Перун. Избранник богов. Часть 1 - Александр Анатольевич Мироненко
На плечо тихо приземлилось тёплое тельце. Стало слышно, как бешено колотиться сердечко зверька.
— Чего замер? — Послышалось у самого уха. — Матушка ждет. Вон уже печь затопила.
Цепкий взгляд зацепил блестящую пластину подле жилища. Когда солнце вышло из-за туч ещё одну. Затем ещё пару десятков. По всей долине были разбросаны частицы доспехов. У самой домовины выстроены вряд вбитые колья. На них белели выжженные солнцем черепа. Отсель не понять человеческие иль зверья. Тут же в голове всплыли жуткие рассказы, оставшихся дожидаться его у лодки дружинников. В основном о гастрономических предпочтениях ведьмы из гиблых земель.
— Печку говоришь затопила? — Нервно сглотнув зависший в горле ком спросил он. — А твоя матушка меня не сожрёт? А то ведь люди всякое гуторят…
Хотел было пошутить, но вышло как — то натужно. Так и не дождавшись ответа, грустно вздохнул и принялся спускаться с крутого холма. На половине спуска его подвел камень, на который он поставил ногу. Посунувшись вниз вместе с грунтом, полетел кубарем вниз гремя вооружением и снастью. Земля, ноги, небо успели смениться с десяток раз пока наконец не достиг дна. Рядом раздражённо верезжал противный тонкий голос:
— Чурбан! Смотри куда прешь! Чуть не прибил.
Не без труда выпрямился на руках, затем сел. Похоже пока падал ушиб спину и задницу. Когда тряхнул головой отгоняя колокольный звон из ушей, с головы посыпался целый оползень пепла и сажи. Утерев чёрное будто головешка лицо, такими же чёрными ладонями осмотрелся.
Пушистого зверька нигде не был. Зато вместо него немного поодаль, отряхивалась от пыли высокая стройная девушка его лет. Одетая в серое просторное платье. Сквозь которое всё же проступали очертания ладно скроенного девичьего тела. Ещё совсем юная дева смотрелась в здешних лесах неуместно и дико. Ругаясь последними словами черноволосая колдунья, не успокоилась пока не стерла с лица последние остатки пыли.
— Чего глазеешь? — Гневно воскликнула дева, прикрывая порванный уголок платья, сквозь которого стало видно упругую девичью грудь. — Вот сейчас как наколдую! Да зенки твои бесстыжие лопнут!
Он завороженно прошёлся взглядом по длинным стройным ножкам, прикрытых выше колен широким подолом. Затем по выступающим сквозь платье округлым бедрам, узкой талии. Остановившись на надменном лице. Незнакомка отнюдь не была дурна собой. Даже наоборот, всякий мужчина счел бы её весьма привлекательной.
— Я спрашиваю, чего пялишься? — Гневно повторила она, пытаясь приладить костяной иголкой кусок ткани. — Будто в жизни своей девки не видал.
— Не видал. — Честно признался он.
После этих слов чернобровая дева лишь с нескрываемым презрением посмотрела на него. Повозившись с починкой своего платья. Молодая колдунья гневно сплюнула через плечо. Весь её стройный силуэт засветился белым светом. Затем свет пошёл накаливаться превратился в багровый.
Изящная фигурка вспыхнула ярким ослепляющим всполохом едва он успел предостерегающе воскликнуть. Как на её месте вновь появилась крохотная серенькая белочка.
Не успел путник удивиться такому обращению, как его вновь поторопил навязчивый голос:
— Ну пойдём скорее! Не заставляй матушку ждать. Она этого страсть как не любит. Может и осерчать.
Подорвавшись на ноги, юноша поспешил к избушке. По пути терзаясь воспоминаниями. Когда и как он при ней чесался. И в каких местах…
Под ногами то и дело попадались кусочки доспехов. Ошмётки стального плетения кольчуги. Кое где были видны присыпанные землёй части покрытых ржой клинков. Пару раз натыкался на обугленные булавы.
Черепа у избы оказались человечье. Не менее трёх десятков, насаженных на длинные изогнутые копья. У самой избы виднелись совсем свежие. С высушенной солнцем кожей и выгоревшими глазницами.
Он не поверил своим глазам. То, что по началу принял за вкопанные сваи, на деле оказались толстыми покрытыми жёлтой чешуей куриными ногами. Трехпалые лапы зарывались в землю длинными изогнутыми когтями, каждый с его рост. А возвышающаяся высоко над ним изба на курьих ногах, вблизи не казалась такой уж маленькой.
Ни входа, ни окон не было. Да и как на такую высоту вообще можно было взобраться? У уха прозвучал голос, уже успевший надоесть до печенок:
— Избушка, избушка! Повернись к лесу передом, а ко мне задом! И немного наклонись.
С жутким скипом и кряхтением вся эта громоздкая споруда пришла в движение. Медленно с хрустом сухой древесины изба развернулась на куриных ногах, и приспустилась на землю. Узкая, будто наспех сколоченная входная дверь, с жутким скрипом отворилась.
— Ступай да не бойся. — Послышался шёпот у правого уха. — Матушка трусов недолюбливает. Ремни, да сапоги с них шьёт.
Встряхнув с себя оторопь, постарался придать себе вид лихой и беспечный. Но получилось скорее придурковатый. Запрыгнув на высокое крыльцо не стучась вошёл в перекошенную домовину.
Изнутри изба была намного светлее и просторнее чем казалась снаружи. В виду отсутствия окон внутри не было место для мрака и теней. Чистый струящийся свет, исходивший от стен и потолка освещал небогато уставленную домовину как днем.
Одна единственная комната, была сплошь и рядом завешена связками трав. Посреди хаты возвышался широкий дубовый стол с лавками по бокам. И стол, и лавки были уставлены всякого вида горшками, колбами и прочей глиняной посудой. Каждая была чем-то полна. Из одной чаши торчали иссушенные жабьи лапы. Рядом на столе лежала огромная зелёная змея. Уже мёртвая к его большому облегчению. Что было в остальных склянках и горшках он не знал. Да и не горел желанием разбираться.
У огромной на пол избы печи хлопотала сгорбленная старуха. Тощая будто шкилет обтянутый кожей. В рваном одеянии. Седая и заросшая копной сухих волос. Не обращая ровно никакого внимания на вошедшего гостя бабуся, тужась и надрываясь, тянула полный таз кипятку. К стоящей в углу бочковатой ёмкости.
— Может вам помочь? — В нерешимости делая шаг вперёд полюбопытствовал он.
