Александр Шакилов - Эпоха зомби
— Не переживай. — Мариша ткнула его в бок. — Ты, пока без сознания валялся, такого рассказал, что теперь-то уж чего.
Дан почувствовал, что краснеет. Знать бы, что он нес в бреду…
— Я подумаю над твоим предложением! — подмигнула ему Мариша. — А отец мой точно возражать не станет!
— Что?! — вытаращился на нее Данила. — Я сделал тебе предложение?!
Ашот хохотнул:
— Ага, руки и сердца.
Дану стало не по себе. Все из-за слизня, сам бы до такого не додумался. Как же теперь быть, а?..
— Да расслабься ты.
Даниле показалось, или в голосе Мариши прозвучало разочарование?
— Никто тебя под венец не тянет. Помнишь, Равиль из огнемета ворон пожег? Ты хотел предложить Совету огнеметы в качестве защиты от воздушных атак, с отцом моим встретиться, обговорить. Всю дорогу об этом рассказывал. Какой-то ты ограниченный, Сташев. Почти совсем у тебя в голове мыслей нет, а те, что есть, — такие однообразные!
— Угу! — весело подтвердил ее слова Ашот.
Огнеметы, значит? Аж дышать легче стало. И сердце спокойней забилось, потому что его не предлагали никому… Стоп! Нельзя даже мысли о таком допускать! Ни в коем случае!
Он повернулся к Равилю и спросил то, что давно собирался узнать:
— Что мой отец делает в Москве? Почему именно там он ждет меня? Что там происходит? Зачем я ему понадобился, он же меня два года не видел и прекрасно себя чувствовал?
И услышал следующее:
— На месте все узнаешь.
Голос Равиля прозвучал, как всегда, бесцветно. Вольник вертел баранку, точно водила «икаруса», что развозит работяг по Харькову. Вот только тут не острог, а Данила, Ашот и Мариша — не пастухи и не огородники. Они — доставщики и хотят знать больше!
Недобро прищурившись, Мариша покачала головой. На лице Ашота застыло недоверчивое выражение: мол, темнит Равиль, и это нехорошо. Как же ему доверять-то?
— Сожалею. Но я не уполномочен обсуждать подробности этой операции. Секретной операции. Могу сказать лишь одно: своевременный приезд Данилы Сташева в Москву очень важен.
Мариша фыркнула. А толстяк Ашот не удержался:
— Не такая уж она и секретная, ваша операция, раз за нами от самого Харькова «хвост» увязался.
Это замечание вольник оставил без ответа.
Дану же очень захотелось пить. Он сделал два глотка из фляги, которую поднесла к его губам Мариша, и только потом опять вырубился.
Когда он очнулся в следующий раз, «хаммер» стоял. Было тихо. И было темно.
И еще… Дану показалось, или джип перед этим сильно тряхнуло?
* * *Все попытки приблизиться к внедорожнику ни к чему не привели. Не гоночный ведь трек под колесами, понимать надо!
Это понимание бесило Гурбана до изжоги. Видеть добычу перед собой — вот же она, вот! — и не иметь возможности схватить ее. Лучше б его разорвал сом, честное слово! Это избавило бы командира от нынешних мук. Одно радовало: от гламурности у джипа, маячившего впереди, мало что осталось. Его изрядно заляпало грязью и хорошенько прокоптило. Лимонный цвет скорее угадывался, чем таковым являлся. Экипажу «хаммера» несладко пришлось в пути. Ну так не одним же чистильщикам страдать!..
И все же в салоне джипа куда комфортней мчать по Территориям, чем на мотоцикле. Пальцы-то примерзли к рукояткам рулей. Гурбан передние лапки перестал чувствовать с час назад уже. Остановиться бы, размять их, согреться — костер, что ли, развести. Но нет, отставить, никаких перекуров! Уйдет ведь джип, зар-раза, как есть уйдет! И наплевать, что одежда покрылась коростой льда — снег падал, таял, а потом ударил мороз. Главное — догнать!
Кашлем заглушив рев квадроцикла, Доктор выдавил из себя:
— Командир, до Орла немного осталось.
Гурбану очень захотелось дать ему по зубам, чтоб не злил понапрасну. А то командир не знает, что в развалинах Орла можно так затеряться, что за год хрен найдешь!
Говорят, там живут призраки погибших в радиоактивном огне. Да мало ли что говорят. У Гурбана бы спросили, прежде чем языками молоть…
В самом начале Псидемии по Орлу шарахнули ядерной боеголовкой. Никто до сих пор не знает, кто именно шарахнул. Может, свои. А может, америкосы расстарались. У Гурбана мнение на этот счет однозначное: свои, чтоб чужие боялись. Заряд был плевым — по меркам настоящей Четвертой мировой, если б она случилась. Да и городок мелковат для аппетитов Пентагона. Если б по Москве влепили, тогда другое дело, а тут всего-то городишка — триста с гаком тыщ населения, тьфу и растереть, один район в Харькове до Псидемии. Американцы не стали бы мараться. Просто шла волна зомбаков на Москву, вот какой-то умник в Кремле и отдал приказ: остановить. А как это сделать? Да очень просто — жахнуть нашим мирным атомом. А чтоб целиться было проще, выберем на карте примечательную точку, вот эту, к примеру. Только, господа военные, возьмите, пожалуйста, бомбочку такую, чтобы столицу не зацепило. Взяли, а то. Выцарапали из закромов Родины. Ну и жахнули — не проблема.
