Михаил Белозеров - Возмездие теленгера
Вначале Косте казалось, что весь город знает об их бегстве и о том, куда они едут, и что кайманы уже сели им на хвост. Он с тревогой поглядывал в боковое зеркало, но трасса за ними был пустынна, и постепенно, несмотря на новизну обстановки, он сообразил, что по таким закоулкам вряд ли кого выследишь, успокоился и убрал руку с пистолета, который в кармане куртки проделал здоровенную дырищу. Езда даже стала доставлять ему удовольствие: было не так тряско и шумно, как в поезде, да и сиденье было мягким и удобным. Панель в «росомахе» светилась таинственными зелеными огоньками, дергались какие-то стрелочки, и двигатель работал ровно. Незаметно для себя Костя задремал, но Верка Пантюхина ему, как назло, не приснилась, а приснилась какая-то чепуха: будто бы в чужом лесу он застрелил незнакомого человека. Он проснулся под впечатлением от этого сна и обнаружил, что слева за кромкой леса мелькнул городок с двумя высоченными трубами и что Дядин не доехал до городка с километр, съехал на грунтовую дорогу, которая привела их к заброшенной деревне. Выскочили они из нее к болоту, и Костя усомнился, можно ли здесь вообще проехать, потому что болото было самым что ни на есть настоящим, то есть с жирной осокой по краям и ядовито-зеленым мхом. Но Дядин, словно посмеявшись над его страхами, произвел какие-то манипуляции с кнопками на панели управления. «Росомаха», как показалось Косте, приподнялась, и уверенно поползла, покачиваясь, с кочки в промоину, а потом, наоборот, из промоины на кочку, подминая под себя болотную растительность и выпуская на поверхность ядовитый газ. Во все стороны полетели грязные брызги, и Костя еще больше удивился хитроумному агрегату, когда на стеклах перед ним замелькали дворники. Это уже показалось ему чрезмерной роскошью. Могли бы и тряпочкой протереть, подумал он с уважением к «росомахе», и ему еще больше стало жаль исчезнувшей цивилизации. Если здесь такие чудеса, думал он, то что же должно быть в больших городах – Москве или Санкт-Петербурге? Язык так и чесался задать глупый вопрос, но Дядин был занят исключительно дорогой и знай себе крутил руль и всматривался в болото.
Чебот и Телепень от нетерпения подпрыгивали и дышали перегаром в затылок:
– Ой мамочки! Ой, что сейчас будет!..
– Ну вот, – с явным облегчением произнес Дядин.
– Приехали? – с надеждой спросил Чебот, мелькая перекошенной физиономией в зеркале заднего обзора.
Похоже, его тошнило. Костя посмотрел вперед, но, кроме темно-зеленых кривых елок, ничего не обнаружил. Однако «росомаха» уверенно вылезла на сухое место и остановилась.
Дядин скомандовал:
– Костя, за мной, остальным сидеть! – Выскочил из кабины и побежал куда-то за эту молодую поросль.
Костя помедлил мгновение и тоже выскочил, зачем-то выхватив тяжелый пистолет и неуверенно держа его в правой руке. Из пистолета Костя стрелять не умел. Из ружья или «калаша» – пожалуйста, а пистолетов в деревне ни у кого не было. Никчемным это оружие считалось у охотников. Разве что попугать медведя в чаще. А против людей его никто не применял. Как-то обходились карабинами и охотничьими ружьями.
На всякий случай Костя спрятался за ближайшую березу и выглянул из-за нее. Фигура Дядина мелькнула чуть левее, там, где начиналась чаща. Было непонятно, куда и, главное, зачем он бежит, пригнувшись, словно зверь, и таясь за каждым кустиком. Чудит, подумал Костя и хотел побежать следом, но передумал, потому что в лесу толпой не передвигаются, в лесу ходят с умом. Взял чуть правее, чтобы видеть дальше и больше, и через пару шагов внезапно попал на дорогу. Он знал, что лесную дорогу обнаружить очень сложно, если ты не знаешь, где она хотя бы приблизительно находится. Между островками мха на песке четко и ясно отпечатался след телеги, а правая задняя подкова у лошади оказалась почти стертой и вот-вот должна была отвалиться. Хороший хозяин такую кобылу и запрягать не будет, а прямиком направит в кузню, потому что если лошадь собьет копыто, то потом с ней мороки в десять раз больше, чем вовремя не сменить подкову. Телега была не очень нагруженной, но один человек, в мягких сапогах, легкий и быстрый, двигался слева от телеги, держась за борт, он-то и сломал от нечего делать пару веток по пути. Может, чтобы от комаров отмахиваться? А может, из лихачества? Кто его знает? Из чего Костя сделал вывод, что люди пришли не издалека и их было не меньше четырех человек. Больше в телегу просто не поместилось бы. Если только один на другого улягутся, подумал он. Стал бы я вот так корячиться! Значит, есть причина. Это открытие его слегка обескуражило. Должно быть, Дядин знал, куда идти, но один он не справится с четырьмя, если только ему не повезет. Поэтому Костя быстро, но осторожно побежал от дерева к дереву в том направлении, куда пошел Дядин, и через пару сотен шагов увидел лошадь и телегу. Лошадь не распрягли и не задали ей корма. Значит, спешат вернуться, сообразил Костя. Пистолет страшно мешал ему. Ладони вспотели, он перекладывал его из руки в руку и в конце концов сунул назад в карман, решив, что успеет вытащить в мгновение ока.
