Клетка - Хайдарали Мирзоевич Усманов
Каждый новый приём оставлял на нём отпечаток не столь телесный, сколько внутренний. Усталость, жжение в ушах, и мир становился все более ломким. Он держался, использовал то умение, что развил в пещере – контролировать дыхание, зажимать удар сердца до минимума, прятать в себе ритмы, которые могли показать жизнь. Но сила, которой не было в теле, начала стекать в другие каналы – мысли становились мутными, память проседала, картинки спутывались.
Тем временем офицер ходила вокруг, оценивая. В её взгляде не было жестокости ради жестокости. Было ощущение сделанного дела. Человек – не источник крови, а источник информации, и она хотела, чтобы он дал то, чего от него ждут. Её голос был ледяной, а просьбы – приказы:
“Сделайте аккуратно, но убедительно.”
“Сделайте так, чтобы он сам очнулся. Дела требуют скорости.”
В этом зале каждый звук становился инструментом… Шуршание ремня… Треск кристалла… Тихий звон какой-то цепочки… Это была симфония, где главная партия исполнялась не мускулами, а страхом. И Кирилл, лежащий на холодной платформе, ощущал – не только своё тело были связаны ремнями и прибором, но и его мысли – как будто они были внимательной публикой, которую учат молчать или говорить по сценарию.
Но даже не смотря на все их старания, он по-прежнему не выдал себя. Слепой покой был сейчас его щитом. Пусть верят в то, что видят перед собой. Что он пустой сосуд. Но в голове его теплел расчёт. Всё, что он слышал, всё, что видел в их интонациях и паузах – это ключи. И ключи – не для того, чтобы стерпеть унижение, а чтобы однажды открыть ту самую щель в решётке и уйти.
Когда “беседа” шла на разогрев, и они готовили “инструмент” следующего этапа, Кирилл почувствовал, что терпение его – не вечный ресурс. Так как у него появилось понимание того, что если они будут раз за разом ломать его в этих “играх”, то они не только вытянут из него тайны, но и убьют то, что делает его человеком. Это знание разожгло в нём тихое пламя злости. Побег стал не просто желанием – он стал требованием самого его существа… Тем более, что вскоре они перешли и к физическим воздействиям на его тело…
……….
Тело Кирилла сковывала жёсткая решётка металлических ремней, закреплённых на странном каменном столе с врезанными в поверхность узорами, источавшими бледный свет. Каждый его вдох отдавался мучительной болью – эльфы явно знали толк в том, чтобы бить не только по телу, но и по самой сущности пленника.
Сначала на него направили потоки слабого, но непрекращающегося разряда – что-то среднее между магией и электричеством. Кожа вспыхивала ожогами, мышцы сводило, сердце то ускоряло ритм, то замирало на полудыхании. Кирилл пытался не дать вырваться ни одному крику, но губы сами собой скрежетали зубами.
Молодая эльфийка, стоявшая напротив, словно наслаждалась каждым его судорогами. На её лице не было равнодушия исследователя или хищного прагматизма – только странный азарт, смешанный с упоением. Она не задавала вопросов, не требовала признаний – она смаковала процесс. Потом в дело пошли другие устройства.
– Принести “Когти Ветра”! – Приказала она, и её подчинённые извлекли из настенной ниши странные длинные щупальца, больше похожие на металлические плети. Каждый их удар не оставлял видимых ран, но словно вырывал куски из самой души. Кирилл чувствовал, как тело содрогается, как будто его одновременно били и по плоти, и по внутренним потокам силы.
В какой-то момент ему показалось, что время растворилось. Боль не имела ни начала, ни конца, она стала фоном. Он видел только её глаза – полные безумной радости. Она смеялась коротко, сдавленно, словно боялась потерять вкус происходящего, если будет слишком громко выражать удовольствие.
И тогда он понял, что для этих существ он никогда не станет равным. Какими бы словами они ни прикрывались, как бы ни выглядели внешне утончёнными и благородными – в их сердце дикарь вроде него был игрушкой, низшей тварью, объектом для “игр”.
Его сознание постепенно уходило в небытие. Мир перед глазами плыл, звук превращался в гул. Когда он уже почти провалился в настоящее беспамятство, раздался громкий, резкий крик. Не истерический, а властный, гневный.
– Что здесь происходит?!
Дверь в это мрачное помещение резко распахнулась. В помещение вошли двое. Один – высокий мужчина с серебристой гривой волос, лицо которого застыло в маске ярости. Второй – тонкая фигура, которая ворвалась почти бегом. Кирилл сразу узнал её. Это была та самая молодая эльфийка, которую он вытянул из лап хищников среди обломков.
Их появление заставило эту красотку – офицера, что уже сама взялась за дело, буквально на миг замереть. Но Кирилл уже почти не видел её реакции – силы уходили слишком быстро. Последним, что он уловил, были глаза той спасённой им девушки, что стояла за спиной той самой “госпожи”. Огромные, испуганные, в них горел не холодный интерес, не безразличие, а настоящий ужас и растерянность.
На долю мгновения ему показалось, что она испугалась за него. Но тут же эта мысль утонула в новой волне боли и провалилась в полную и такую спасительную в данной ситуации темноту…
Возвращение
Сознание возвращалось к Лираэль мучительно медленно, словно она пробиралась сквозь плотную завесу тумана. Сначала пришло ощущение дыхания – лёгкие с трудом поднимались, и каждый вдох отдавался резонансом в груди, будто её обвивали тугие нити. Потом – слух. Она уловила глухое гудение, напоминавшее шум далёких механизмов, и мягкие щелчки, похожие на перестройку невидимых регуляторов. Лишь потом зрение вернулось рывками – вспышки света, размытые пятна, и наконец ясная картина перед глазами.
Придя в себя, она поняла, что находилась в медицинской капсуле. Стеклянный купол, мягкий белёсый свет от встроенных кристаллов-источников, переплетение тонких маготехнических линий, уходящих в стенки. Над её телом мерцали тончайшие проекции, демонстрирующие состояние организма. Биополе… Потоки маны… Показатели сердца и мозга… Слабые токи энергии пробегали по коже – система подстраивала ритм её дыхания и магических каналов, гармонизировала внутренние повреждения.
Лираэль попыталась пошевелиться – и поняла, что конечности всё ещё не слушаются. Не цепи, не ремни, но остаточный эффект парализатора, которым её накрыли. В памяти тут же вспыхнули образы. Бег по опасному лесу… Крики… Чёрные силуэты насекомых над головой… Отчаянные удары… И вдруг резкий импульс, швырнувший её тело на камни, словно удар по самому сознанию. Затем – пустота.
Она медленно стиснула зубы, заставляя себя сосредоточиться.
“Это точно был парализатор.” –
