Александр Шакилов - Эпоха зомби
— Что это?.. — прошептал Фаза.
Уж от него-то Гурбан подобного малодушия не ожидал. Любому в отряде можно поймать бледного, но только не великану. Слишком большой он. Да чего там, Фаза ударом по лбу слона свалит, верняк. Так хряснет, что бивни отпадут.
— Может, сомы опять проголодались? — так же шепотом ответил великану Доктор.
— Отставить шептаться! И вообще!.. — Что именно «вообще», Гурбан не сообщил, ибо следующий удар пришелся по бетонной свае, и уж тут тряхнуло весь причал. У Гурбана зубы звякнули, чуть язык не прикусил.
— А-а-а!!! — завопила Ксю. — Причал рухнет!!!
— Быстро! По коням! — скомандовал Гурбан.
Никогда его приказы не исполняли столь расторопно. Но далеко уехать не получилось — в конце настила, уже на берегу, на пути у чистильщиков встали ворота, от которых в обе стороны тянулась изгородь из часто натянутой колючей проволоки, ржавой, но еще действенной от нежеланных гостей.
— Военная часть, — уверенно сказал Фаза. — Секретное что-то. Видал я такое. И грузы сюда по реке доставляли. Что вообще можно по реке доставлять?
— Ракеты? — предположила Ксю, поглядывая назад, на катер. — Ядерные?
Фаза качнул головой, и непонятно было, то ли он против такой версии, то ли, наоборот, удивлен прозорливостью блондинки.
А вот Бека преграда ничуть не смутила.
— Посторонись! — Не вставая с мотоцикла, он ломом в одно движение снес ржавый замок. Ворота скрипнули от возмущения — с ними еще так никто не обходился.
Причал вновь завибрировал, когда Гурбан последним покидал его. Прежде чем направить квадроцикл в глубь запретной зоны, командир обернулся. И оторопел.
Разорванный конец жалко болтался на корме, вторая его часть осталась привязанной к причалу. А сам катер… он двигался против течения! Что-то тащило его за собой, не показываясь над поверхностью реки.
— Ой ё… — выдохнул рядом Доктор.
Катер резко накренился, носовой частью зачерпнув воды, застыл так на мгновение, а потом в три рывка ушел под воду, оставив после себя только волны и всплывающие пузыри воздуха.
И все, как и не было плавсредства со сломанным мотором.
— Рыбака так и не похоронили, — нарушил молчание Доктор. — Слышь, командир, это что за зверюга, раз смогла целый катер вот так, играючи, а?
Гурбан направил «рейнджер» вслед за двумя «эндуро».
— Не знаю. И знать не хочу. Но нашим ничего говорить не надо. Зачем народ волновать?
Доктор неуверенно кивнул: незачем.
* * *Без сознания Дан пробыл совсем недолго.
Когда он очнулся, к нему вернулось зрение — теперь он мог не только слушать, но и видеть происходящее вокруг. И это было замечательно!
Ашот и Равиль несли его, схватив под мышки и за ноги. Мариша впереди — трость Равиля прижала к автомату Ашота, демонстрируя решимость открыть огонь во все, что сдвинется с места, уже только этим проявив агрессию.
На Территориях, особенно в лесах, людям делать нечего. Так какого хрена они залезли в сосняк? Данила честно попытался вспомнить — и не смог. В голове была сплошная каша, он помнил людей, что заботились сейчас о нем, но не помнил, как тут очутился. И вообще — почему его тащат? Почему толстяк Ашот постоянно ругается, на обычно невозмутимом лице вольника пульсирует жилка, а на щеках Мариши, когда она оборачивается, блестят слезы?
Надо сказать, чтоб его опустили — что они с ним как с маленьким? Но язык не слушался, губы не шевелились. И руки с ногами тоже отказались подчиняться.
Парализован! Эта мысль была подобна удару раскаленным молотком в промежность. Дан взвыл бы от бессилия что-либо изменить, но даже этого не мог сделать!
Паралитик. Инвалид. Кусок бесполезного для общества мяса, за которым требуется уход. Придется отрывать от работы нужного члена острога, чтобы менять «утку» и массировать пролежни… Как же Дану хотелось умереть, если б кто знал! Куда его тащат, пусть прикончат прямо здесь! Пусть Равиль одним взмахом меча-из-трости избавит беспомощную плоть от грядущих страданий…
Но вольник не спешил этого делать. И Ашот явно не собирался задушить Дана. И Мариша не пристрелила бы его, даже сумей он попросить ее об этом. Потому что они настоящие люди, а не сволочи какие-то. Они думают, что поступают гуманно.
И заблуждаются!
— Отдохнем, не могу больше… — взмолился Ашот; по его багровому лицу струился пот.
Дана опустили на землю.
