Пастырь крови - Соломон Корвейн
- Странно, - сказал Этиен.
- Это знакомые мне симптомы, - сложил руки на груди клирик. – Но я не могу вспомнить, что это и откуда. Если позволите, у нас в библиотеке есть фолиант болезней из Араббии, в котором должны быть сведения об этих симптомах.
«Ага, книга из другой страны, товары которой признаны осквернёнными ересью, оказывается здесь», - эта мысль взыграла в уме инспектора, он пригнулся к старосте и шёпотом спросил:
- Фаринг, появление этой книги – твоих рук дело?
- Т-с-с, - палец лёг на губы, - он обошёлся мне в целое состояние. Его в своё время Иннори хотел продать его местному лекарю, но тот быстро слился… ох, не стоило лекарю высказываться, что Церковь превращается в собрание торговцев благодатью… и писать местному епископу о проблемах общины.
- Так что с ним стало?
- Всё как по схеме – Иннори обвинил его в ереси, это не подтвердилось, но за три месяца разбирательства он был изгнан из Гильдии лекарей, обвинён в «неуважении к святой пророческой Церкви», и получил штраф. Ну и лишившись почти всех денег и уважения парень решился отправиться в Шпанию.
- Хорошо, - согласился Готфрид. – Иди, диакон. Мы будем ждать тебя.
Выйдя из подвала, Этиен наткнулся тут же на рыцаря Ордена. Он несколько вызывающе смотрел на своего напарника, грозно и холодно. Юноша даже приспоткнулся, когда увидел в руках «сына Церкви» клинок, смахивающий на клейбэг.
- Ты каким оружием владеешь? – грозно спросил мужчина. – Какой стиль[2] боя ты предпочитаешь?
- Арбалет и одноручный меч, господин, - погладил тетиву парень, молвив голосом, в котором растёт дрожь обеспокоенности. – Да и я выбрал стиль «агент».
- Хорошо, так и предполагал, - рыцарь протянул оружие, укрытое в алых ножнах. – Я слышал, что твой сломался. Бери.
- Что это за клинок? – взялся за него парень, обнажил и увидел вытравленный символ чаши на фоне солнца.
- Это обычный меч неофита Ордена Света. Я один захватил из Обители как раз для тебя. Зачем тебе та железка, пусть даже и зачарованная? Вот тебе оружие, освящённое епископом и выкованное в лучшей кузнице Циенны. К тому же в сталь была добавлена магическая пыль… пара крошек, но это сделало его намного крепче.
- Спасибо, господин, - поклонился Этиен, но он ясно чувствовал, что не просто так ему было дано это оружие.
- Хорошо, ты на каком уровне владения стилем?
- Ничего выдающегося. При той обители в Штраффале, где я проходил обучение, меня научили навыкам огненных искр и первому уровню обычного меча.
- Давай я тогда тебя научу следующей ступени, - рыцарь положил руку на плечо напарнику. – Тебе это понадобится. Ты, как и я, обладаешь силой заклятья огня, поэтому могу тебе передать мыслеформулы пламенного потока и огненного щита, а так же парочкой приёмов владения мечом.
- Было бы хорошо, господин, - кивнул Этиен, понимая, что ему понадобятся эти знания.
Люссиэль и Готфрид пристроились к стенке таверны, смотря на то, как рыцарь и инспектор стали учителем и учеником. Солдаты охраны тоже отвлеклись от несения службы, смотря на поборника Ордена, внимая его речами. Гном же махнул рукой и пошёл прочь, бурча под нос:
- Ладно, я пойду, потолкую с вождём орков.
Рыцарь встал справа от юноши, и стал тихо, вкрадчиво говорить:
- Подними руку, погрузись в мир потоков эфира, - слова сопровождались тем, что он поступил также. – Представь перед собой пламень, который стал направленным, исходящим из твоей руки. Усилием воли собери его в цельное.
Этиен так и поступил, его рассудок открылся перед бесконечными просторами океана духовных энергий, его чистыми заливами и неосквернёнными страстями морями. Он стал оттуда черпать силы, чтобы превратить её в материальное выражение, пропустить через нервы. Теперь усилием воли он соединил эту энергию с картинами огненного потока, осталось только дать им могущество с помощью древних слов и букв, которые были сотворены прежде начала материального мира.
- Вложи в этот образ слова силы, на языке магии.
- Какие? – с направлением спросил Этиен.
- Аль’Мишриль’Яло[3], Аль’Мишриль’Йис, - произнёс рыцарь, давая последний инструмент.
Это было лишь звукобуквенное выражение того, что лежит на стыке двух миров – материального и эфирного, это связка, мостик, который использует одарённое существо, чтобы превратить деталь иного бытия в нечто осязаемое. Это иносказательные слова, призванные для того, чтобы усилить образы в уме, умножить могущество духа, и воплотить в реальность каплю силы из бесконечных морей.
- А теперь помысли о том, что твой огонь превращается в броню. Вообрази щит перед глазами, который сжигает всё, что в него попадёт или плотностью своей, способен остановить стрелу.
И у Этиена получилось. Слова на древнем языке из аллегорических символов, глифов эфира и потоков моря возможностей, вплетённые в буйство эмоций, подпитываемые духом и силой души, превратились в магию, которая истекла из раскрытой руки. Сначала из центра ладони вырвалось пламя, но на сей раз это не искры, не волна разрозненных огоньков, а концентрированная стихия. Всё вокруг озарил свет, серость дня рассеяна потоком ментальной энергии, которая приняла образ струи одной из стихий. Пламень со слабым рёвом явился на метра два-три, опалил брусчатку, после чего сила была направлена в то, чтобы стать бронёй. В ту же секунду огнь превратился в стену высотой в два ростовых щита, похожей на водопад, на бурное течение воды, только это полымя.
- Молодец, - воин одобрительно кивнул, подойдя к Этиену, - а теперь, давай поговорим о мечах.
Рыцарь поставил инспектора в боевую стойку, став показывать приёмы. Парень за ним прилежно всё повторял, слушал наставления, после чего наносил удары. Около десяти минут опытный последователь пути закона поучал юношу колющим выпадам, как лучше бить, куда направлять клинок, как ловчее совершать действия. Они могли бы ещё столько же тренироваться, но на всю улицу разнёсся крик:
- Господа! – вернулся диакон, держа под подмышкой толстую книгу, коричневого цвета, обложка выполнена из кожи, украшена золотом и серебром, из которых выполнены очень плавные и красивые буквы. – У меня важные новости.
- Говори! – резко подорвался Готфрид, к ним подошли рыцарь с Этиеном, став внимательно слушать клирика.
- Вот! – диакон раскрыл фолиант, став с шорохом
