Записки колдуна (СИ) - Кирус Клим

Записки колдуна

Глава 1

Кромешная, непроглядная тьма: вокруг нет ни теней, ни очертаний, силуэтов предметов; даже собственные руки не могу разглядеть, приближая их к глазам. Где я нахожусь и как отсюда выбраться? Сердце щемило, будто зажатое со всех сторон в тиски, но продолжало гнать кровь по организму в ускоренном темпе. Волна адреналина распространилась по телу, готовясь дать нужный резерв организму. С каждой секундой, находясь здесь, я терял самообладание, еще несколько минут и я потеряю контроль над собой.

Я иду или не двигаюсь с места? Не могу почувствовать ни рук, ни ног, но в то же время понимаю, что они на месте и даже касаются друг друга. Понимаю, но сам не чувствую… Сердце стучит невыносимо громко, его оглушающий стук действует на психику не хуже, чем темнота. А мое ли это сердце? Как же мне хочется оказаться сейчас не здесь. Стараясь двигаться в каком-то одном, определенном направлении, я пытался разглядеть хоть что-нибудь в этом мраке, но тщетно. Еще это чувство, от которого бросает то в жар, то в холод, и капельки пота стекают по лицу. Словно появится нечто и схватит меня, утащит в свое логово, убьет, или того хуже, заставит мучительно умирать.

Сколько времени я уже здесь нахожусь — вечность или секунду — неясно. Ком уже подкатил к горлу, а на глазах проступили слезы, не могу ни вздохнуть, ни выдохнуть, а желудок вот-вот заставит себя опорожнить. Но мои ли это ощущения? Паника завладевала моим существом с неумолимостью стрелы, выпущенной из арбалета. Не разбирая дороги, я ринулся со всех ног бежать, как вдруг ударился о стену, а вместо того, чтобы упасть так и остался на ней, словно комар, прихлопнутый мальчишкой, которому он мешал спать всю ночь. От удара выбило дыхание вместе с ужасом, завладевшим мной, уступив холодному мышлению… ученого? Кто я? Дыхание — как же приятно вдохнуть вкусного воздуха; кажется, что целую вечность не делал этого.

Под ногами и руками я ощущал что-то влажное и мягкое, похоже, что я лежал в траве на земле. Сердце все еще колотилось с бешеной скоростью, а в горле по-прежнему стоял ком, капельки пота стекали со лба и попадали в глаза, влажные ладони оросили траву, на которую я опирался. Все мое тело дрожит, а я не могу понять что случилось. Почему, не получается вспомнить кто я и где: воспоминания о сне ускользали, осталось лишь чувство тревоги.

С огромным трудом мне удалось заставить себя открыть хотя бы один глаз, на доли секунды мне показалось, что сейчас я увижу ужас из бездны, свой худший кошмар. Перед взором выросли исполинские силуэты, надвигающиеся и нависающие надо мной. Резким движением тыльной стороны ладони, я вытер соленую смесь пота и слез со своих глаз, и смог, наконец, разглядеть опасность воочию: деревья, что раскинули свои ветвистые изумрудные руки над головой, создавая причудливые тени на фоне яркого солнечного диска, мирно висящего в небесах. Я поднялся на ноги и огляделся: множество деревьев тянулись к небесам и раскидывали свои могучие ветви, стараясь поглотить как можно больше живительного солнца для себя, толкая и закрывая соседей, кто хотел отобрать и завладеть пространством, скинув со своего пьедестала конкурента с помощью теневой игры. Я попытался вспомнить, где нахожусь, а главное, каким образом здесь оказался, но из этого ровным счетом ничего не вышло, лишь тело передернуло в судороге, а от сердца беспричинно разошлась волна адреналина. В голове было не ясно, как в тумане, мысли никак не хотели соединяться в единое целое. Обрывки воспоминаний, будто давно забытые сны, в виде ощущений мелькали, стараясь предстать перед глазами со всей своей красотой, но любая попытка удержать какой-нибудь расплывчатый образ вызывала невыносимую головную боль, и не более.

Попытки вспомнить что-нибудь о себе вызывали только боль, очевидно, что я потерял память. Сердце снова забилось сильнее, а мышцы ног напряглись струнами, инстинкты подсказывали, что здесь нельзя дольше оставаться.

