Александр Афанасьев - У кладезя бездны. Псы господни
– А Паломник?
– Про судьбу Паломника не известно ничего.
Контр-адмирал издевательски хлопнул в ладоши.
– Поздравляю, синьор директор. Это и есть самая главная новость сегодняшнего дня. Задание сорвано, агент потерян, вероятно, погиб.
Если человек попадает в такую неприятную ситуацию, больше всего ему хочется, чтобы что-то произошло. Зазвонил телефон, ворвался человек с известием о том, что германцы вторглись и наступают на Могадишо, взорвалась заминированная машина на улице. Директор Манфреди молил о вмешательстве свыше – и, видимо, Господь услышал молитвы. Все-таки директор Манфреди был не таким плохим человеком. Пусть и непрофессионалом.
На поясе задергался переключенный на вибровызов пейджер. Они здесь были у всех – и у самих африканцев, и у итальянцев, и у сотрудников спецслужб. Разница между пейджером и мобильным телефоном в том, что первый дешевле и его местонахождение невозможно отследить. А это для сотрудника спецслужб очень важно, тем более если учесть, что Италия не имела прямого доступа ни к англо-американскому Эшелону, ни к русско-германскому Неводу.
– Извините, сэр. Вызов по коду «Милан».
Расправа на какое-то время откладывалась, может быть, навсегда. Большие начальники в основном склонны к принятию жестких решений импульсивно, под влиянием раздражения и желания наказать хоть кого-то и хоть как-то. Если потянуть время, страсти улягутся и можно рассчитывать на более мягкое наказание или вообще получить лишь словесное внушение.
Быстрым шагом директор Манфреди вышел из комнаты, в коридоре и вовсе перешел на неуклюжий подпрыгивающий бег. Он был уже взрослым, даже пожилым человеком, и ему совсем не приятно было получать ушат помоев на голову, да еще в присутствии других людей. Он считал, что все сделал правильно и операция сорвалась в результате неожиданных осложнений, которые бывают в работе всегда. Такова работа, и с этим ничего не поделаешь. Может быть, сам того не заметив, прокололся Паломник, может быть – Доронго, проходящий в разведсводках как «Марабу». Такая у них работа, нужно делать выводы и идти дальше.
Он махнул карточкой пропуска перед двумя карабинерами, охранявшими даже внутри охраняемого периметра центр связи от посторонних, вломился внутрь. Что-то ему подсказывало, что черная полоса заканчивается и начинается белая.
– Манфреди. Мне нужна связь с объектом «Милан». Срочно!
– Да, синьор.
Связь быстро установили. С той стороны – оператор явно ждал на приеме.
– Джованни, это директор. Что там у вас произошло?!
– Синьор директор! – Аппаратура не просто модифицировала голос, а заменяла его на искусственный, но даже так директору показалось, что в электронном голосе проскальзывают нотки торжества. – Только что мы провели сеанс связи с Паломником!
– Что?! Он сообщил код идентификации?!
– Да, синьор директор. Я лично проверил все – процедура связи соблюдена до последней мелочи. Это действительно Паломник. Он сообщает о том, что уцелел и намерен ликвидировать генерала в Аддис-Абебе. Он направляется туда!
– Что?! Ни в коем случае! Передайте ему приказ – пусть немедленно возвращается! Пусть возвращается, у нас где-то сифонит!
– Извините, синьор. Он сказал, что это последний сеанс связи. Он понимает, что идет утечка информации, и потому обрывает все контакты. Он сказал, что так будет лучше…
– Передавайте приказ возвращаться! Кодом на основной и запасной частоте! Передавайте все время, слышите меня, Джованни! Все время!
Обратно в зал для совещаний директор не шел, а уже откровенно бежал. Ворвавшись, крикнул:
– Синьоры! Паломник жив и только что вышел на связь! Он продолжает операцию!
Окраина Могадишо, район Каараан
Разведцентр ВМФ Италии
– Вот оно, синьоры.
Безликий, с напряженным лицом специалист по безопасности, прилетевший из Рима вместе с контр-адмиралом Бьянкомини, посветил фонариком с сильным, остронаправленным лучом в темный зев системы вентиляции и кондиционирования здания. Все они – контр-адмирал, директор, капитан Манфреди – уставились на черную коробочку размером с небольшой магнитофон, как на злобную змею или отвратительное насекомое.
– Она работает? – едва шевеля губами, спросил контр-адмирал.
– Сейчас нет, синьор, – так же шепотом ответил специалист. – Я включил скремблер.
– Давно?
– Мы обнаружили это пятнадцать минут назад и сразу сообщили вам.
– Как вы считаете, оно могло прослушивать комнату связи?
