Андрей Посняков - Драконы моря
— Скорее последнее, — кивнул юный варвар, — Но это значит, что тот, кто заплатил, знает что-то такое, чего никто еще не знает.
— Мудрено говоришь! — расхохотался Саша. — И что же такое здесь может случиться?
— Не знаю, — Парнишка махнул рукой, — Может, Гейзерих-кениг решился-таки захватить Карфаген и обрушить последний римский оплот? Вот кое-кто прознал и теперь бежит в Константинополь.
— О! — захохотал Эрлоин, — Этот «кто-то» — очень умный человек, я вам скажу! Боюсь только, ум его все же окажется не таким уж крепким, и виной тому будем мы.
На подходе к карфагенской гавани хевдинги отошли подальше от берега — никому не хотелось встречаться с морской охраной наместника Бонифация, точнее, его верного пса Хильперика, с которым почти у всех пиратов имелись личные счеты.
Далеко обогнув столицу провинции, разбойничьи суда причалили к берегу за мысом, там и заночевали, выставив охранение, а с первыми лучами солнца взяли курс на Гадрумет — так в эти времена именовался Сус.
В который раз уже вспомнил Александр Альфреда Бади, антиквара из Суса. Жаль, жаль, что он так поздно поверил старику, слишком поздно. Все же нужно попытаться его отыскать — хоть одна живая душа… оттуда! Эх, старик-старик, жив ли ты еще?
Саша вдруг задумался о том, могут ли быть, кроме него самого и месье Бади, здесь, в этом варварском времени, еще люди из далекого будущего. А почему бы и нет? Можно будет попытаться их как-нибудь отыскать… Как? Надо об этом поразмыслить. А вот зачем? Вопрос интересный… Надпись!
Молодой человек едва не поперхнулся вином, вспомнив надпись, выцарапанную на стене того сарая, в котором держали рабов сразу после кораблекрушения. Кто-то написал по-французски: «Я был здесь». Кто? Наверное, это мог быть и антиквар. Надо бы его спросить, если отыщется.
И вообще — хватит плыть по течению! Карьера пирата — вовсе не то, на чем можно строить жизнь, а ее ведь надобно как-то устраивать, раз уж все так вышло. А на всякую жизнь нужны средства! Откуда, спрашивается, их брать? Да, сейчас, в случае удачного исхода рейда, деньги появятся, и надо ими распорядиться четко, с умом. Купить наконец дом — не век же кантоваться в тавернах — и… и, может быть, жениться?
На той самой, голубоглазой…
Черт! Надо же, как запала в душу эта девчонка! Словно приворожила. Может, она и вправду ведьма? Ладно, после набега найду ее все в тех же термах.
Арника… Кажется, неплохая девушка.
Что же касается рода ее занятий, то Сашу такие мелочи давно уже не смущали. В конце концов, чем отличались от обитательниц публичных домов иные так называемые «светские львицы»? Да, по сути, ничем.
На следующей после Гадрумета ночевке вожди собрались на совет. Орестус Тибальд накинул на плечи новый плащ с затейливой золотой фибулой, вещью в высшей степени изысканной, и, прихватив с собой верных людей в лице Александра, Ингульфа и детинушки Видибальда, направился в специально разбитый шатер с волчьей шкурой на верхушке.
Почему хевдинг взял с собой именно этих? Ладно, Видибальд — с ним-то как раз все понятно, но Саша с Ингульфом, которые были с Тибальдом, откровенно говоря, без году неделя? Что, хевдинг не доверял своим? Очень похоже, что так!
Да и выглядели Александр и его юный приятель весьма представительно, не то что прочая рвань, особенно сейчас, облаченные в новые туники и кожаные, с металлическими бляшками панцири. Конечно, сверкающая кольчуга смотрелась бы эффектнее, но, увы, пока это дорого. Имелись и длинные плащи из добротной ткани, у Саши — сиреневый, у Ингульфа — темно-голубой. И фибулы, бронзовые, зато начищенные, — сияли, больно было глазам!
Солнце уже скрылось за дальним мысом, когда разбойничьи вожди собрались наконец в шатре. Вульфард оказался настоящим варваром, как их изображали в школьном учебнике истории Древнего мира в разделе «Падение Римской империи». Приземистый, буйно-рыжий, растрепанный, с кудлатой, по пояс, бородищей и ручищами, словно кузнечные клещи, Вульфард Голубой Волк выглядел устрашающе, сразу было видно — авторитет!