Лес, в котором я находился, был не густым, с деревьями абсолютно неизвестного вида, а может и известного, все равно я ничего не помню. Листья были продолговатые с разветвлениями на конце, словно брызги разноцветных капель. Сам ствол был темный с зелеными жилками, в которых пульсировала какая-то жидкость, видимо питательный сок, который вбирался из почвы для поддержания жизни этих гигантов. Деревья стояли на расстоянии около десяти шагов друг от друга, посмотрев в сторону, я увидел, что дальше они сгущались. В этом плане удача была на моей стороне, так как это могло значить, что я на окраине леса, и если идти от чащи, то рано или поздно я выйду к людям.

Не успел я проанализировать эту мысль, как почувствовал сильный толчок в спину, который отбросил меня обратно на сухую землю с редкими травами. Так и не понимая, что происходит, я потянул руку за спину и выхватил из ножен клинок, сверкнувший серебром на солнце. Еще одно мгновение и я уже твердо стою на ногах лицом к нападающему, готовый к схватке. Но даже эта молниеносная реакция не решила ничего: разглядев только тень, мелькнувшую на фоне деревьев, я отступил на несколько шагов назад и зацепился ногой за кочку, упав на спину. Нападавший, мчался с удивительной скоростью и грацией точно на меня, а через доли секунды ногу охватила боль от впившихся когтей передних лап этого существа. Я нанес быстрый и точный удар серебряным клинком прямо между ярких синих глаз зверя, он дернулся в предсмертной агонии и обмяк на только что обглоданных ногах. Его кровь вытекала из раны и смешивалась с моей кровью, оставляя яркое пятно на земле, которая не успевала впитывать ее, образовалась лужа.

Я осмотрел кровоточащую ногу, и понял, что выглядит она намного хуже, чем болит: когти впились до кости и содрали почти всю плоть ниже колена, а из артерии фонтанировала кровь, приближая миг моего забвения. Я зажал рукой фонтан, не успев даже обдумать мысль, как себе помочь, сказав на языке, которого не знал, слово, которое не понял. Однако, организм лучше меня знает, как не убить себя и получилось поправить свое здоровье даже со спецэффектами: яркое зеленоватое сияние вспыхнуло на ладони, и рана начала стремительно заживать — на кости обрастала мышечная ткань, кровеносные сосуды появлялись и срастались с обрубками в районе колен, а затем это все, как и следовало, обросло кожей, гладкой, нежной и чистой, словно у новорожденного, без единого шрама или малейшей царапинки, даже волос и тех не было. Мои действия были настолько естественными, что меня даже не удивил результат, который получился в итоге, как и сам процесс.

Я встал на ноги и немного попрыгал на них, чтобы оценить их физическую подготовку: это были мои ноги, мои мышцы и мои связки, никакого дискомфорта не было, основная мышечная память осталась.

Зверь лежал на земле, не подавая признаков жизни, вероятно, из-за клинка между его глаз, которые напоминал рог единорога, благодаря своему серебряному сиянию. Хотя это уже выдумки. Я внимательно осмотрел поверженного зверя: он был небольшого размера, в длину не больше шага, в холке доставал мне не выше бедра; передвигался на четырех лапах, на каждой из которых было по четыре, невероятной длины когтя, короткий мех переливался темно-синем цветом, а хвост был в длину не меньше туши зверя. Вернув свой клинок на его прежнее место за моей спиной, я присмотрелся к морде животного: вытянутая пасть, похожая на кошачью, которую украшали мелкие зубы в два ряда, черный нос с большими ноздрями, что наводило на мысль о хорошем обонянии, и крупные синие глаза, теперь уже мертвые, но не менее завораживающие. От вида животного, даже мертвого, бросало в дрожь, он всем своим видом вселял невольное уважение к его способности убивать: длинные, бритвенно-острые когти и мелкие ряды белоснежных зубов делают из него идеального хищника.

Мой живот заурчал, как довольный и сытый деревенский кот, которого не одолевают назойливые дети со всей округе. Единственным кандидатом на роль пищи был мертвый синий зверь, хотя его мясо и могло быть отравой для человека. Пока я размышлял над этой мыслью, моя рука опустилась на поясной мешочек из коричневой кожи, в котором нащупывалось какое-то содержимое. До этого момента я даже не знал, что у меня с собой есть еще что-то, помимо серебряного клинка за спиной, про который я, собственно, тоже узнал буквально только что. Порывшись в искусно выделанном мешочке, я нашел только несколько крупиц камня, похожего на золото, странный порошок, пузырек с непонятной жидкостью и оборванный клочок пожелтевшего свитка с выведенными черными чернилами аккуратным почерком словами: «curatio», «aqua», «ignis», «linguarum», «inuisib», «somnium». Прочитав весь список, я остановил свой взгляд на первом слове, потому что узнал его — именно слово «куратио» я произнес, когда смог залечить ужасное ранение на своих ногах.