Записки колдуна (СИ) - Кирус Клим
— Что он сказал? — спросила Маэль.
— Он посчитал меня сумасшедшим и сказал убираться нам из его города, — ответил я.
— Очень жаль, — огорчилась она, — Надо попробовать рассказать хотя бы еще кому-нибудь.
В некоторых окнах домов виднелись силуэты живых Разумных. Мы подлетели к одному из окон и постучались. Мурон взглянул на нас через стекло, покачал головой и задернул шторы. В следующем окне нас жестом послали убираться восвояси. По улице бежал какой-то житель, мы снизились и поравнялись с бегущим.
— Доброго вам дня, милейший друг, — сказал я, как можно более вежливо.
— Будете мне рассказывать детские сказки, — со смехом ответил местный.
— Что вы, это вовсе не сказки, вы и правда в опасности! — Довольно резко крикнул я. Мурон удивился и посмотрел на меня с пренебрежением и высокомерием.
— Полетели отсюда, раз нам больше не рады, — довольно хладнокровно произнесла Маэль, презрительно глянув на странного прохожего.
— Кажется, все о нас знают.
— Тем более, мы сделали все возможное.
— На самом деле Кадус сказал больше, например, что один из жителей связался с эльфом, и тот не знает ничего о разрушении города.
— Что? — вскрикнула она, — но что это за бред? Откуда этот эльф?
— Мурон не сказал, очевидно, что он из какой-нибудь глуши, где понятия не имеют о случившемся. Или… твоя сестра не могла тебя обмануть?
— Она не… вообще-то могла, конечно; я говорила, что она ради того, чтобы подняться еще выше готова на многое, но… ее телепатия была такая… такая искренняя и… умоляющая что ли. Она бы не смогла меня так обыграть: сильнее желания быть успешной у нее только любовь ко мне… была, — она опустила голову.
— Учитывая, что мы видели в Градоке, твоя сестра вряд ли тебя обманула, — я обнял ее в знак утешения от моих жестоких слов.
— Боюсь, что так и есть, — еле слышно выговорила она.
Я стал поднимать флатку вверх и направил ее прочь от города.
— Во всяком случае, мы знаем, что не все города уничтожены и нам есть что спасать, — проговорил я
— Только мысль, что не все они доживут до спасения, меня угнетает, сколько еще городов будет разрушено до того, как мы найдем способ остановить Ферона?
Я промолчал, потому что мне нечего было сказать на это — она полностью права. Так в молчании мы вылетели за пределы города, и каждый раздумывал о своем: скорое приближение к границе сторон мира несколько тревожило меня, а возможно, и Маэль — у нас не было представления о дальнейших действиях. Что делать дальше? Куда идти? Ведь нельзя же просто перейти на темную сторону, тем более Маэль там, скорее всего, не выживет, и я не уверен, что смогу там выжить. Эти вопросы, которые таились прежде в уголках моего сознания, не проявлялись, пока конечная цель была далеко за горизонтом, теперь стали причиной сомнений о целесообразности всего путешествия. Само путешествие мне понравилось, конечно, но Ферон омрачал его, и надежды, которые возлагает Маэль на меня, тоже давят: я боюсь ее подвести.
— Маэль, как далеко нам лететь еще до темной стороны? — спросил я.
— Мы пролетели меньше половины. Еще очень долго. — Ее заявление навеяло новую волну мрачных мыслей.
В скором времени закончился и лес, в котором стоял город Акло’к, я заметил, что солнце переместилось на небосклоне, по сравнению с тем, как оно расположено над землями Мунди. Это хорошее мерило результата нашего путешествия: мы движемся, и солнце движется вместе с нами. В конце моего пути солнца не будет видно совсем, а придет ли этим озарение — вопрос, который надо отгонять до последнего. Сомнений допустить нельзя. Другой цели у меня нет, придется верить в эту идею, она, по крайней мере, наполняет смыслом мою жизнь. Темная сторона будет покорена!
— Конечно, будет! ОНА БУДЕТ НАША! — Вслух выкрикнула эльфийка. И еще раз, громче. Она ловила удовольствие от этой свободы, заполнявшей легкие, и меня тоже окрылил ее дух.