– Мы не вскрывали и вообще не трогали устройство, синьор, но полагаю, что да. Оно слишком большое и кажется мне многоканальным. Все комнаты, в которых есть выход системы вентиляции и кондиционирования, могли прослушиваться.
– Твою мать… – не сдержался директор. Он понял, что информация о том, что Паломник жив, попала к врагу.
– Давайте выйдем отсюда! – сказал контр-адмирал, и все трое поднялись на первый этаж, в холл. В здании уже никого не было, кроме дежурной смены.
– Можете сходить и по-малому и по-большому! – обратился контр-адмирал к охраннику. – Мы здесь подежурим!
Охранник перевел взгляд на директора – это было правильно, синьор моего синьора не мой сеньор, – директор Манфреди кивнул. Охранник подошел к двери, проверил, заперта ли она, потом удалился в глубь здания.
– Как эта дрянь сюда попала?! – требовательно спросил контр-адмирал.
Манфреди с ужасом вспомнил. И врать было бессмысленно – Кантарелла, кстати, тоже должен был это помнить.
– Синьор контр-адмирал, у нас на днях вышла из строя система кондиционирования, я вынужден был пригласить специалиста по починке.
– Какого специалиста? – продолжал допытываться контр-адмирал. – Вы его знаете? Работали с ним раньше? Он итальянец?
– Нет, сэр, – обреченно сказал Манфреди, – это был новый человек. Мы работали с ним в первый раз.
– Он был итальянцем?
– Да, сэр, из местных. Его вывеска была рядом с вывеской того специалиста, с которым мы обычно работали. Когда сломался кондиционер, я поехал, и…
– Как интересно… – контр-адмирал недобро улыбался. – А что случилось со старым специалистом, а? Если его контора была в том месте, куда вы поехали, почему бы не пригласить именно его?
– Его убили, синьор. Я не знал этого, узнал, только когда приехал. Делать было нечего, у нас шла операция особой важности, а аппаратура на такой жаре могла в любой момент выйти из строя, и поэтому…
– Когда убили старого специалиста? – перебил контр-адмирал.
– Накануне, сэр. – Манфреди уже понимал, что отставка – это самое меньшее, что он заслуживает. – Его жена была вне себя от горя. Его убили на улице, наверное, потому, что он отказался платить дань. Здесь такое часто бывает…
Все то, что произошло, имело в своем основании именно деквалификацию. И происходит она вот почему. Когда ты играешь с сильным соперником, равным тебе по силам или даже сильнее, ты и сам становишься сильнее, даже если проигрываешь. Любой спортсмен подтвердит вам это. А если ты играешь с заведомо более слабым соперником, ты и сам деквалифицируешься. Вот почему сильнейшими в мире были русская и британская разведслужбы – это были смертельные враги, и они постоянно играли друг против друга. Когда играешь на таком уровне, начинаешь шевелить мозгами, во всем видеть подвох, никому не доверять, сопоставлять факты. Специалиста, который обычно обслуживал разведцентр, непонятно с чего убили на улице, тут же рядом яркая вывеска другого специалиста, непонятно с чего вышел из строя кондиционер, когда идет операция особой важности. Русский или британский разведчик высокой квалификации, перед тем как бросаться в омут, сопоставил бы факты – просто на автомате, по привычке, и пришел бы к выводу, что что-то неладно. А вот директор привык совсем к другому уровню игры. Здесь, на северо-восточной оконечности Африканского континента, хитрость и расчетливость заменяла тупая, совершенно невероятная жестокость. Директор не обратил внимания на то, что человека ни с того ни с сего убили на улице, просто потому, что это здесь происходило постоянно. Не заплатил дань, понизил цены ниже уровня, о котором договорились, просто мешаешь в торговле соседу – тра-та-та! И проблема решена. Насилие, которое в других странах заканчивалось тюремным сроком или смертной казнью, здесь было чем-то вроде капитала. Убийц, разбойников, террористов почитали в племенах и родах, и каждое племя, перед тем как связаться с другим, наводило справки о том, сколько в другом племени есть людей, готовых убивать. И раздумывало над тем, стоит ли овчинка выделки. Истории о том, как вырезали целую семью, а то и целую деревню за то, что когда-то у кого-то один дедушка убил другого дедушку за то, что отбирают слишком много воды из скважины, за то, что перебивают торговлю, за то, что увели стадо скота, передавались из уст в уста, видеозаписи казней, расправ, взрывов на дорогах переписывались с телефона на телефон, продавались на дисках и видеокассетах в любой лавке. Директор Манфреди отвык от тонкой игры, привык к грубому и нерассуждающему насилию – и стоит ли осуждать его за то, что он попался на крючок как распоследний глупый карась.