Псидемию конечно же это не остановило — слишком глобальным было заражение. Зато напоследок мощь российского оружия продемонстрировали всему миру. Как весь мир с перепугу не накрыл Федерацию и прилежащее СНГ превентивным ударом — загадка, не подвластная уму Гурбана. Но обошлось. Правда, неизвестно, что хуже — жить в том слизневом аду, который получился, или же сгореть вмиг, ни о чем больше не беспокоясь.
Если б это зависело от Гурбана, он выбрал бы второе. Не колеблясь.
— Командир! Командир! Командир!
Гурбан вынырнул из забытья. Доктор вцепился ему в локоть и настойчиво требовал внимания.
— Чего тебе?
— Ксю! Фаза!
Гурбан обернулся, мельком заметив справа автобусную остановку. Бээмвэшный мотоцикл, на котором ехали блондинка и великан, лежал на боку. Рядом Бек уже поставил на подножку свой «эндуро». Маевский подбежал к девушке (двигался он ловко, будто кабан и не распорол ему ногу в строительном гипермаркете) и поднял ее, словно большую тряпичную куклу. Ксю была без сознания. Упершись ладонями в тонкую корку льда, покрывшую асфальт, Фаза стоял на коленях и мотал головой из стороны в сторону. Похоже, одним бойцом с черепно-мозговой травмой в отряде стало больше.
Развернуть «Поларис Рейнджер» оказалось непросто — еще несколько метров по инерции на его несло вперед. Колеса проскальзывали на зеркальной корке.
— Да что ж это такое?! — Как только квадроцикл остановился, Гурбан направил его к пострадавшим товарищам.
На обледенелой дороге — даже самой идеальной — и четырех колес маловато, чтобы удержаться на скорости, а что уж говорить о двух.
Кроме чистильщиков на дороге никого уже не было. «Хаммер» скрылся в развалинах Орла.
— Как ты, детка? — Гурбан провел ладонью по мягкой, шелковистой щеке Ксю.
Блондинка открыла глаза. И тут же на лбу у нее обозначились морщинки:
— Я не справилась с управлением. Я подвела всех. Я…
Гурбан коснулся пальцем ее губ, призывая к молчанию. Мол, не надо, береги силы. Но она все равно продолжила:
— Как же так? Ведь джип уже там… Но я смогу сесть за руль! Мы догоним…
— Не переживай, детка.
— А как же «хаммер»? — Ксю никак не могла успокоиться.
Зато Гурбаном овладело умиротворение. Он сделал все, что мог. Жаль, не получилось перехватить Сташева и его команду на подступах к развалинам. Ну, так чего теперь-то волноваться?..
— Никуда джип от нас не денется. В Орел легко въехать. А вот выбраться из мертвого города ой как непросто. Я бы и врагу не пожелал оказаться там ночью.
* * *Темно и тихо. Очнувшись, Дан решил, что он умер и оказался… ну, точно не в раю.
Тем мрачней в могильной тишине прозвучал голос Никифора:
— Город как город был, люди в нем жили, в корфбол играли.
И вроде не кричал Никифор а Дан схватился за уши — его слух обострился до неимоверности: он слышал, как стучит сердце вольника, как скрипят мысли в его отнюдь не гениальном мозгу под вязаной шапкой. Последнее, конечно, преувеличение, но все-таки.
— Во что играли, извини? — Голос Ашота молотком ударил по затылку.
Данила застонал, но внимания этим не привлек. Наверное, уже привыкли к его стенаниям.
— В корфбол, — повторил Никифор так, будто это все объясняло. — Можно хотя бы фонарик зажечь?
Резвости в живчике заметно поубавилось. Он перестал отбивать ладонью такт ему одному известной мелодии. Дан не видел, но чувствовал, как Никифор скукожился на своем сиденье — точно так же чувствуют предметы летучие мыши. Темно, даже «торпеда» не подсвечена.
— Фонарик, а?
Равиль кивнул. При этом воздух как бы завибрировал и в зрачках доставщика обозначилась траектория движения: подбородок вольника нарисовал кривую в пространстве. А в следующую секунду мир вокруг Дана поглотила ослепительная вспышка. Он вскрикнул, прижимая ладони к глазам, и едва вновь не потерял сознание от жгучей боли. Но утихла она так же быстро, как появилась. Это Никифор всего лишь включил крохотный фонарик — загорелся диод, встроенный в зажигалку из прозрачного пластика. Газа в зажигалке давно уже не было. И как только батарейка до сих пор жива?..
