Алексей Левицкий - Пароль: «Вечность»
Подталкивая стволами в спину, нас провели через палубу. Шел мелкий дождь, струйки воды стекали по затылку на шею и дальше, между лопаток. Берега исчезли из виду, катер плыл в светло-серой водяной взвеси. Впереди из нее медленно проступали две громадины, похожие на высокие узкие скалы.
На носу стояли Юна Гало в целлофановом плаще с капюшоном, два монаха и преподобный Дюк. Когда мы остановились рядом, девушка посмотрела на нас и сказала ему:
— Зачем вы связали их? Они не имеют никакого отношения к МехаКорпу. Я их просто наняла… Они не важны, отпустите этих двоих.
— Наемник с юга тоже не важен? — спросил Дюк. Посмотрев на меня, он добавил: — Ведь ты с юга?
Я не ответил. Катер плыл в тишине, приближаясь к двум небоскребам на краю озера. Один покосился, как Пизанская башня, смотреть на него было тревожно, все время казалось, что сейчас он завалится на соседа и оба рухнут в воду. Метрах в тридцати за небоскребами начинался пустырь с грудами мусора, похожими на курганы, а дальше все скрывала пелена дождя.
Стоящий на носу монах перегнулся через ограждение, швырнув вниз железный брус на веревке, стравил немного, выпрямился и, не оборачиваясь, поднял правую руку.
Кто-то сзади отдал приказ. Катер качнулся, поворачивая вправо. Я стоял ближе к левому борту — шагнул к нему и посмотрел вниз. В воде что-то темнело, сначала я подумал, что это большой бетонный блок, но затем понял, что там стоит многотоннажная фура. От крыши до поверхности воды было недалеко, катер не смог бы проплыть над ней.
— Назад. — Чернобородый постучали стволом по моему плечу. — Отойди, хлопец.
Монах на носу еще несколько раз промерял глубину, указывал направление, и катер менял курс. Мы плыли над кладбищем машин, в воде угадывались очертания легковушек, микроавтобусов и грузовиков — некоторые стояли на колесах, некоторые лежали на боку; над одной машиной катер свободно проплывал, другую приходилось огибать. Небоскребы приближались. Катер миновал холм из сваленных в кучу автомобилей, увенчанный джипом без колес. С другой стороны на волнах покачивалась пришвартованная лодка с легким навесом, накрывающим палубу. Из джипа высунулись двое бородачей с карабинами, один кивнул, приветствуя своих, и Дюк в ответ махнул рукой.
Холм остался позади, и катер, будто в ущелье, вплыл в просвет между небоскребами. Ввысь уходили две стены, одна была накренена, они почти смыкались над головой, оставалась лишь узкая серая полоса, сквозь которую в ущелье проникала морось. Далеко вверху между небоскребами протянулся узкий мостик.
Юна все это время стояла с надменным видом, сложив руки на груди, но тут вдруг быстро шагнула ко мне и прошептала:
— Беги, как только сможешь.
— Назад! — пробасил чернобородый, схватил ее за плечо и оттолкнул.
Скинув толстую руку с плеча, девчонка залепила ему пощечину. Монах крякнул, лицо покраснело, он рванулся было к Юне, и я уже собрался врезать ему ногой под колено, когда Дюк окликнул:
— Хватит! Манихей, назад!
Ворча, монах отошел и снова встал позади меня.
— Гляди, человече. — Чак, искоса наблюдавший за этой сценой, указал подбородком влево.
Катер поворачивал к пролому в стене покосившегося небоскреба, похожему на зев большой пещеры. Справа и слева от пролома тянулись ряды окон, в помещениях за ними плескалась вода. На балконе стоял, опершись на ружье, бородач в брезентовой плащ-накидке. Выше из окна торчал длинный ствол пулемета, стрелок поправлял ленту, напарник его смотрел на катер, облокотившись на подоконник.
Монахи зажгли прожектор, и катер вплыл в пролом, едва не зацепив бортом крошащийся бетон.
— Дюк Абен, почему нас не везут в Храм? — спросила Юна. — Что это за место? Или вы собираетесь убить нас здесь? Тихо, чтоб никто не знал, и…
— Пока что никто не собирается убивать вас, — возразил монах. — Ни вас, ни этих двоих.
— Пока что?
— На все воля Владыки, Юна Гало.
Дюк велел выключить мотор. Перекрытия и стены нескольких квартир нижних этажей были сломаны, луч прожектора осветил обширный бетонный грот, полный гулкого плеска воды. В боковой стене за дверным проемом горел электрический свет. Может, где-то выше стоят ветряки? Похоже, монахи превратили небоскребы в этакую водную крепость.
— Я хочу говорить с Гестом, — заявила Юна решительно. — Я понимаю, что все это происходит с его ведома, а вернее, по его прямому приказу. Но я хочу говорить с ним!
— Владыка примет вас, — подтвердил Дюк Абен.
