Егор Чекрыгин - Странный приятель
Шпаги звенели, противники отчаянно пытались прорвать оборону друг друга, не нарвавшись на невидимый в темноте кончик шпаги оппонента. На стороне Ренки были молодость и задор, а на стороне его противника — опыт.
И вскоре опыт победил. Обманный финт, ложный выпад, сильное круговое движение кистью — и шпага Ренки, вырвавшись из его руки, улетает куда-то в темноту. От последовавшего выпада Ренки еще успел привычно отскочить в сторону. И тут же, вспомнив уроки Готора, почти не глядя махнул ногой вперед, попав по чему-то мягкому и умеющему испускать болезненные стоны… Подшаг вперед. Как учил Готор — заблокировать руку нападавшего от следующего удара, разворот туловища с одновременным надавливанием на локоть. Противник сгибается к земле, опускаясь на колени, и, выхватив из сапога небольшой ножик, втыкает его в левое предплечье Ренки.
Сержант оу Дарээка еще успел додавить противника и по науке старшего товарища со всей силы ударить его кулаком в место, где шея переходит в голову. Потом он еще попытался сделать… что-то… Но ноги его подкосились, и он рухнул на землю.
Очнулся Ренки от весьма необычных ощущений. Что-то такое удивительно волнующее, пробуждающее странные воспоминания и чувства.
Ага — деревенские танцы. Возможность взять в руку узкую ладонь девушки и чопорно приобнять ее за талию. Те же кружащие голову ощущения и запахи…
— Тетушка, кажется, он уже очнулся. Как вы себя чувствуете, сударь?
В карете было темно, и лицо девушки Ренки видеть не мог. Но голос несомненно принадлежал ангелу.
— Благодарю, сударыня… — ответил Ренки и, заметив, что полулежит на каких-то подушках, попытался встать. Однако голова закружилась, и он рухнул обратно.
— Лежите-лежите, сударь… — взволнованно прощебетал ангельский голосок. — Ваш товарищ сказал, что вы потеряли много крови и вам нужен покой.
— Мои товарищи… — внезапно вспомнил раненый герой о главном. — С ними все в порядке?
— Кажется, да, — ответила прекрасная (наверное) незнакомка дрожащим от волнения и страха голосом. — Наши кучер и лакей убиты.
— Весьма прискорбно это слышать, — пытаясь изобразить светскость, ответил на это Ренки. — Я хотел бы…
Что конкретно хотел бы Ренки, так и осталось для истории тайной, ибо в этот момент он вновь потерял сознание.
Глава 3
— Ну-с, молодой человек, как вы себя чувствуете? — осведомился на следующий день полковой лекарь оу Мавиинг. — Неужто вам так полюбились стены нашего благословенного заведения, что вы решили не упускать ни единой возможности вернуться сюда? Нате-ка, испейте укрепляющего напитка. Горько? Это вам, во-первых, за то, что чуть не испортили мою отличнейшую работу по восстановлению вашей пустой головы, а во-вторых, за то, что ваши приятели подняли меня среди ночи. Пейте-пейте, юноша… До дна. А то велю поставить вам полуведерный клистир с отваром едкого плюща. Может, хоть он не только прочистит вам кишечник, но и промоет мозги от желания совершать глупости!
— А как там мои друзья… Они не ранены? — поинтересовался Ренки, покорно выпивая поданный напиток, на редкость гадкий на вкус.
— У Готора здоровенная шишка на голове, — начал докладывать лекарь, переходя с высокопарно-ворчливого тона на свою обычную речь. Благо положение лекаря позволяло ему, наплевав на приличия, вести себя одинаково хоть с генералом, хоть с простым солдатом. — Но, судя по привычно хитрой роже, мозг не пострадал! Еще у того парня, что в тот раз лежал рядом с тобой, Гаарза, кажется, небольшой порез на щеке, пришлось наложить три шва.
И кстати, заходил лейтенант Бид. Я думаю, тебя вскоре ждет основательная выволочка — он не показался мне человеком, довольным твоим ранением. Интересовался, как быстро ты сможешь вернуться к своим обязанностям в штабе. Да уж, ваша шестерка — это что-то… Надо же было умудриться наткнуться на разбойников в таком тихом и захолустном местечке, как Фааркоон. Воистину, как гласит древняя мудрость, svinija vsegda grjaz naidiot, — с удовольствием произнес он на древнеимперском. — А в общем-то ты, Ренки, и впрямь на редкость удачливая задница! Придись удар чуть в сторону — и тебя бы уже не довезли. Да даже если бы и довезли, сшивать артерии я не умею! Но мой тебе совет — не испытывай судьбу, ибо удача — девка изменчивая.
— Да фигня… — махнул рукой Готор. — Попытался заехать к ним с тыла, а конь споткнулся и шарахнул меня головой о камень. Камень, конечно, в мелкие крошки, а я, как видишь, цел и невредим.
