Ведьмина поляна – 2 - Василий Головачёв
– Когда-нибудь пошлём экспедицию, если не случится беда с новым сбросом или Схлопом.
– Есть идея, – сказал Гвидо, обретая прежний уверенный вид. – Хладоносец стоит, а мы всего в часе хода от него.
– Меньше, – сказала Любава.
– Предлагаю сделать финт ушами. – Сотник покривил губы, оценив взгляд Максима, не ожидавшего, что он заговорит по-русски. – Я два месяца прожил в России, отсюда мой русский. Так вот предлагаю захватить хладоносец и отвести его с мракобоем домой.
Кабиной завладела тишина.
– Вот это закидон! – очнулась Марфа, кинув на сотника изумлённый взгляд. – Ты хочешь командой в семь человек захватить болотоход с экипажем в две сотни гвардейцев?
– Не вижу особой разницы: успех не всегда зависит от численности армии. Я мастер засоса, дочь Гонты, – Гвидо посмотрел на Любаву, – может это подтвердить. Она тоже сильный волевик, да и переходец из России не слабак, насколько мне известно. Подойдём ближе, хряпнем по мозгам кого нужно…
– А кого нужно? – перебила его Любава.
– Нет смысла воздействовать на всех гвардейцев и матросов, достаточно заневолить их командиров. Они сами приведут хладоносец в порты Роси.
Любава уменьшила скорость самолёта, посмотрела на Максима.
– Сядешь?
– Давай, – согласился он.
Пара поменялась местами.
– Не слышу ответа, – мрачно сказал Гвидо, хмуря брови.
– Не знаю, – с сомнением сказала Марфа.
– Думаю, – сказала Любава.
Сотник глянул на Максима.
– Ты? Или спрячешься за женщин?
Кровь бросилась Жарову в лицо, он даже на миг потерял дар речи, собираясь ответить провокатору не по-джентльменски. Но краем глаза увидел предостерегающий взгляд жены и с большим усилием сдержался. Сказал с усмешкой:
– По себе судишь?
Взгляд Гвидо остекленел.
– Давайте попробуем, – остановила его Любава. – В конце концов, мы всегда сможем оторваться от погони, имея в пять раз большую скорость.
– Ох, командир… – поцокала языком Марфа. – Не нравится мне эта идея.
– Выдвигай свою получше, – проворчал Гвидо.
– Я вообще давно повернула бы домой.
– Трусишь?
Марфа презрительно повела плечом.
– Нет.
– Боишься, что подведёт русский?
– Полегче, приятель! – предупредил его Максим с ледяной улыбкой. – Побереги зубы.
Рука сотника легла на рукоять меча.
– Ты… мне… угрожаешь?!
– Хватит, Орловец! – разозлилась Любава. – Осточертел уже со своими насмешками! Побереги силы для нужных дел! Макс, отдохни, ты тоже не в форме.
Максим сжал зубы, колеблясь с решением, но вовремя остановил гнев.
– Пожалуй, полежу.
Он шагнул к перегородке, выставив плечо, но Гвидо не стал нарываться на неприятности, зная кондиции переходца из России, повернулся и шагнул в салон.
* * *
Через сорок минут вернулся посланец.
Ворон крутанулся над кабиной, сел на нос самолёта и абсолютно по-человечески клюнул внушительным клювом по лобовой броне.
Любава, по-прежнему управлявшая аппаратом, открыла люк, птица пируэтом впорхнула в кабину и села Максиму на подставленное предплечье. Хрипло каркнула:
– Веррнша!
Максим засмеялся, погладил её крылья и поцеловал в голову.
– Ах ты мой дружочек чёрный! Надеюсь, подружишься с котом?
– Ррошшо! – отозвался ворон.
Марфа рассмеялась.
Наблюдавший эту картину Гвидо язвительно дёрнул губой, но промолчал.
– Мы уже недалеко от кладбища, – объявила Любава из пилотской кабины. – Посылайте ещё одного наблюдателя.
– Герасим пусть отдохнёт, – решил Максим. – Как-никак три часа крыльями махал.