В этот момент он и увидел мужика, который, сгибаясь под весом двух канистр с бензином, тащил их к телеге. Костя бухнулся на землю и поблагодарил Бога за то, что на нем его любимая темная шерстяная куртка, а на светлых волосах – черная «менингитка», иначе мужик засек бы его в два счета.
Мужик поставил канистры в телегу, внимательно посмотрел на темный лес, должно быть, нашел его безопасным и, расстегнув мотню, помочился на сосну. Потом крякнул от удовольствия, сделал движение, которое делают все мужики после оправления естественной надобности, то есть стряхнул последнюю каплю, застегнул мотню и пошел туда, откуда появился. То, что Костя принял за густые заросли кустарника и трав, оказалось бункером. Мужик нырнул в этот бункер и как в воду канул. Ага, только и подумал Костя и, сделав перебежку, плюхнулся метрах в трех от него. По старой таежной привычке охотиться скрадом он замер и прислушался. Лес вокруг стоял безмятежный и тихий. Было слышно, как невдалеке стучит дятел, как трутся друг о друга кроны сосен, как лошадь шевелится и как позвякивает трензель. Но эти звуки Костя знал с детства, они не вызывали у него беспокойства. Его тревожило отсутствие Дядина. Что, если он, обнаружив «занятый» бункер, повернул назад и теперь ищет его – Костю? А я здесь торчу, как дурак, подумал он и собрался уже плюнуть на этот бункер и вернуться к «росомахе», когда увидел то, что развеяло все его сомнения.
Дядин стоял по другую сторону бункера, метрах в двадцати от него, и беседовал с двумя мужиками. Один был здоровенный, с огромным пузом и, несмотря на позднюю весну, в шапке-ушанке, другой показался Косте страшно знакомым, но где он его видел, Костя, хоть убей, вспомнить не мог.
Оба мужика вели себя очень нагло.
Если Захара Савельевича убьют, подумал Костя, то наша экспедиция закончится, не успев начаться. Машину водить из нас никто не умеет. А переться наобум Лазаря в черные земли глупо. Без Дядина мы не справимся. Но тут же он представил, как вернется в деревню, как обнимет Верку Пантюхину. Одна картина красочней другой мелькали перед его внутренним взором. Героя, конечно, из меня не получится, но хоть живым останусь, подумал он. Была у него такая привычка провоцировать себя всякими ненужными мыслями, и, разумеется, он этим мыслям старался не поддаваться.
Высокий и толстый, в шапке-ушанке, тыкал Дядина в грудь пальцем и что-то ему все громче и громче внушал. Мох и деревья заглушали голоса. Костя подобрался ближе, чтобы лучше слышать и чтобы Дядин приметил его.
– Ты нам своим мандатом не тычь! – зло говорил толстяк в меховой шапке. – Нам на твой мандат начхать. Ты мне хоть сотню их покажи, а я тебе отвечу: это наш «промысел» и делиться мы ни с кем не будем!
Второй, пониже, пожиже, но страшно знакомый, добавил цинично-проникновенно:
– Ты пойми, что здесь нас целая деревня, а ты один. Один! Понимаешь? А один в поле не воин!
Он скалился и был куда опаснее толстяка в шапке-ушанке, потому что движения его были резкими и размашистыми.
– Понимаю ваши справедливые опасения, – миролюбиво ответил Дядин. – Мне ваш «промысел» как бы и не нужен. Я ведь много не прошу. Литров двести солярки, и я буду счастлив. Обещаю, что о вашей лавочке я тут же забуду и никогда не вспомню.
– Э-э-э… – наглея от собственной безнаказанности, распалялся толстяк в шапке-ушанке и снова тыкал Дядина в грудь грязным пальцем и учил жизни: – Российская власть когда была?!
– Давно, – спокойно согласился Дядин. – Нет ее, это правда. Здесь я с вами согласен на все сто процентов. Извели Россию.
– Вот видишь! – обрадовался толстяк в шапке-ушанке. – Значит, правда на нашей стороне!
– Какая правда?! – самоуверенно перебил его Дядин. – Не надо хамить!
Костя подумал, что таким и надо быть в жизни, твердым и несгибаемым в своих убеждениях, как кремень.