— Тут немного осталось. — Голос Мариши дрожал. Она постоянно озиралась, нервы на пределе, слишком напряжена — вот-вот взорвется, и тогда всем мало не покажется, ведь у нее автомат, к рожку которого изолентой примотан второй магазин.
— Не могу больше… — упрямо повторил Ашот.
Толстяк действительно неважно выглядел. Он был похож на человека, которого вот-вот хватит сердечный приступ, что, в общем-то, неудивительно при его склонности к полноте.
— Ты чего, совсем дурак?! — взвилась Мариша. — Хочешь, чтоб и нас, как Сташева, слизни подчинили?! Я лично на такое не подписывалась!
Казалось, Ашот кинется на дочь советника и как минимум двинет ей кулаком в глаз, но он сумел взять себя в руки и даже ничуть не обидно улыбнулся:
— Мариша, извини, пожалуйста, если я тебя чем… если я был не прав. Никто из нас не виноват, что так получилось с Даней. Ты тоже не виновата. Просто ты первая услышала зов.
Он попал в самую точку. Слезы, которые лишь увлажняли лицо девушки, хлынули теперь водопадом. Это все потому, что Мариша отправилась в лес и позвала остальных, а потом… Дан обрадовался: к нему возвращалась память! Он задумался над словами Мариши. «Хочешь, чтоб и нас, как Сташева, слизни подчинили?». Что бы это значило? Мысли тяжело ворочались в вязкой каше, заполнившей череп. Не голова, а кастрюля с разварившейся перловкой. Батя говорил, что на перловку хорошо плотва клюет, и ласкирь тоже, и себеля-верховодки…
Отец.
Данила едет к отцу в острог Москва. Отец соскучился по сыну, с которым надолго разлучился, — вот Данила и едет!
Еще одним кусочком воспоминаний больше…
Его волокли прямо по земле. Палки, иголки, сучки больно впивались в зад. Это было больно и в то же время великолепно, ведь к телу возвращалась чувствительность, нервы оживали! Двигательные функции еще не восстановились, но все-таки!..
— Эй, Равиль, ты чего? Небольшая передышка — и я помогу, вместе отнесем Даню.
— Нет времени, — не останавливаясь, ответил вольник. — Враг рядом. Много врагов. Скоро будут здесь.
— Откуда знаешь?
— Просто знаю. — Сказано это было таким тоном, что Ашот тут же кинулся помогать.
Вдвоем они потащили Дана к джипу.
* * *Когда подъехали Гурбан и Доктор, Колян как раз слез с «эндуро». Он разминался: со свистом раскручивал над головой лом, испачканный запекшейся кровью.
— Чего задержались, а?
Тяжеленный лом порхал, словно тростинка, мышцы Коляна вибрировали от напряжения. Зрелище, конечно, впечатляло. Но — Гурбан хмыкнул — с каких это пор он должен отчитываться перед подчиненными?
Бек уже и сам понял, что сморозил глупость:
— Извини, командир. Просто подумал, что нужно определиться с дальнейшим маршрутом. А карты у нас нет.
Где-то рядом грохнул выстрел, послышался женский крик и резко оборвался.
— Что это?!
— Там, командир! — Бек махнул рукой. — Там стреляли! С полкилометра, не дальше.
— В «хаммере» девчонка была. — От природы светлокожий Доктор выглядел бледнее обычного. — Я в бинокль ее видел, когда за караваном наблюдал. Она, наверное, кричала. Откуда тут другой девке взяться?!
Гурбан прищурился. Пятьсот метров всего? Да через военную базу, затерянную в лесу? Лучше бы по шоссе, но выбирать не приходится.
— Отлично! «Хаммер» рядом. По коням!
Фаза махнул рукой — мол, не спеши, командир.
— Что такое?
— Не нравится мне тут. — Великан нахмурился.
— Ну да, глушь. — Гурбан поправил автомат. — Ничего, скоро на дорогу выберемся…
— Зомбаки, — перебил его Фаза и выразительно повел носом.
— Только этого не хватало!
— Много?
— Та не, мало их. Вот только… — начал Фаза и замолчал.
— Что?!
— Течка у слизней ихних. Опасно напрямую соваться.
Течка, значит. То, что очкастые умники в острогах называли «делением и поиском контакта с новым носителем», Фаза величал по-своему, не очень-то научно, зато метко подметив одну особенность процесса. Слизень, которому пришло время дать потомство, начинал обильно сочиться прозрачной липкой дрянью, которая обладала специфическим запахом, привлекавшим животных и людей. У потенциального носителя возникало неосознанное желание что-то сделать, куда-то пойти — и в итоге попасть в ловушку слизней. В просторечии это желание называлось зовом. И то, что Гурбан рвался вперед, чтобы вмиг проскочить базу и с ходу напасть на «хаммер», было, скорее всего, лишь следствием химической реакции у него в мозгу. Слизни — твари коварные, обладающие большим набором ухищрений. Иначе бы они не поработили всю Землю. Ну, почти всю.
