Константин Калбанов - Царство небесное

— Можешь ли ты, Тони, уплатить трактирщику Бобу вышеуказанный долг?

— Нет, Ваша Честь. Откуда у меня такие деньги?

— Тогда я приговариваю тебя к кабале, до выплаты всей суммы по долгу. Есть ли среди присутствующих тот, кто хочет выплатить деньги трактирщику Бобу, дабы возместить ему убытки?

Трактирщик вполне искренне изобразил заинтересованность и стал обозревать толпу, надеясь на то, что найдется дурак, который расстанется с такой суммой в обмен на право обладания старым и никчемным пьяницей.

— Есть, Ваша Честь, — стряхивая со своего плеча руку друга, выкрикнул Андрей.

— Пропустите этого человека, — сухо, с нескрываемой ленцой приказал судья.

Толпа разом подалась в стороны и образовала не то чтобы коридор, но вполне проходимую тропку в плотной массе народа. Андрей проследовал по освободившемуся проходу и поднялся на помост.

Кабатчик ничем особенным не отличался, обычный заплывший жиром мужчина средних лет, походивший на вполне обеспеченного и довольного своей долей человека. Судья был сух, как пересушенная таранька, в глазах скука и обыденность — а чего от него ожидать, человек занят рутинной для себя обязанностью, вершит правосудие. Нет, возможно, когда он только приступил к этим обязанностям, то вел себя иначе, да только те времена безвозвратно минули. Конечно, если бы разбиралось дело, обещающее ему выгоду, он, возможно, и вел бы себя по-другому, но тут ему ничего не должно было обломиться. Он даже не обратил внимание на то, насколько велик оказался долг пьянчужки перед кабатчиком, и не задался вопросом как такое могло вообще произойти. Да в конце концов, уже после первого шиллинга перестань наливать ему и кормить в долг.

Сам пьянчужка так же ни чего интересного из себя не представлял. Маленький, сухонький старичок, с жидкой всклокоченной бороденкой и такими же всклокоченными редкими волосами, в грязной одежде, источающий ароматы далекие от благовоний, уж скорее ближе к сточной канаве. Взглянув в его сторону Андрей тут же вынес диагноз, алкаш конченый. На вид лет семьдесят, но с таким же успехом могло оказаться и сорок пять, Новак довольно плотно в свое время общался с подобными типами, иногда ему даже казалось, что только с ними он и общался, поэтому симптомы ему были хорошо знакомы.

— Назовите себя, — обратился к нему на вы судья, определив в нем по одежде не простого человека, тем не менее продолжая выражать всем своим видом скуку.

— Андрэ Новак, арендатор маркграфа Йоркского, сэра Свэнсона.

— Вы готовы уплатить долг Тони перед трактирщиком Бобом?

— Да, Ваша Честь, — Андрей вдруг заподозрил, что все не так просто, и что он влез в не свое дело. Кабатчик. Этот Боб по всему должен был радоваться, тому что нашелся человек, который сразу, на месте вернет его деньги, к тому же еще буквально пару минут назад он изображал вполне искреннюю заинтересованность, оглядывая толпу, а теперь словно съел недозревший лимон, причем сразу целиком.

— Вы хотите просто уплатить долг Тони или получить кабальную грамоту?

— Мне, конечно, жаль этого старика, Ваша Честь, но я не настолько богат, чтобы разбрасываться пятью золотыми. Я хочу получить кабальную грамоту.

— Быть по сему.

Эндрю столь искренне изобразил свои нечеловеческие страдания, что мэтр Вайли только махнул рукой, мол что с тобой делать и велел принести вина.

Андрей тем временем обратился к занявшему место за столом Рему — отец, уступив ему семейное дело, уступил и рабочее место, по-старчески расположившись у камина, зябко кутаясь в плед. Но Андрея это обмануть не могло: если старик полностью отошел от дел, то что ему делать здесь, ведь было видно, что он с большим удовольствием посидел бы на солнышке в саду, на заднем дворике. Скорее всего, он продолжал держать руку на пульсе, но было заметно, что Рем не тяготится этим. Мэтр прожил долгую жизнь и имел незаменимый опыт, которым Рем пока еще не обладал, хотя и не был мальчиком. Этот Рем вообще нравился Андрею — только очень неглупый человек способен признать, что старики во многом гораздо лучше молодых разбираются в неспокойном океане бизнеса; впрочем, здесь такое слово не было еще распространено.

— Я так понимаю, вам понадобилась часть ваших денег или вся сумма целиком? — сказав последнее, Рем не смог скрыть некоторого волнения. Да и чему радоваться, если теряешь такого хорошего клиента.

— Ну, что вы, — поспешил успокоить его Андрей. — Мне нужна только часть денег, причем небольшая. А вот в отношении остальных я хотел бы сделать некоторые распоряжения. Я хотел бы поставить вас в известность, что позволяю Эндрю распоряжаться всеми моими деньгами без моего участия.

