Андрей Буторин - Клин

«Калаш» ученого недоуменно заткнулся. Да-да, именно так мне и показалось — изумился даже автомат. Зато наконец открыли огонь зомби. Мне показалось, что они начали стрелять одновременно, да так оно, наверное, и было — они ведь представляли сейчас единое целое, подчиненное мысли Сергея.

От деревьев впереди полетели во все стороны щепки. Оттуда никто даже не пытался стрелять.

А мертвые сталкеры все шагали и шагали. Вот первые ряды миновали нас с братом, вот они уже вплотную подошли к лесу, вот шагнули под кроны деревьев… Теперь кроме выстрелов стали слышны и крики. Кричали, сраженные пулями, наши враги. Я понимал, что еще несколько секунд — и все будет кончено.

И я вдруг подумал, что мы так и останемся в полном неведении, кто и зачем на нас напал!..

— Подожди! — стал трясти я за плечи Серегу. — Пусть оставят хотя бы одного живого!

Брат вздрогнул, еще сильнее зажмурился, и звуки выстрелов тут же прекратились. Сергей раскрыл глаза и виновато посмотрел на меня:

— Прости, не подумал… Но, кажется, один еще жив. Беги скорей туда!

Я призывно замахал Штейну, и когда тот подошел, сунул ему в руки бинт, сказал «Перевяжи!» и побежал к лесу.

Зомби, опустив оружие, бесцельно бродили между деревьев. На меня они не обратили ни малейшего внимания. Я стал оглядываться в поисках живого врага, но покуда видел одни лишь трупы. Больше всего я боялся увидеть среди них мертвое тело Анны. Но девушки здесь, к счастью, не было. Зато я отыскал наконец раненого, который еще дышал. Он полулежал на боку, прислонившись плечом к дереву, и тихо стонал. Правая его кисть была оторвана и валялась неподалеку, рядом с покореженным автоматом — насколько я понял, «гадюкой». На мужчине был надет сталкерский комбинезон со споротыми нашивками. Грудь алела от крови — пластины бронежилета не выдержали прямого попадания в упор.

Я присел перед раненым, достал бутылку с водой и дал ему напиться. Меня начало мутить от вида крови, но я собрался с духом и, стараясь смотреть только в лицо, как можно более строже спросил:

— Ты кто?

— Конь в пальто… — едва слышно выдавил мужчина.

— Шутки кончились! — сказал я, чувствуя, как пафосно и глупо звучат мои слова.

— Никто и не собирался шутить, — просипел раненый. — Вам просто повезло, что ваш колдун выжил… Или уже подох?

— Колдун?.. — заморгал я, но быстро сообразил, что мужчина имел в виду Серегу, и решил, как мне это ни претило, схитрить. — Ты имеешь в виду Матроса? Разумеется, он жив. Неужели вы надеялись убить колдуна какой-то гранатой? И если ты тоже хочешь жить, ответь на мои вопросы, и он тебя вылечит.

— Не надо трындеть, мальчик, — скривился раненый, — поищи дураков в другом месте. Лучше пристрели поскорей, все равно я ничего не скажу.

Я невольно вспомнил Картона и ту «услугу», которую оказала ему Анна. Во мне все сжалось, когда я почти неожиданно для себя произнес:

— Хорошо, я пристрелю тебя, но скажи хотя бы одно: где Анна?

— Эта сука, расстрелявшая в спину наших ребят? Я ведь тогда остался жив, лишь притворился мертвым, и пообещал отомстить! Вот и…

— Постой! — чувствуя, как кровь отхлынула от моего лица, вскочил я. — Что ты несешь?! Как она могла кому-то стрелять в спину, если вы постоянно обстреливали нас?..

Я уже понимал, о каком случае говорит раненый, я вспомнил Серегин рассказ о вчерашнем спасении из рук «свободовцев» Вентилятора, но пока не мог связать между собой текущие события со вчерашними — мой разум не отошел еще от горячки боя.

А «коня в пальто» словно прорвало. Хоть он и не собирался мне ничего говорить, но то ли приближение смерти, то ли ненависть к Анне, что жгла ему душу, развязали ему язык.

— Она стреляла нам в спину не сейчас и не здесь! — зарычал мужчина. — Это было вчера, когда мы собирались казнить шпиона!.. Меня лишь чиркнуло по плечу, я упал и притворился мертвым. И я видел, кто это сделал! И поклялся, что достану эту стерву из-под земли!.. И я ее достал! Ребята увезли ее в лагерь, чтобы устроить показательный суд и казнить…

— Так вы из группы «Свобода»? Вы напали на нас только из-за Анны?..

— Ты думаешь, нас смогли купить за деньги и обещания прочих благ, как этих вот, — неопределенно дернул раненый подбородком, — наемников и бандитов, чтобы мы ловили тебя с колдуном? Свобода, как и «свободовцы», не продается и не покупается. Мы согласились пойти вместе с этим отребьем лишь потому, что нам сказали про девчонку… То, что она будет здесь вместе с вами.

— Кто сказал? — вцепился я в плечи мужчины. — Кто вас всех нанял?!

