Юрий Брайдер - Особый отдел
— Да и Митин на сверхчеловека что-то не тянет, — поддержал его Ваня Коршун.
— Ну не получилось! — Людочка развела руками. — Немцы ведь евгеникой тоже баловались.
— Чем-чем они баловались? — подозрительно переспросил Кондаков.
— Евгеникой. Наукой об улучшении человеческой породы, — пояснил Цимбаларь. — Ныне повсеместно запрещённой… Эх, знать бы, сколько ещё роддомов осчастливили своим посещением эти профессора-гинекологи!
— Можно зайти с другой стороны, — сказала Людочка. — Изучить биографии всех известных людей, родившихся в период с сорок восьмого по пятьдесят третий год. И не только политиков, но и учёных, писателей, артистов, предпринимателей. Даже бандитов. И выяснить, связано ли их рождение с гинекологическими осмотрами, в своё время проводившимися профессорами Плотниковым и Шульманом.
— Это неподъёмный воз работы, — возразил Кондаков. — Да и профессоров могло быть не двое, а больше. Надо пока держаться за те ниточки, которые у нас есть. Тесто из опары попрёт — в руках не удержишь. Между прочим, очень точная пословица. Сил у нас маловато, да и время ограниченно. Хотя главное мы выяснили — безголовый неопознанный труп к президенту Митину никакого отношения не имеет.
— Выяснить и доказать — это две разные вещи, — заметил Цимбаларь. — Пока всё держится только на словах Гобашвили. А какая вера может быть убийце и бандиту?
— Тогда давайте свои предложения, — сказал Кондаков.
Все заговорили одновременно:
— Надо искать старика с тростью.
— А я бы занялся «мотоциклистами»!
— В первую очередь следует установить личность Голиафа.
— Хорошо бы разыскать ещё парочку двойников. Вдруг у них живы родители. Это бы сильно облегчило расследование.
Людочка перекричала всех:
— Подождите! Мы упускаем одну немаловажную деталь. Я имею в виду поразительное сходство людей, родившихся в разных местах и в разное время. С помощью одного только искусственного оплодотворения таких результатов не добьёшься. Могут, конечно, появиться единокровные братья, но отнюдь не близнецы. Это скорее похоже на клонирование.
— Клонирование в сороковые годы? — обуреваемый сомнениями Кондаков вновь вставил указательный палец в ухо, тем самым принудив Людочку потупиться. — Маловероятно… Насколько мне известно, эта проблема не решена до сих пор.
— А я, наоборот, слыхал, что она уже давно решена, только это стараются не афишировать, — возразил Цимбаларь. — Полсотни лет — это не срок. Ты же сам видел в подвале у коллекционера автомат, сделанный ещё в тысяча девятьсот пятнадцатом году. Простые люди про такое оружие и слыхом не слыхивали, а кое-кто его уже делал. Любая идея, прежде чем стать общепризнанной, должна сначала вызреть в умах двоих-троих энтузиастов.
— Совпадение папиллярных линий Голиафа и президента Митина иначе как клонированием не объяснишь! — не унималась Людочка.
— Ты не объяснишь, а я очень даже объясню, — не унимался Кондаков. — Обыкновенное совпадение, порождённое нашим природным головотяпством. Перепутали дактилокарты — вот и вся недолга.
— Почему тогда убили Голиафа? А до этого аналогичным образом покушались на Суконко?
— Про это мы у преступников спросим, когда их задержим! — огрызнулся Кондаков.
— Именно! Целиком и полностью согласен, Пётр Фомич! — угодливо поддакнул Цимбаларь, и это было подозрительно уже само по себе, — Но чтобы задержать преступников, нужно сделать следующее: быстренько разработать документ о грядущей перерегистрации оружейных коллекций и довести его до сведения всех заинтересованных лиц. Причём документ настоящий, а не фиктивный; Голову даю на отсечение, что Маузер, почуявший опасность, сдаст нам оружейника, занимавшегося модернизацией «боте-патронов».
— Эк ты загнул! — Кондаков, ещё не понявший, куда клонит Цимбаларь, даже присвистнул. — Нам такой документик не по плечу.
— Мне не по плечу. И Ване тоже. Лейтенанта Лопаткину в расчёт можно вообще не брать. А вот для Петра Фомича Кондакова, учитывая его прежние связи, ничего невозможного нет.
— Ну ты даёшь. — Кондаков погрузился в глубокое раздумье. — Задача непростая… Даже посложней, чем взять Гобашвили. А если из всей этой затеи выйдет дохлый номер?
— Это верняк, клянусь! — с горячностью, свойственной только молодости, заявил Цимбаларь. — Я тебе могу назвать пять или шесть случаев, когда на убийцу и грабителей выходили через оружейников.
