Конкистадор поневоле - Михаил Александрович Михеев
– Я… понял тебя. Но к чему ты мне это рассказываешь?
– А к тому, что и мы все были такими, – лейтенант вдруг ссутулился, плечи его опустились. Казалось, из него, словно из воздушного шарика, разом выпустили воздух. – Все мы были такими – лихие лейтенанты, нюхнувшие пороху и считающие себя круче обрыва. Патриоты, блин. Секретное подразделение при созданной десять лет назад службе хроноразведки.
– Десять лет назад? – удивлению Семена не было предела. Он-то считал, что проекту два, от силы три года, а тут…
Лейтенант мрачно усмехнулся:
– А ты как думал? Да, мы шаримся по времени скоро десять лет как, для меня нынешняя высадка уже восьмая, и я далеко не рекордсмен. Нас набирали по разным подразделениям, делая это втихую. Так, чтобы никто не узнал. А потом выяснилось, что все мы – банальный расходный материал. Твой профессор все гадал, это прошлое или параллельный мир. А я знаю точно – параллельный, но почти неотличимый от нашего. И нас по таким мирам гоняли для того, чтобы мы их грабили, вывозили хозяевам бабло. Профессор же с его шайкой-лейкой – это так, операция прикрытия. И сейчас, просто сев и подумав, я понял: нас сюда загнали на убой. Портала домой не будет, понимаешь? Кому-то нужен был громкий провал операции, гибель маститого ученого, который плохо умел держать язык за зубами. Повод для… Не знаю, для чего, но, поверь мне, вытаскивать нас точно не будут.
– Ты… уверен?
– Да. Потому что сегодня меня пытались убить. Наши с тобой товарищи. Группа зачистки, вот что они такое. И эвакуация у них не планировалась, они сознательно пошли с билетами в один конец. Решили, что наследство в виде автоматов-гранатометов даст им возможность стать королями в примитивном обществе. Амбиции потешить захотели, придурки.
– А…
– Говорю же – придурки. Я все же начинал в… Неважно, в общем. Главное, я был круче. И остались мы с тобой вдвоем, понял, аспирант?
– Я не аспирант.
– Неважно. Ты у нас проходил под таким прозвищем. Просто смирись с этим. А теперь рассказывай.
– О чем?
– Не знаю, тебе виднее. Но когда ты пришел, по глазам видно было: что-то интересное узнал и теперь этим со мной поделиться жаждешь.
Семен задумался. Как ни странно, известие о том, что товарищи, с которыми он совсем недавно делил кусок хлеба, пытались зачистить лейтенанта, а он в результате прихлопнул их, почему-то не вызвала никаких эмоций. Зачерствел он душой, похоже.
– Один вопрос: а почему они решили убрать тебя только сейчас?
– Потому что договорились с нашими конкурентами. А те работают на нашу же родную, мать ее, контору. По сути, эти умники были аварийным вариантом. Который, если б нас убили там, подлежал зачистке на общих основаниях. Боссы не любят складывать все яйца в одну корзину…
– А…
– Обидно, понимаешь, – вздохнул лейтенант, не обращая внимания на собеседника. – Я ведь их считал друзьями.
– Один писатель сказал, что друзья бывают фальшивые, и только враги всегда настоящие.
– А еще есть легенда, что Цезарь доверял лишь одному врачу, которого считал своим другом. Лекарства принимал только от него. Однажды он получил записку, что врач хочет его отравить. Он взял лекарство, выпил его, а потом показал врачу записку. И когда тот спросил, почему Цезарь все же выпил лекарство, то получил ответ: «Лучше умереть, чем усомниться в своем друге». Вот так как-то. На душе скверно…
Они помолчали немного. А потом крутившиеся в голове Семена мысли образовали стройную цепочку и он, наплевав на душевные терзания, выдохнул:
– Стоп, не бьется что-то. Впечатление такое, что правая рука боролась с левой.
– А так и было. Наверху борьба за власть, а внизу трупы расходного материала. Наши с тобой, если что. Подозреваю, парни, что на той стороне, вообще не подозревают, на кого охотятся. Но ты не ответил…
Семен покаянно развел руками и рассказал. И даже не удивился, когда лейтенант безразлично пожал плечами:
Ты знаешь, в молодости я любил решать кроссворды. Однажды попался вопрос: «Кровососущее существо, четыре буквы». Я предложил два варианта: жена и теща. Оказалось, что есть еще клещ…
– Ну, ты и сейчас не старый. Скорее, наоборот. Но при чем тут кроссворды?
– А при том, что разгадывать их – занятие неблагодарное. Не справишься – расстроишься, справишься – ничего не приобретешь. Поэтому давай-ка не будем играть в угадайку, а просто подождем. Рано или поздно, если рассказанное тобой касается нас, мы о нем узнаем. А не касается – так зачем лезть в чужие секреты?
В словах лейтенанта была сермяжная правда человека, многое видевшего и еще больше понявшего в этой жизни. Секунду подумав, Семен кивнул:
– Звучит логично. А вот как нам с тобой быть? Как домой вернуться?
– Два варианта. Или остаться здесь… Арсенал наш, если верить покойным, вроде бы на месте. Или договариваться с теми, кто устроил за нами охоту.
– Договариваться?
– Ну да. Это ведь по-разному сделать можно. К примеру, предварительно посадив оппонента на муравейник…
– Зверь.
– Но я думаю, до таких крайностей не дойдет, – спокойно, даже не сбившись с мысли, закончил лейтенант.
– Хорошо бы… А то у меня там мать осталась и девушка.
– Я бы тоже предпочел вернуться.
Они помолчали, затем на Семена нахлынула короткая волна недавних воспоминаний:
– Стоп! Ты как хочешь, но тот пастор, что с нами воевал, русским не был.
– И что? Возможно, он просто резидент из местных. Такое иногда практикуется. Да и потом, ты думаешь, у нас в штате только русские? Да ты наивен, бро…
– Ну все же, контора-то наша. Или нет?
– Да наша, наша. Только не забудь, что у нас многонациональная страна. Когда-то она была еще крупнее. И входили в нее самые разные территории. Причем жившие там люди – не обязательно предатели. Многие после развала, даже не будучи этническими русскими, рванули к нам.
– Ты им веришь?
– А при чем здесь я? И почему не должен верить?
– Видишь ли… Фамилия переводчика Библии на латышский была Глюк. В принципе, это все, что нужно знать о прибалтах.
– Ха. Ха. Ха. А меня, раненого, двадцать километров пер на себе этнический эстонец. Так что успокойся со своим национализмом. Он иногда нужен, но в меру. И вообще, у них свои государства, у нас – свое.
– Ну, знаешь ли… В конце концов, не сравнивай Россию и…
– Знаешь, – устало вздохнул лейтенант, – ты иногда ведешь себя, как ребенок. Повзрослей уже, что ли.
– Ребенок?
– Откровенно говоря, да. Обиженный