Гвидо открыл клетку, достал второго ворона, нашептал ему распоряжение и выбросил в люк.
– Не мешало бы остановиться на пару минут, – проговорила Марфа.
– Зачем? – не понял Максим.
Девушка смущённо улыбнулась.
– Выпустить пар.
Максим вспомнил, что в самолёте атлантов туалетная кабина не предусмотрена, а они находились в пути уже семь часов.
– Любава?
– Я слышала, – ответила она.
Через десять минут впереди чуть левее показался твёрдый с виду островок, на котором росли колючие жёлто-коричневые шары, и самолёт свернул к нему.
Так как ни лодки, ни трапа у аппарата не было, пришлось выбирать место помельче, и пассажиры атлантского летателя попрыгали на мелководье, погружаясь по колено в воду и переходя на берег.
Максим прошёлся по выглядевшей ракушечником плите, с хрустом давя подошвами сапог бугорочки и «ракушки», спросил у Симеона, направлявшегося за шаровидные кусты:
– Это что за материал? Похоже на известняк.
Ратник не знал слова «известняк», но понял смысл вопроса.
– Самботник, – ответил он.
Максим кивнул. Росичское слово «самботник», родственное, скорее всего, русскому «симбиот», означало «коралл».
Вернулись на борт самолёта, и за руль сел Гвидо.
Команда приготовила оружие: глушары, мушкеты и ножи.
У пилотов было шесть атлантских бластеров, поэтому, когда они нацепили по браслету на руки, оставалось ещё три. Но Гвидо отказался снабжать оставшимися ратников, и Максим понял его колебания: парни могли в пылу боя перестрелять своих, не имея опыта применения излучателей.
Отправились дальше. Но плыли недолго. Сотник посадил на место пилота Марфу, а сам связался с вороном.
– Хладоносец по-прежнему торчит у ржавых островов, – сообщил он через десять минут. – Это нам на руку.
– Надо подойти ближе, – сказала Любава, не находя себе места; она явно нервничала. – Незаметно. Нет ли там недалеко островка, за которым можно укрыться, чтобы с борта болотохода нас не заметили? Но я не понимаю, почему он остановился и не уходит.
– Может, ждёт кого-то? – сказал Максим, у которого тоже засосало под ложечкой.
– Может быть.
– Стой! – скомандовал Гвидо Марфе.
Самолёт замедлил ход.
– Вижу остров примерно в полуверсте от хладоносца. Туда направляется лодка, в ней семь человек.
– Отлично! – нервно потёрла ладони Любава. – Сможем подойти так, чтобы пассажиры в лодке не заметили самолёта?
– Именно это я и собираюсь сделать. Марфа, налево, но не форсируй.
– Если они нас услышат…
– Китоврасы работают тихо. Но даже если выродки нас и заметят, дадим дёру, – сказала Любава.
– Никакого дёру! – отрезал Гвидо. – Второго шанса не будет! Вперёд!
В голосе сотника прорезалась властная нотка, но спорить с ним никто не стал. Даже Максим, которому залихватский план бывшего разведчика не пришёлся по душе. Но высказывать своё мнение вслух он не стал, побоялся, что сотник обвинит его в трусости.
Самолёт зашёл с противоположной стороны острова, остановился. С минуту пассажиры вслушивались в сопение болота и всматривались в его пузырящееся движение, но всё было тихо. Высадившиеся с борта хладоносца выродки, очевидно, чувствовали себя в полной безопасности и занимались своими делами, не обращая внимания на окрестности. Поросший шаровидными мшистыми колючками остров надёжно закрывал от их взоров самолёт.
Высадились на полосу ряски и водорослей, окунувшись в непрозрачную воду по пояс. Двинулись к берегу, держа наготове глушары. Гвидо шёл первым, за ним его бойцы, потом Любава с Марфой и Симеоном и последним Максим. Оглянувшись на самолёт, он подумал, что следовало бы оставить там сторожа, но было уже поздно что-либо менять.
Взобрались на берег острова, зыбко качавшийся под ногами.
Он весь состоял из месива