— БУДЕТ ПОКОРЕНА!!! — Заорал я во всю глотку, пролетая над цветущем ковром полевых цветов, в бескрайнем небе неизвестного мира. Маэль подхватила. Она кричала, теряясь и растворяясь в собственном крике, как я в своем. Это наполняло нас эйфорией, какой никогда я бы не испытал даже от фрукта мара’аха. Когда крик испарился, то в остатке остались очищенные души, которым хотелось быть. Очищенная душа Маэль, завернутая в оболочку своего эльфийского тела, скользнула бархатистой нежной рукой по моей руке. Она больше, чем просто коснулось меня своим телом, Маэль дотянулась «собой» до «меня», и мы оба это чувствовали. Она подалась вперед, и я ее поцеловал. Оголенные нервы были способны принимать сигналы с такой яркостью и насыщенностью, что мое сознание захлебнулось бы в океане этого счастья, если бы не Она. Я забыл обо всем, наслаждаясь этим прекрасным чувством. Забылся не я один. Флатку встряхнуло, но на это не обратило внимания ни одно живое существо. Мои губы чувствовали влажные губы эльфийки. Мои руки чувствовали спадающие по ее спине и лицу каштановые волосы. Моя спина чувствовала на себе руки самого дорого мне существа. Все эмоции и переживания сливались воедино, образуя ветер, гонящий воды океана под названием «безграничное счастье».
Флатку без управления болтало из стороны в сторону, что, все-таки, заметило наше чувствительное восприятие, и вовремя, чтобы выровняться у самой земли. Лететь дальше было не безопасно. В ее желтых глазах горело бесконечное пламя, обжигающее мой бездонный океан, которого не хватало, чтобы потушить этот огонь. На лице не отражалось эмоций, они отражались лишь в глазах, но это говорило красноречивее и громче, чем любая гримаса, даже самая искренняя.
Незаметным движением руки, из хранилища она достала дверь от палатки и активировала ее. На последних ступеньках спуска я ее подхватил подмышки, стоя снизу, и пронес над собой, чтобы ее глаза оказались над моими на расстоянии вытянутых рук, а затем стали вровень на расстоянии одного поцелуя.
Дверь я вытолкнул, даже не заметив. Ее руки бегали по моему телу, в лихорадочном раздражении из-за мешавшей одежды, которую она начала с меня стягивать. С нее упало красное платье. Мои пальцы ощущали короткую жилетку с завязками на груди и короткие, заканчивающиеся еще у основания бедер, штаны, обтягивающие ее стройные ноги и талию, которые держались лишь на шнурке. Веревки с нижних одежд ускользнули незаметно. Она сняла жилет, обнажив свою белую, словно мрамор грудь, без единого изъяна: гладкую, упругую и мягкую с аккуратным розовым бутоном, венчающим эти прекрасные небольшие планеты. По гладким бедрам с талии Маэль, к самым лодыжкам, скользнули шорты, не удержавшиеся более без завязок, окончательно обнажая забывшуюся в поцелуе эльфийку, которая избавила и меня от оставшихся одеяний. Под нами оказалась мягкая кровать, принимающая в свои морфийные объятия спину Маэль.
Моя рука скользила по ее телу, от нежнейшего бутона ее груди до гладкой ноги, скользя в опасной близости к другой ноге, уменьшая радиус проводимого круга до уютного местечка, где можно насладиться дождиком в самый солнечный день, получая невероятной красы радугу.
Когда мои пальцы коснулись цветка, Маэль легонько вздрогнула. Если достаточно времени дразнить, подготавливая благодатную почву, то каждое легкое касание превращается в цветущий сад с плодами из желания, которые сами падают тебе в объятия.
Ее руки смыкались и размыкались на моей спине, давая сигналы для ускорения или замедления. Ее спина изгибалась дугой, каждый выдох ощущался на шее, вызывая приятное щекотание, усиленное во сто крат океаном чувств. Ногти Маэль царапали мою спину, а слабый стон порождал в глубине ее глаз звонкий крик: «Смотри, радуга!».
Кругом темнота и крики, яркие вспышки освещают пространство вокруг меня, но ничего нельзя разобрать, только голоса, что-то кричащие, можно выделить из всеобщего хаоса. Кажется, я услышал свое имя, но выделить среди какофонии звуков, голосов, выкриков конкретные слова невероятно трудно. Кто-то толкнул меня, но во тьме не разобрать никого, а вспышки вовсе не освещают, как оказалось, ничего. «Эрик!» Кто-то точно позвал меня и даже почувствовал, как будто куда-то тащат. «Ключ, скорее!» кажется это не мне, но я все равно ничего не понимаю, не могу ничего разобрать в этой кромешной темноте, в творящемся кругом хаосе. У меня из рук вырвали какой-то предмет, не знаю, как он оказался у меня в кулаке, но дальше был скрип двери и тишина. Голос врезался сквозь оглушение тишиной: «Скорее, Эрик, читай!»