Увы, но долго полежать в госпитале Ренки не позволили. Ибо подходило время возобновления контрактов с поставщиками, и лейтенант очень не хотел передавать это важное дело кому-нибудь другому. Так что сержанта Дарээка в срочном порядке выписали из госпиталя на очередное «долечивание по месту службы», благо пострадала у него лишь левая, не предназначенная для того, чтобы держать в ней перо, рука. И сейчас Готор сопровождал его в штаб, чтобы столь важная долечивающаяся персона не грохнулась где-нибудь по дороге.
— Вы, короче, молодцы! И отстрелялись шикарно — три трупа. И в рукопашке не зевали. Кстати, тот, которого ты кулаком прикончил… Дроут и Таагай, кажется, что-то об этом парне знают и под большим впечатлением от твоей крутизны. Судя по знакам, которые они опознали, он был из верхушки общества убийц! А ты ему как цыпленку шею свернул… Киншаа, кстати, его шпагу прихватил — очень серьезная вещь. С виду-то довольно невзрачная, но сталь там просто шикарная. Булат до того гибкий, прямо в узел завязать можно. И твердый как я не знаю что! Доод с Йоовиком уже слюнями изошли, на нее глядючи, даже умыкнуть пытались. А я сказал: добыча сержанта Ренки, пусть он ей и распоряжается. Я тебе ее попозже занесу — сам полюбуешься!
— А скажи-ка, Готор… — с деланым безразличием осведомился Ренки. — Та… Те пассажирки, что были в карете… Они?
— Что? — заржал Готор, чья проницательность могла соревноваться только с его бестактностью. — Никак, столпу нравственности и непоколебимой моральной стойкости, оу Ренки Дарээка, понравилась девушка? Что ж, губа у тебя не дура — блондиночка просто роскошная. Тока, увы, дружище, утри слезы. Мы ее прямо из кареты пересадили на корабль, и думаю, с утренним отливом она уже отбыла из благословенного Фааркоона в неизвестном направлении.
— О! Сударь, это та самая шпага? Не позволите ли посмотреть?
Ренки недовольно поморщился. Две прошлые недели были довольно плотно забиты встречами с купцами, нудными разговорами о крупе, муке, овощах, рыбе, мясе, сене, соломе, овсе, одеялах, сукне для мундиров, обуви, ремнях, свинце и порохе, а сверху вся эта смесь была щедро сдобрена бочонками чернил и кипами бумаги. Да еще и, по слухам (которые у лейтенанта Бида обычно всегда бывали более чем достоверными), вскоре в полк должен был прибыть новый капитан-интендант, и к его приезду требовалось навести порядок в делах, чтобы даже комар носу не подточил. Так что времени не оставалось даже на то, чтобы помечтать о прекрасной незнакомке, не говоря уж об отработке фехтовальных приемов.
И вот впервые за две недели Ренки наконец выбрался во дворик штаба поупражняться со шпагой, благо мази оу Мавиинга достаточно подлечили пораненную руку. Умаявшись сидеть за столом, Ренки с почти неприличным томлением предвкушал, как наконец-то разомнет застоявшееся тело, нагрузит мышцы, прогонит кровь по венам… И тут этот мальчишка со своим любопытством.
Однако любезность и вежливость, как учил Ренки отец, — столь же неотъемлемые свойства благородного человека, как и смелость, верность или знание длинного списка предков. Истинно благородный человек вежлив даже с врагами. Особенно с врагами.
— Пожалуйста, волонтер оу Заршаа, — максимально любезным тоном ответил он, протягивая шпагу рукоятью вперед.
— Ух… — глядя восторженными глазами на сталь клинка и проверив его на гибкость и остроту, выдавил наконец волонтер. — Действительно, превосходное оружие. Какой совершенный, я бы даже сказал, изысканный профиль клинка. И вы ведь уже успели оценить этот особый узор булата? Знаете, я готов поклясться честью своего рода, что он выкован где-нибудь в Старых Землях. Возможно, даже в Олидских горах… Определенно и оттенок стали свидетельствует в пользу этого. Угу, точно. Вот, посмотрите на пятку… Новая гарда ее почти скрывает, но тут еще можно различить протазан, изображенный на всем известном клейме тамошних мастеров. Уверен, если снять рукоять и осмотреть хвостовик, там найдется и знаменитое заклинание на древнеимперском. Говорят, олидские мастера могут менять богов, как перчатки, но остаются верны своим традициям. А вы, кстати, не собираетесь поменять эфес на более нарядный? Да и ножны… Такому великолепному клинку нужно достойное обрамление!
— Нет, мне нравятся эти, — чисто из упрямства ответил Ренки, хотя и сам постоянно думал о том же. Но то, как молодой всезнайка с ходу сумел определить происхождение его клинка, весьма больно ударило по самолюбию сержанта. Увы, как ни хотелось бы ему, как подобает истинному оу, в совершенстве разбираться в оружии, печальное финансовое положение его семьи не позволяло воочию посмотреть и пощупать руками изделия лучших мастеров. И знание теории тут было невеликим подспорьем.