Второй член триумвирата, Алагис, внешне не годился ему и в подметки: маленький, плюгавенький, лысоватый, этакий живчик с хитрым лисьим лицом и пегой редковатой бородкой. Одет скромно — затрапезная римская туника, башмаки с обмотками, темненький плащик, застегнутый простой медной булавкой. Однако и Вульфард, и Тибальд держались с Алагисом подчеркнуто уважительно, отнюдь не введенные в заблуждение его простецким видом. Оба вождя тоже явились в сопровождении воинов — по трое у каждого, видно, именно так и договаривались. Охрану в шатер, естественно, не позвали, все девятеро расположились на вольном воздухе, у шатра. Кто-то из людей Вульфарда с усмешкой вытащил плетеную фляжку, предложил…
А вкусное вино! Ну вот нисколько не кислое, приятное, терпкое. Что-то типа бордо, что ли.
Саша, конечно, пытался прислушиваться, интересно было: о чем там говорили в шатре? Увы, доносились лишь отдельные слова и фразы, по которым, впрочем, можно было кое о чем догадаться. Тибальд предлагал не тянуть время и напасть на корбиту прямо в море, еще до триполитанского города Большой Лептис, куда «Амелия» наверняка зайдет. Алагис же настаивал на прямо противоположном — атаковать корабль Каллиста на рейде, у берега, во время ночевки.
— Мы явимся под утро, как волки, — как мог убеждал соратников хитрый лысеющий хевдинг, — Никакого риска, никаких стрел! Мои пловцы скрытно проникнут на корбиту, уберут стражу… Я знаю весьма подходящее место для такого дела — сразу за Триполитанским валом, именно там и встанет на ночевку Каллист.
— А если не встанет?
— А куда же он денется-то? Встанет, и именно там, где мы и рассчитываем.
Убедил! Вульфард поначалу сомневался, больше склоняясь к идее Тибальда, но все-таки, убежденный красноречием Алагиса, сдался:
— Ладно, думаю, стоит поступить, как ты сказал.
Орестус Тибальд тоже махнул рукой:
— Ладно. За валом так за валом.
Высокие мачты корбиты чернели на фоне светлеющего неба. На море царил полный штиль.
Укрывавшиеся за небольшим мысом пиратские суда тихонько, на веслах, подкрадывались к обреченному кораблю. Первой шла легкая актуария Вульфарда. Вот замедлила ход… Ловкие тени, без звука соскользнув в воду, поплыли к стоявшей на якорях «Амелии», уцепились за канаты, поднялись… Выждав некоторое время, все три судна продолжили движение: Вульфард заходил с левого борта, Алагис — с правого, Орестус Тибальд — с моря. Небольшая рябь играла на розовато-палевых волнах, небо алело, вот-вот должно было взойти солнце.
Оп! На корбите внезапно ударил колокол, гулко, всего пару раз, и так же внезапно оборвался. Спящие прямо на палубе пассажиры вскочили, но было уже поздно — пираты лезли на корабль со всех сторон!
— С нами Иисус и Водан! — устрашающе размахивая над головой длинной римской спатой, заорал Ингульф, только что забравшийся на «Амелию» вслед за Сашей.
Проснувшиеся пассажиры, в большинстве своем явно не воины, испуганно жались к мачтам. Их пока никто не трогал.
Однако клинки уже звенели. Быстро оправившись от внезапного нападения, воины выстроились на корме корбиты в несколько линий, за ними появились и лучники, и в воздухе запели стрелы.
Александр невольно обернулся, услыхав громкий воинственный клич. Точно такая же картина наблюдалась и на юте: защитники корабля выстраивали линию и там явно намеревались, отбив первый натиск, тут же перейти в контратаку, сдавив нападавших в клещи.
На носу, как и договаривались, действовал Вульфард, корма была делом Тибальда, а вся остальная палуба принадлежала Алагису, люди которого уже убили некоторых особенно резвых пассажиров и теперь сдерживали остальных копьями. Похоже, Орестусу достался самый трудный участок.
Подумав так, Александр поспешно уклонился от летящего дротика, попавшего в кого-то из своих. По призыву вождя все бросились в атаку! Яростный крик вырвался из глоток, миг — и тучи выпущенных противником стрел стали уже бесполезными: атакующие вступили на корму, завязав рукопашную схватку.
Звенели мечи, секиры с противным хрустом рубили вражеские черепа заодно со шлемами; повсюду слышались стенания и проклятия, и самая гнусная ругань захлестнула палубу; лилась кровь, и ноги воинов скользили по белесо-сизым, только что выпущенным, кишкам, а вверху, над мачтами, плотоядно кричали чайки.
Александр уже не терзался угрызениями совести — стало не до того. Раньше надо было думать, а теперь, раз ввязался, так надобно биться. Закон простой: не ты, так тебя! Удар! Эх! Едва ведь успел отбить… Задумался! А не надо думать — смерти подобно! Только бой! Только сверкающие глаза врагов! И вой клинков, и летящие дротики, и крики…
Образовавшаяся на корме кровавая куча-мала быстро распалась на отдельные схватки. Один на один, двое на двое, двое на одного, трое… Саша старался действовать в паре с Ингульфом. Они заранее договорились прикрывать друг друга, так было удобнее.