— Так и быть, постараюсь, — достав палец из уха, Кондаков стал рассматривать то, что на нём осталось. — Но и тебе придётся подсуетиться. В качестве, так сказать, взаимной услуги. Как только вернётся Горемыкин, выхлопочешь через него в Министерстве бумагу для Маузера. Такую, чтобы была надёжней любых папских индульгенций. Если мы что-то обещаем, своё слово надо держать.
— Грузишь ты меня, Фомич, — вздохнул Цимбаларь. — Причём грузишь не по делу. Да только деваться некуда…
В это время запиликал мобильник, предназначенный для контакта с «мотоциклистами». Кондаков немедленно вручил его Людочке — дескать, ты кашу заварила, тебе и дальше хлебать.
Цимбаларь, сделав всем ручкой, выскочил в соседнюю комнату, дабы связаться с технической службой особого отдела, контролирующей не только кабельные линии, но и вольный эфир.
Глава 10
ЛЕВ В ЧЕЛОВЕЧЬЕМ ОБЛИЧЬЕ
— Я слушаю, — произнесла Людочка поистине ангельским голосочком (ведь могла, если хотела!).
— Это я слушаю, — ответил звонивший, нажимая на местоимение «я».
— Простите, — Людочка чуть-чуть замешкалась. — Не с вами ли на днях я беседовала в кафе «Ротонда»?
— Нет, не со мной. Но я в курсе дела.
— Какого дела? — Людочка вцепилась в эту фразу, словно курица в зазевавшегося червяка.
— Вам виднее, — без всякого выражения произнёс звонивший.
— В тот раз нам не удалось закончить разговор, — заявила Людочка, заранее готовая к негативной реакции. — Хотелось бы продолжить его.
— По-моему, вы заблуждаетесь. Разговор закончился. По крайней мере, с нашей стороны. Вы получили вполне ясное и недвусмысленное предупреждение.
— Я бы так не сказала, — возразила Людочка. — Ваши слова походили на словесную шараду. А я, к сожалению, не умею разгадывать шарады.
— Что же вы умеете?
Вопрос был в общем-то неожиданным, но Людочка не относилась к числу тех, кто лезет за словом к карман.
— Это имеет какое-то значение? — парировала она.
— Будем считать, что да.
— Как любой нормальный человек, я умею очень многое. Например, чистить зубы, принимать душ, причёсываться, зевать, потягиваться, заваривать чай… Дальше продолжать?
— Достаточно. Я не покушаюсь на интимные подробности вашей жизни. Мне лишь хотелось узнать: нравится ли вам выслеживать людей?
— Нет. Кроме тех случаев, когда без этого невозможно обойтись.
— Это не ответ.
— Но и ваш вопрос, простите, не вопрос.
— Ну хорошо. Обратимся к конкретике, которой пока так не хватает нашей беседе. Зачем вы ищете старика?.. Только не надо врать! — звонивший словно спохватился. — Заподозрив неискренность, я немедленно отключусь.
— Отказывая мне в возможности лукавить, вы сами только этим и занимаетесь.
— Не я был инициатором нынешнего разговора. Ответьте, пожалуйста, на мой последний вопрос.
— Хорошо. Но сначала договоримся: на мою откровенность вы ответите своей.
— Я отключаюсь. У вас в запасе ровно пять секунд.
— Прошу вас, подождите! — Людочка сделала коллегам большие глаза, и те дружно закивали — говори, дескать, правду. — Я всё скажу… Только не знаю, как лучше выразиться… У меня есть все основания предполагать, что этот старик совершил преступление.
— Какое преступление? — вопрос был поставлен так, что не допускал уклончивого ответа, и Людочка на мгновение замялась.
Кондаков, закрываясь от мобильника ладонью, прошептал: «Заинтригуй его чем-нибудь, заинтригуй!»
— Какое… — словно бы в раздумье повторила Людочка. — В списке десяти заповедей оно стоит далеко не на первом месте, но ничего более страшного люди ещё не совершали.
— Вы подразумеваете убийство?
— Кажется, я выразилась достаточно прозрачно.
— Но недостаточно определённо. Грехом является —1Ишь убийство ближнего своего. Убийство врага есть не грех, а доблесть. По крайней мере, так полагали люди, писавшие Ветхий завет. Или вас больше интересует не нравственная, а юридическая сторона этой драмы?
В вопросе ощущался скрытый подвох и Ванечка приложил палец к губам, а Кондаков опять зашипел: «Пофлиртуй с ним немного, пофлиртуй!».
Сдержанно кивнув коллегам, Людочка продолжала:
— Ваша словесная эквилибристика звучит как глумление над памятью человека, который был очень дорог мне.
— Вот как! — похоже, что неизвестный смутился. — Простите великодушно. Дело принимает несколько иной оборот… Возможно, теперь я даже знаю вас, пусть и понаслышке… И вам известны причины смерти Рудольфа Павловича?
