Евгений Прошкин - Война мертвых
От него тянулся эластичный кабель, расходившийся в телеобруча тонкими усиками.
Здесь даже браслет не нужен. Перевернулся на койке – поел, протянул руку – влип. Не Пост, а ортопедический костюм.
Рядом елозил Макс. Он уже не хватался за артерию, а лишь слабо водил руками по полу. Пленка свернувшейся крови морщинилась и скатывалась в лохматые комки. Макс еще жил, но ему оставалось буквально два-три вздоха.
Бородатый и женщина с сальными блондинистыми волосами продолжали пялиться на издыхающего самодержца. Значит, это их номера назвали – сто девятый и какой-то еще. А Макс не освобожден. Одного оператора где-то недосчитаются. Попробуем восполнить.
Тихон опустил веки и постарался думать о приятном. Вокруг распространился слабый аромат вишни. Годится, мысленно зафиксировал он. Вишня годится.
Он очутился на ровной площадке посреди бескрайней воды. Остров был не таким уж и маленьким, однако все берега просматривались. Слева высилось несколько построек явно технического назначения, сзади стояли ряды боевых машин. Пятьсот единиц или около того, все – незнакомой модели.
Танк самостоятельно сделал анализ воздуха: три процента кислорода и целая орда опасных микроорганизмов. Это не колония и даже не завод. Стоянка.
Земля была уложена металлическими плитами с фрикционным покрытием, траки себя на нем чувствовали весьма комфортно. Тихон проехал метров сто и резко затормозил. Либо площадка была волшебной, либо у “Т-12” усовершенствовали ходовую часть.
Он также отметил серьезные изменения в двигателе, а накопитель увеличил объем и стал щедрее. Проба вооружения сделала Тихона совершенно счастливым: вместо двух больших и четырех малых пушек он обнаружил всего три, но какие! Мощность выстрела варьировалась от сигнальной вспышки до чудовищного разряда, способного одним махом выжечь половину “кита”.
Все эти новшества не могли не отразиться на конструкции, и Тихон уже понял, что с “Т-12”, с его родным тараном, нынешняя машина имеет мало общего. Сначала он заметил, что у него отсутствует вторая башня, но ощущения утраты это не вызвало. Напротив, иметь одну голову вместо двух было гораздо физиологичней. Танк стал более маневренным, сознание Тихона интерпретировало это как ловкость. Среди прочих подобных качеств он нашел выносливость, неприхотливость и даже некоторую хитрость. Что это означало на деле, Тихон пока не знал, но уверенности в себе у него прибавилось.
Напарник запаздывал. Тихон тактично ощупал командный блок и убедился, что находится в одиночестве. Он еще раз прокатился по удобной поверхности и, остановившись у кромки воды, дал по морю разминочный залп.
– Ну что, наигрался? – спросил внутренний голос. – Нравится штучка?
– В чем это я?
– “Т-14”. У машин эволюция идет быстрее, чем у людей. Можешь считать, что прошел естественный отбор и мутировал до высшего существа.
– Мне положено переполниться гордостью? Где мой стрелок?.. Или... – Тихон вспомнил, что секунду назад сам палил по волнам. – Или водитель?..
Он развернулся и одновременно повел орудиями – машина, как и после подавления личности Филиппа, была целиком в его распоряжении, только теперь для этого никаких усилий не требовалось.
– Одноместный? Вот так подарок!
Тихон запросил энциклопедию и, открыв раздел с ограниченным доступом, увидел себя со стороны. Низкая посадка и зализанные формы существенно улучшали аэродинамику и для примитивного оружия, вроде ракет, делали танк практически неуязвимым. Пушки уменьшились в размерах и спрятались в овальных бойницах, а башня настолько сплющилась, что казалась элементом обтекаемого корпуса. Новый состав брони разгрузил машину почти на две тонны, и необходимость в третьем траке отпала. Танк стал резвее, а модификация ходовой части облегчила его еще на шестьсот килограмм.
Энциклопедия предложила несколько разрезов и принципиальную схему, но эти подробности Тихон посчитал излишними. Чтобы владеть своим телом, анатомию знать необязательно.
Не сдержав эмоций, он выразил искреннюю радость и получил в ответ мягкую волну удовлетворения.
– Нравится, значит, – констатировал голос. – “Т-14” не для всех подходит, мы даже вынуждены часть летунов переучивать. Не хватает операторов-одиночек.
– Да, я этого хотел, – подтвердил Тихон. – Меня вызвали просто познакомиться или есть какое-то задание?
– Есть, но сначала самоуничтожься.
– Новую технику – в расход?! – возмутился он. – Да ты спятил!
– Делай, что говорят.