Едва Андрей это сказал, как вышеназваный купец закашлялся с такой силой, что его мало не вывернуло наизнанку. Да и то, кто же говорит подобное под руку человеку, наконец приникшему к кувшинчику с вожделенным вином и вкушающим живительную влагу! Понятное дело, что тот подавился. Несколько отдышавшись, Эндрю возмущенно заявил:

— И это ты называешь незначительными делами, которые можно решить походя?!

— А что тут такого? Да и не обо всех деньгах идет речь.

— А, ну если так…

— Я считаю, что на всякий случай, у мэтра Рема… — при этом он вопросительно посмотрел на старика, не обидится ли, но тот только рассеяно махнул рукой.

— Я уже говорил, что всеми делами занимается Рем, пора мальчику расти, — задумчиво проговорил мэтр Вайли, Рем даже зарделся от удовольствия и благодарности отцу, было видно, что мэтром его назвали впервые.

— Так вот, у мэтра Рема должна оставаться неприкасаемся для тебя сумма, так сказать, страховка для меня; я думаю, что ста золотых будет вполне достаточно.

Испытавший было облегчение Эндрю вновь озадачено кашлянул.

— Эндрю, ты можешь пользоваться этими деньгами свободно, как в моих интересах, так в своих. Только одно условие: все мои деньги, которые не будут пущены тобой в оборот, будут храниться у мэтра Рема. Дальнейшее мы обсудим потом, здесь мы говорим только о том, что касается этого дома.

— Хорошо, — вынужден был согласиться Эндрю, но только было видно, что разговор предстоит серьезный. Тем не менее, это не помешало ему вновь присосаться к кувшину с вином, организм требовал своего, да и новость была такой, что без ста грамм не разобраться.

— Э-э-э, нет. На выпивку я завсегда деньгу находил.

— И как же могло получиться так, что вы задолжали столь много? — не скрывая своей заинтересованности, спросила Анна, наблюдая за тем, как старик уплетает за обе щеки щедро сдобренную мясом кашу.

Старик посмотрел на девушку и, не увидев в ее облике ничего, кроме искреннего участия, горько вздохнул; ему вдруг вспомнилась его семья, и он невпопад ответил:

— Лизбет сейчас должна была быть твоего возраста.

— Лизбет?

— Дочка. Она вместе с женой погибла при пожаре. Давно уже. А я вот хожу, топчу матушку-землицу, и не принимает она меня, ну да скоро уже, я знаю.

— Извините… — искренне сопереживая горю старика, тихо проговорила она.

— Что ты, дочка, за что тебе извиняться? Ты прости меня. Ты вся такая ладная, а я тут своим обличьем… А должен остался, потому как проигрался в кости. Этому борову скучно было, вот и предложил сыграть, а я что, меня два раза уговаривать не надо, да только не свезло. Мне бы остановиться, да куда там — отыгрываться стал.

— А что же на суде?

— А что на суде? Там, понятно, про кости и слова не сказали, не пристало, но долг-то и есть долг, а в кости проигрался или вина на пять золотых натрескался, какая разница? Хотя если б вина — было бы не так обидно, — не скрывая досады, вздохнул старик.

Андрей слушал этот разговор, стоя на пороге кухни, куда пришел, чтобы забрать старика; как сказал дворецкий, его увела сюда Анна. Андрей несколько удивился проявленной заботе, но дворецкий заметил, что госпожа Анна довольно хорошо знает Тони и несколько раз уже подкармливала бродяжку, который несмотря на то, что опустился на самое дно, умудрялся оставаться в стороне от многочисленных банд города и компаний попрошаек. Кормился случайными подработками, иногда помогал Анне по уходу за садом.

— Тони, нам пора.

— Да, конечно, господин Андрэ, — с сожалением отодвигая от себя тарелку и поднимаясь, ответил старик. Однако подняться ему не дала Анна — вдруг легко, одним грациозным движением подскочив на ноги, она положила старику руки на плечи и усадила его обратно, бросив на Андрея строгий и вместе с тем просящий взгляд.

— Господин Андрэ, не могли бы вы уделить мне одну минуту?

— Разумеется.

— Тогда пройдемте в сад. А Тони пока доест, если вы не против.

Андрей и не подозревал, что в таком тесном месте, как Йорк, может быть такое просторное подворье. Сад впечатлял весьма и весьма. Он имел правильную форму квадрата со стороной в пятьдесят шагов, но казался гораздо больше благодаря хорошо подобранным растениям и плющу, обвившему каменную ограду. Здесь чувствовалась умелая рука, которая пребывала в неустанной заботе об этом месте. Две каменные дорожки разбегались в стороны и, теряясь за кустами и деревьями, огибали сад, а затем сходились у беседки посредине. Попасть туда можно было и более кратким путем, пройдя по третьей, прямой дорожке.