Путешествие на восток - Самат Айдосович Сейтимбетов
— Горячая кобылка, — прищелкнул языком Дж’Онни.
Скачущий кентавр оказался кентаврихой, причем одетой «по-боевому». Из-за несколько иного строения тела сердце у кентавров было больше обычного и располагалось на границе человеческого и лошадиного тел, словно занимая собой живот. Поэтому в бою его обычно прикрывали «сердечной пластиной» и именно такая и была прикреплена к кентаврихе. Мелкие, коричневые от загара груди со сморщенными сосками, не были прикрыты, в этом кентавры, орки и тролли сходились друг с другом. Задняя часть тела, в случае кентавров — круп, и ноги считались самыми привлекательными у всех трех народов, а грудь, если и скрывали, то небрежно, скорее от солнца или от холода, нежели от взглядов.
На левой руке кентаврихи был прикреплен круглый щит, правая словно тянулась к рукояти чего-то вроде секиры, закрепленной вдоль тела. Налобная пластина, наколенники из толстой кожи, «боевые» подковы, и толстая накидка, скрывавшая круп целиком и служившая дополнительной защитой.
— Приветствую вас, гости степи! — звонким, срывающимся голоском провозгласила кентавриха, подлетев ближе и лихо затормозив. — И особенно вас, великий герой Дж’Онни Матершинник, гордость кентавров всего мира!
— Слышал, Бранд, я — охуенно великий герой и гордость! — заржал Дж’Онни.
— Просто скажи, что хочешь заглянуть в гости к сородичам, — проворчал Бранд.
Кентавриха, несомненно, знала, кто идет в их группе, «степной ковыль» уже разнес все, обковылял всю степь, как еще говорили в таких случаях. Но она явно представляла Бранда каким-то другим, кем-то вроде Вайдабора, судя по ее взгляду. Также она сообразила, что все это время говорила на кентаврином диалекте великой степи, вместо Общего, и вдруг смутилась, залилась краской, не хуже какой-нибудь юной селянки из Благой Тиши.
— Мир вам, гости степи, — сказала она, склоняя голову и подгибая передние ноги. — Приглашаю вас посетить наше скромное кочевье, ибо сказано богами и предками, что гость в дом — радость в дом.
Говорила она на Общем довольно чисто, с легким имперским акцентом.
— Мы всего лишь сопровождаем короля и несравненного барда Минта Вольдорса в его паломничестве в Город Любви, — уже почти привычно ответил Бранд, указывая на барда. — Как он решит, так и будет.
— Я и так вчера пережрал, — лицо Минта исказилось мукой, — куда еще?
— Если великий певец, благословенный не… — кентавриха вовремя заметила свою ошибку, остановилась.
Привычное восхваляющее приветствие звучало насмешкой в случае Минта, если не оскорблением. Какой-нибудь горячий кентавр или орк уже вскинулись бы, схватились за оружие.
— недюжинным талантом, слава о котором облетела всю степь, соблаговолит принять наше приглашение, обещаю, он может есть и пить только то, что пожелает и мы готовы забыть все обычаи гостеприимства, ради того, чтобы слушать его голос! — кентавриха вскинула руки над головой, в знак искренности своих слов.
Сообразительна, умна, толкова, явилась в броне и при оружии, все было ясно без лишних слов. Нелегок путь молодого героя, пока вырвешься наверх, пока приподнимешься уровнями, сотню раз можно сложить голову. Бранд посмотрел еще раз и дополнил свои выводы. Явилась от имени кочевья, готова добиваться своего силой, поединком, а также уповает на помощь и сочувствие Дж’Онни, только пояса, повешенного на шею, не хватает.
Стоило бы пройти мимо, сославшись на живот Минта, но Матершинник уже явно настроился на прогулку под луной и благосклонность этой юной красотки. С другой стороны, они и так каждый вечер где-то да ночевали, слава о Минте разнеслась по степи, как ясно показывало появление кентаврихи, стоило ли тратить время?
Бранд молчал, поддерживая легенду, что всем заправляет Минт.
— Не, на сегодня без меня, — отказался Минт, продолжая держаться за живот.
Во взгляде кентаврихи полыхнули огонь и злоба, возможно усиленные тем, что несравненный бард так и продолжал ездить на Дж’Онни, дабы не задерживать остальную группу.
— Тогда я требую поединка, по обычаю! — заступила им дорогу кентавриха.
Бранд чуть улыбнулся. По обычаю! Он сам его и ввел три дня назад, не желая тратить время на посещение каждого встреченного кочевья. Пускай они и не торопились, но Бранд не собирался торчать в степях полгода, а для разнесения слухов степных ковылем хватило и вечерних концертов, и просто песен по дороге.
В дороге к ним подъезжали юные герои, вроде этой кентаврихи и девять раз уже Дубина выходил победителем. Совмещение приятного с полезным, тренировки и в то же время вполне понятный обитателям степи отказ, за который они не стали бы таить обиду. Проиграл поединок? Едем дальше. Разумеется, оставил Бранд и лазейку: кто именно будет выходить на поединок никак не оговаривалось, так что всегда могли выйти Дж’Онни, Валланто или он сам, гарантированно победив и избавив от необходимости визита.
— Иг’Рана Дырокол!
Явлено на свет было и оружие, давшее ей прозвище. Четырехгранный тяжелый даже на вид клинок, постепенно утолщавшийся к рукояти. Тролли любили цеплять на себя тяжелую броню, добавляя ее к сопротивляемости магии, после чего кидались в гущу схватки, используя превосходство в размерах и защиту, чтобы разом подавить и уничтожить врага.
Зачарованные полные доспехи в степи были редкостью, да и кто стал бы их ковать на тролля? В обычной же броне всегда оставались дырочки и зазоры, уязвимости в сочленениях. На Вайдаборе не было брони, но дырокол Иг’Раны не терял от этого в эффективности, а ее привычка биться против троллей, схожих с великанами, делала ее вдвойне опасной.
— Поединок до первой крови! — провозгласил Бранд на правах старшего. — Нужно ли вам время на подготовку?
— Нет, — мотнула головой Дырокол.
— Нет, — прогудел Вайдабор.
— Начали!
Иг’Рана тут же скакнула вперед, явно стремясь закончить все одним ударом. Одна из стандартных ошибок новичков, Вайдабор тут же шагнул вбок, парировал дубиной выпад дырокола, который вошел в дерево между оковкой из металла и застрял в нем.
Вайдабор просиял, отдернул дубину к себе, а Иг’Рана сделала вид, что сопротивляется. Дубина дернул сильнее, только усугубляя свою ошибку, и Бранд только покачал