— Тогда я повторяю свой вопрос: почему вы не везете нас в Храм?
Показавшиеся в дверном проеме монахи выставили трап, конец его лег на ограждение палубы.
Преподобный Дюк забрался на трап и подал Юне руку.
— Ты не ответил, — сказала она, оставаясь на месте.
Монах покачал головой:
— Юна Гало, не заставляй меня делать то, чего мне делать не хочется. Тебя могут сковать так же, как этих двоих, и просто отнести туда, куда нам надо. Я не хочу этого — потому что знаю твоего отца и уважаю его. Поэтому просто следуй за мной.
— Так это уважение мешает тебе ответить мне?
— Вас везут в Храм, — терпеливо сказал Дюк, не опуская руку. — Но, по некоторым причинам, я не могу доставить вас туда обычным путем. Ты слышала выстрелы, когда мы подплывали сюда? Уверен, что слышала и, наверное, догадалась, что происходит. Поэтому вы попадете в Храм другой дорогой. Уже почти попали — мы буквально за воротами Храма. За его подземными воротами. Идем.
Глава 19
Широкая, бурая от ржавчины труба наискось уходила в темную воду между проломленными перекрытиями нижних этажей. Трубу накрывала крышка с колесом запорного механизма и резиновым ободом.
Подняв над головой лампу, Дюк Абен первым спустился по решетчатым ступенькам, приваренным к внутренней стенке трубы. Следом шел Манихей, потом Юна, я, Чак и трое вооруженных монахов. Люк над нашими головами захлопнули, скрипнуло колесо.
Было слышно, как вода плещется о стенки трубы, но потом звук этот остался где-то вверху и постепенно стих. В глухой тишине у меня заложило уши, пришлось несколько раз сглотнуть. Мы шагали по скользким ступеням, один раз я чуть не упал, когда мокрая пластиковая подошва скользнула по железу, но идущий следом монах удержал меня, схватив за шиворот.
Труба привела нас в земляную пещеру, дальше были туннель, укрепленный деревянными брусьями, и ведущая вниз железная лестница.
Стало светлее, один за другим монахи погасили лампы. Снизу доносились голоса, гудение и ритмичный лязг. Спустившись по лестнице, я остановился рядом с Юной. Чак, толкнув меня, встал рядом и присвистнул.
Мы оказались на краю небольшого депо с тремя парами рельс. Боковые ветки просто обрывались с обоих концов, а средняя уходила в темный туннель.
— Это он дальше, что ли, под озером идет? — прошептал Чак.
Под высоким потолком тянулась кранбалка, с нее свисала цепь с крюком. По железным стропилам полз, разматывая за собой кабель, бородач в черном комбинезоне. На другой стороне депо четверо монахов катили сварочный аппарат, перед наковальней стоял толстяк в фартуке, стучал молотком по раскаленной металлической ленте, которую длинными щипцами держал безбородый монашек.
На рельсах посередине депо стоял тепловоз. Впереди — кабина с почерневшим от копоти обрубком трубы, рядом с трубой приварена бочка, наверно, с водой для охлаждения дизеля. Двигатель и прочие агрегаты закрыты толстыми броневыми плитами. За кабиной чугунный бункер для топлива, в горловину вставлен гофрированный шланг, протянувшийся от цистерны на соседнем пути. Тихо тарахтел насос — монахи перекачивали топливо. За бункером на рельсах стояла платформа, накрытая кузовом, срезанным с большого междугороднего автобуса. От окошек, заваренных листами железа, остались лишь узкие бойницы, сзади была широкая подножка с оградой из арматурных прутьев. Облокотившись на нее, стоял монах с короткой светлой бородкой и курил трубку.
Дюк зашагал в сторону приоткрытых железных дверей на противоположном от выхода из туннеля конце депо. Монах с трубкой повернулся к нам, и преподобный, подняв руку, крикнул:
— Приветствую, мастер Алекс!
Светлобородый тоже поднял руку, но ничего не сказал. Несколько монахов-рабочих оглянулись на нас, но никто не прервал своих занятий.
— На этой штуке нас и должны были встретить? — негромко спросил Чак. — Про нее, кажись, Почтарь толковал…
— Молчать, недомерок!
Ствол нагана стукнул его по голове, и карлик едва не подскочил.
— Еще раз ударишь меня, — ощерившись, процедил он, кинув взгляд через плечо, — и тебе конец, урод жирный!
Манихей в ответ хохотнул, огладил бороду и пихнул Чака в спину так, что тот чуть не упал.
— Прекрати, — велел Дюк, толкая двери.
Дальше была столярная мастерская, где за станками работали монахи в фартуках. Потом мы долго шли по кирпичному коридору без окон, и наконец, преодолев две лестницы, очутились в комнате с тремя дверями, одна из которых была заперта на засов. На табурете сидел пузатый коротышка-монах и чистил карабин. К стене рядом с ним была прислонена пика.
