Цепь событий (СИ) - Герман Анатольевич Горшенев
Глава 12
Ледокол
Мы сидели в знакомой лаборатории Гадюки и обсуждали наш возможный поход. Я рассказывал:
— Конечно с риксами теневиков говорил и прямо спрашивал. Хотел выяснить, есть ли в этих местах, хоть что-то похожее, на то, о чём говорила Нимфея. Главари Народа Тени сразу сказали, что такого места нет и не может быть, ни в этих местах, ни в других местах теневых земель. Дело очень серьёзное, и даже если бы подобное уютное местечко существовало, и его хранили в тайне от других народов, то риксы знали бы точно. Мы тогда удар из рунного РСЗО обсуждали и мне клялись, что ни о чём подобном не слышал.
— У меня всё готово, — доложила Гадюка, и под дружное шипение змей, уложила Рыбу на лежанку автоматизированного диагноста и начала процесс техномагии.
Рыбообразная два часа мило общаясь с искином. Цветущая в Ночи рассказывала историю ещё и ещё раз, на всех языках, которые знала, выделяла фразы и вспоминала, что могла, а умная машина пыталась выстраивать карты. Самое интересное, что даже сказка о Восходящем, который скакал на кархе, потом его поймали, потом он бежал, попал в дружественное племя и ещё много чего, искусственный интеллект превращал во вполне читаемый маршрут. Осталось только позиционировать относительно света дерева, морозного утра и бурных рек, которые герой переплывал, то можно было понять, где сказочник обитал и о каких местах слышал или сам там бывал. Было очень интересно.
Вначале рыбообразная фыркала, но, когда искин откалибровали по её истории жизни, и отрисовали её жизненный путь, то девчонка была очень удивлена, просто нет слов как. Карты дальних мест были не идеальны, но все владельцы стигматов в колонии делились информацией приходя из долгих путешествий. Всегда старались по максимум использовать время тинга, когда все земли открыты и молодые восходящие не только шли к центральному древу, но и смотрели по сторонам, зачастую через приборы видеофиксации. С ближайшей местность было просто идеально. В радиусе пятисот километров было жизненное пространство земной колонии и тут картография имела жизненное значение и давно стала цифровой картой, по которой наводили управляемые боеприпасы. В распоряжении землян были ракеты, беспилотники и даже имелся управляемый снаряд, который летел всего на пятьдесят километров, зато боеприпас в тонну можно было с помощью электроники положить в круг несколько метров.
Базу данных регулярно обновляли, проводя разведывательные полёты на Грифонах. Кстати, был один Клюван, но его берегли. Он был намного больше Грифонов, его защитили дополнительной бронёй, рунными усилениями, древними артефактами и он почти не летал. Но основную информацию получали от беспилотников и разведывательных групп. У многих восходящих были летающие руны существа, совершавшие огромные полёты и через них создавали карты, не меньше, чем с помощью техники. Вопросу картографии уделялось много внимания. Точно зная, где расположились враждебные аборигены, можно было избежать конфликтов и ненужных потерь.
Результат был странный. Координаты места, к которому шла рыбообразная, вроде бы просчитали, но было большое — но. В принципе, не так, чтобы очень далеко, однако нас разделяла полоска воды километров в сто. Огромная водная территория вклинивалась в круг полоской около ста километров, доходя практически до самого центрального древа. Плоскогорье землян находилась в полусотнях километров от берега моря, на котором располагалось небольшое укреплённое поселение. Само море находилось под ледяной коркой и располагалось вне светового круга, а под игг-свет попадал всего небольшой залив.
Ближе к центру жизнь кишела. По мере отдаления от центра круга всё меньше народа пытались плавать по воде. Исключение составляли только пара племён морских волков из Людей Моря, и то, они доплывали только до середины теневых земель, где ветра становились совсем злыми, волны огромными, морские чудовища совсем здоровенными. Изредка, из земель ночи появлялись животные такого невообразимого размера, что даже многомачтовые корабли мореходов однозначно воспринимали как добычу. К этому надо прибавить льдины, приносимые со стороны вечной ночи, куда уходило водное пространство. Бывало, море просто превращалось в кашу из ледяного крошева. Совсем близко к кругу вечной ночи водная поверхность была покрыта льдом из нагромождения торосов, ледяных трещин и снежных заносов.
Была ещё одна странность. Вместо тёплого озера, где весело плещутся водоплавающие, искин упрямо рисовал угрюмую цитадель, окружённую рвом, среди ледяного бурана. Если я лично допускал, что сверху холод, а вода подогревается теплом геотермальных источников, то ледяная корка и мрачные стены, выдаваемые искином, в моё понимание не укладывались вовсе.
Отбросив разность понимания электронного мозга и воображения, решили перейти к конкретике. Было два варианта, либо уходить значительно ближе к центру круга и там пересекать водную преграду и возвращаться обратно, либо через ледяные пустыни вечно замёрзшей воды, практически по границе ночи и зон обитания червей. А это было ещё дольше и опасней.
— Есть ещё один вариант. По прямой, на Ледоколе. Сейчас похолодало, айсбергов и крупных льдин не приносит, а лёд ещё не окреп. В штормах окно в две недели. Думаю, успеем, — задумчиво сказал Вепрь.
Вначале я думал, что ослышался.
— На Ледоколе? — решил я уточнить информацию.
Вепрь улыбнулся:
— Ничего ему не рассказывайте. Пусть сюрприз будет. И в вокс не смотри.
На этом совещание и завершили, а я изнывал от любопытства, готовился, но честно терпел, а через день мы отправились в порт.
Я с интересом смотрел на всё это из окна небольшого состава. Сюда ходила вагонетка с десятком грузовых вагонов и одним пассажирским. Всё было крошечно, и высота вагона была ровно чтобы сидеть, а внутри передвигались согнувшись. Была ещё одна ветка, идущая к горному массиву, тоже в этой стороне, где добывали большинство минералов. Поезда хватало чтобы увезти смену и то, что за это время добыли. Небольшое транспортное средство бодро неслось на рельсах через туннели и по мостам, нависающими над пропастями, и собранными из металлоконструкций, в основу которых как правило входили те самые трубы, что использовались для орудий главного калибра. Обратил внимание на то, что во многих местах пролеты были
