно, не хочешь плутать в зыбкой серой взвеси целую вечность, — это идти на единственный ориентир…

— Смотри, он вроде как глаза открывает.

— Фигею с него. На нем же живого места нет…

— Хозяин будет жить?

— Судя по его ранам — очень вряд ли.

…Голоса стали ближе. И вместе с ними пришла боль…

— Черт, он сейчас снова вырубится! Держи аптечку! Там, кажись, морфин был.

…Боль немного отпустила — но лишь немного. Ровно настолько, чтобы я смог чудом удержаться над черной пропастью беспамятства и с трудом открыть глаза…

Их было трое. Робот, тревожно вглядывавшийся мне в лицо глазами-камерами на подвижных приводах, стаббер Ион, заросший колючей щетиной, и ворм с экстремально волосатой мордой даже для трупоеда.

— Охренеть, — сказал Шерстяной. — Я бы точно сдох, если б в меня столько гвоздей навтыкали.

— Не… дождетесь… — прохрипел я.

— Ты б заткнулся, да, — хмуро сказал Ион, доставая что-то из кармана. И бросил через плечо: — Спирт есть?

— А как же, — засуетился Шерстяной, кладя на землю автомат и скидывая с плеч огромный рюкзак. — Щас найдем, была фляжка…

— Спирт есть, — сказал Колян.

В его брюхе что-то загудело. Оттуда выехал маленький лифт, в котором стояла знакомая фиговина, похожая на распиленную надвое гильзу от тридцатимиллиметровой автоматической пушки. Колян ловко подцепил импровизированный стакан гибким манипулятором и протянул Иону. Стаббер кивнул и вытряхнул в предложенную емкость содержимое автоматной гильзы, похожее на черный порошок.

— Ну, Снайпер, как говорится, долг платежом красен, — сказал он, приподнимая мою голову и поднося к моим губам стакан Коляна. — Только залпом. Если глотками — не войдет, сблюешь тут же. Давай.

Мне было уже все равно. От осторожного движения Иона боль в разлохмаченных конечностях проснулась с удвоенной силой. Сознание вновь начало заволакивать темным туманом, и обжигающая жидкость, хлынувшая мне в горло, вряд ли могла его остановить.

Однако — остановила…

Это было похоже на поток жидкой лавы, которая в считанные мгновения заполнила мое тело. Чужая, агрессивная, неимоверно жаркая субстанция бурлила сейчас внутри меня, пожирая пищевод, желудок, кишки, разливаясь по венам и артериям, сжигая кости и мышечные волокна.

— Держите его! — заорал Ион. — Он сейчас сам себя еще больше искалечит!

Действительно, чужое — не мое — тело сейчас жило своей жизнью, отдельно от моего сознания. Я будто со стороны наблюдал, как неведомая сила корежит мою плоть, как под кожей вздуваются и опадают бугры, словно кто-то живой и сильный пытается вырваться наружу из моего тела… и как из изуродованной, разлохмаченной левой руки, будто из тюбика с зубной пастой, лезет что-то розовое…

Что происходит с правой рукой и ногами, я не видел. На них навалились Колян и Шерстяной, а Ион тщетно пытался справиться с левой. Наконец он тоже просто всем телом прижал ее к земле.

— Осторожнее, насекомый, раздавишь, — простонал Шерстяной, ногу которого заодно слегка придавил своей железной тушей Колян.

— Ничего, я контролировать усилие, — произнес робот, раскорячившись надо мной и пружиня всеми своими паучьими ногами.

Прошла минута, вторая…

Внезапно я почувствовал, что неведомая сила, бесновавшаяся внутри меня, куда-то исчезла. Меня перестало крючить и подбрасывать… и я вдруг реально ощутил себя трупом. Сознание есть какое-никакое, а тело — мертвое. Как мокрая от пота тряпка, выжатая неведомой уборщицей и брошенная возле подножия Т-образного креста.

— Все, — выдавил из себя Шерстяной. — Слезай с меня, банка консервная.

— Я видеть, что всё, — флегматично отозвался Колян, выпрямляя полусогнутые ноги. — Мой все видеть без помощи волосатый обезьян.

— Кто обезьян?! — взвился ворм. — Я обезьян? Я тебе сейчас лефендры-то отполирую…

— Тормози, — выдохнул Ион, отпуская мою руку и вытирая рукавом пот со лба. — Нам сейчас валить надо отсюда, да побыстрее. Солнце всходит. Судя по рассказу Коляна, через полчаса трупоеды будут здесь. А Снайпер пока ходить не сможет. По крайней мере сегодня.

— Следы надо замести, — глубокомысленно заметил Шерстяной. — Труп охранника в болоте утопить. Да только, боюсь, всплывет он по закону подлости.

— Нет, он не всплывать, — сказал Колян, щелкнув манипулятором и пружинисто переместившись к телу убитого мной ворма. — Два минут — и никакой улик.

— Проглот железный, — проворчал Шерстяной. — Ладно, дайте мне пять минут — и трупоеды будут точно уверены, что на холме ничего не случилось, а Снайпер просто вознесся на небеса.

Мутант вскочил, потер отдавленную Коляном ногу, после чего принялся сноровисто заметать следы моего падения с крестовины и короткого боя с охранником. Внутри Коляна загудело с двойной силой. С той стороны, где валялся труп, послышались звуки, похожие на те, что издает шнековая мясорубка, работающая в турборежиме. Я отвернулся, чтобы не видеть, что там происходит. И удивился. Ибо отвернулся я сам, без чьей-либо помощи.

— Не верится, да? — усмехнулся Ион. — Помнишь ту черную крысособаку, что ты убил на мосту? Тогда я и двое моих товарищей сцедили ее кровь в пустые автоматные гильзы. Одну я отдал тебе. А вторую забрал у тех парней. Им она точно уже не понадобилась бы — когда взрывом снесено полчерепа и оторваны обе ноги, ничья кровь уже не поможет.