Тихон скрепя сердце проговорил привычную формулу, но что-то не сработало. Он сосредоточился и возненавидел жизнь более усердно, однако машина не реагировала. Танк пребывал в полном здравии, и Тихон занервничал: с таким непослушанием он еще не сталкивался. Вспомнив занятия на полигоне, он нагнал в душу столько тоски, что одна из пушек рефлекторно выстрелила, но КБ его не отпустил.
– У него нет этой функции, – оторопело произнес Тихон. – Он не ликвидируется.
– Совершенно верно. Слишком дорогое это удовольствие – рвать “Т-14” каждый раз, когда бой заканчивается. Оператора выдергивает командование, или он отлипает сам, если танк выходит из строя. Но такое бывает редко, в основном машины передаются по эстафете.
– Почему “Т-14” мне нигде не попадался?
– Он используется только в исключительных случаях. Нет резерва, очень мало людей, способных им управлять. Я имею в виду хороший профессиональный уровень, а не дилетантство.
Это была не лесть. Самый приятный комплимент Тихон уже получил: новый танк, в котором соединились его возможности и желания.
– Ангар в синюю полоску – станция переноса, – указал голос. – Ворота автоматические, адрес заложен.
– Здесь что, совсем нет людей?
– Временно. Им не надо знать, куда тебя отправляют. И на Посту тоже не надо. И вообще никому, ясно? Ясно. Нет, это не Игорь.
– Суть задания в том, что ты его не получал. Опознавательных знаков твой танк не имеет. Будут запрашивать – молчи. Будут останавливать – открывай огонь. Теперь по делу. В одной из колоний поднимается протест против политики столичного центра.
– Протест или мятеж?
– Все относительно. Они требуют экономической самостоятельности. Некоторые планеты ее имеют, а некоторым в ней отказано. Почему?
Я в этом не разбираюсь. Уточни задачу. Повстанцы располагают легким вооружением, но пользоваться им боятся. Их колония никогда не воевала, отсюда и ущербное восприятие борьбы. Надеются чего-то добиться мирным путем. Первый шаг за тобой. Раскачай это болото, покажи им, что выстрел весомее слова.
"Командованию нужна настоящая заваруха”, – сообразил Тихон, но все догадки оставил при себе.
– У меня есть маленькое условие, – сказал он. – Никаких сбросов памяти.
– Это от тебя зависит.
– И еще, – пользуясь моментом, он хотел дожать собеседника до конца. – Один сброс у меня уже был. Что мне стерли?
– Я не знаю, – ответил голос, и Тихон почему-то поверил. – Но если б и знал, не сказал бы. Иначе в чем смысл сброса?
Логика была железной. У него отняли какие-то воспоминания вовсе не для того, чтобы потом вернуть обратно.
– Что-нибудь еще? – спросил Тихон. Он заехал в неосвещенное помещение станции и остановился в метре от платформы. Шаг вперед – и он в мятежной колонии. Шаг назад... он возможен только сейчас. Потом будет поздно.
– Ты не забыл, что означает “конкур”?
– Конкурент.
– Это относится и к некоторым людям. Тот, кто мешает двигаться к цели, – враг. Тебе такие уже попадались, и ты их побеждал.
Тихон уловил угрозу, но не испугался, а лишь принял к сведению. Он осознавал, что у него есть право отказаться, однако выбор за него сделали другие – в тот самый момент, когда дали ощутить новую машину.
Станция-получатель находилась где-то на задворках, рядом с нежилыми, вероятно, предназначенными под снос домами, поэтому, кроме бригады обслуги, на ней никого не было. Трое мужчин вытаращили глаза, и Тихон, самодовольно обведя их бойницами и артистически взревев двигателем, сполз с платформы. Вместо того, чтобы открыть ворота, старший техник пригнул голову к лацкану и затараторил в микрофон. Тихон не возражал, но задерживаться на станции он не собирался.
Лист гибкого дюрасплава, служивший скорее украшением, нежели защитой, громыхнул и прорвался. Закудрявленные края визгливо царапнули броню и выпустили танк наружу. Бригадир что-то доказывал своему начальству, но, похоже, его приняли за придурка. Остальные двое растерянно мяли комбинезоны, поддерживая старшего неуверенными кивками.
Планета Тихону не понравилась, и это было хорошо. Попадись ему что-нибудь родное, с воробьями и ромашками, пришлось бы тяжелее, а мясистые фиолетовые листья на одеревеневших стеблях симпатии не вызывали. Флора под широкими траками хрустела и чавкала, и Тихон, несясь к группе островерхих зданий, не мог побороть брезгливости. Как будто к его ногам высыпали кучу живой рыбы, пачкавшей землю холодными кишками и подыхавшей – мучительно и беззвучно.