Но тот, видимо, спохватился, что наболтал лишнего и, тяжело дыша, отвернулся. Больше, как ни старался, я не смог вытянуть из него ни слова. Тогда я повернулся и побрел назад. Но не успел сделать и пары шагов, как услышал сзади:

— Э!.. Ты обещал…

Я вздрогнул и замер, боясь оглянуться и увидеть глаза раненого. Что же я наделал, о чем я думал, когда пообещал пристрелить этого несчастного?! Ведь я не смогу, просто физически не смогу поднять руку на безоружного человека!..

— Ты обещал, — повторил он таким тоном, что у меня по коже побежали пресловутые мурашки, а ноги стали даже не ватными, а будто и вовсе отнялись. Мне очень хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать обвиняющего голоса умирающего, и быстро-быстро умчаться отсюда, но на таких ногах я не смог бы сделать ни шагу.

И тут я услышал за спиной хруст веток и… выстрел. Оцепенение враз спало с меня, и я, сжав автомат, резко повернулся.

От «свободовца», согнувшись и покачиваясь, медленно уходил зомби. В середине лба моего бывшего собеседника чернело маленькое отверстие.

Не помню, как я вернулся к Сергею со Штейном. Ученый уже закончил бинтовать голову моему двоюродному брату. Серега внимательно посмотрел на меня, но ничего не сказал. В его взгляде мелькнуло нечто похожее на жалость, или даже на нежность, чего ранее я не видел в этих глазах никогда.

— Это сделал ты?.. — догадался я.

Серега так же молча кивнул.

Я кивнул в ответ.

— Спасибо. — А потом встрепенулся: — И ты все слышал?

— Да, — произнес наконец брат.

— Так почему же мы тут сидим?! — замахал я руками. — Ты можешь идти?

Сергей попытался сесть. Это у него вышло. Но подняться на ноги он даже не стал пробовать — видимо, чувствовал себя брат все-таки неважно — и снова опустился на землю.

— Я вколол ему лекарство, — сказал Штейн, — но пока оно еще подействует!.. Полчаса как минимум полежать придется. А куда ты, собственно, собрался?

— Как куда?!.. — от изумления я сам чуть не лег. — Спасать Анну, конечно!

— Анну? Но ее же… Разве ее не убили?.. — забормотал ученый.

Я чуть не задохнулся от услышанного и хотел уже выпалить Штейну все, что по этому поводу думаю, но вовремя сообразил, что он-то, в отличие от Сереги, не мог слышать мой разговор с раненым «свободовцем». Поэтому я быстро поведал ученому суть дела, но в результате услышал от него совсем не то, что ожидал.

— Я, конечно, понимаю твой порыв, — смущенно опустив глаза, сказал Штейн, — но лезть в разворошенный улей — это же чистое самоубийство!.. И ведь жертва все равной будет напрасной. Если даже Анну еще не убили или она не умерла от полученных ран, то ее убьют обязательно. А попытка освобождения только спровоцирует «свободовцев» сделать это побыстрей, если они почему-то к тому времени не успеют этого сделать.

— То есть ты предлагаешь сидеть, сложа руки?..

— Нет. Я предлагаю закончить то, ради чего мы сюда прибыли, — проникнуть в «Клин» и попытаться отправить вас домой.

— Но как же Анна?! — снова воскликнул я.

— Ты что, не слышал, о чем я тебе только что говорил? Забудь об Анне! То есть память о ней, как говорится, всегда будет жить в наших сердцах, но… Ты сам посуди, если вы погибнете, то значит, и она погибла напрасно!

— Она еще не погибла!.. — сжав кулаки, процедил я сквозь зубы. Еще немного, и я, наверное, набросился бы на ученого. Но тут мне в голову пришла одна замечательная, как мне показалось тогда, мысль. Я, прищурившись, посмотрел на Штейна и сказал: — Говоришь, Анна свое дело сделала? А нам, значит, пора домой?

— Ну да, — неуверенно улыбнулся ученый. — Вам пора домой, мне тоже пора делом заняться. И нам следует поспешить, мало ли еще чего может случиться.

— Я даже знаю, что именно сейчас случится, — усмехнулся я, и, подняв автомат, выпустил длинную очередь в темнеющее метрах в пятидесяти от нас оборудование.

Я сразу увидел, что попал — от одного из ящичков полетели осколки.

— Что ты наделал?! — схватился за голову Штейн. — Сумасшедший!!!

Пошатываясь, словно настоящий зомби, он побрел к расстрелянным мною приборам.

— Ну и дурак же ты, Дядя Фёдор! — негромко, но отчетливо проговорил вдруг Сергей, который, оказывается, снова уже сидел, вперив в меня обжигающий взгляд. — Сталкер, мать твою!.. Стрелять научился, а соображать как не умел, так и…

— И ты тоже?!.. — чувствуя, как на глаза накатывают слезы, завопил я на брата. — Ты тоже такой, как этот?.. Тогда я сам!.. Я один пойду спасать Анну! — И я действительно повернулся, полный решимости отправиться в тот самый «разворошенный улей», куда увезли раненую девушку.