Олег Синицын - Астровойны
— Вы меня знаете, Савл?
— Как никого, мой адмирал!
— Вы мне доверяете?
— Безгранично. Я весь в вашем распоряжении!
— Тогда слушайте. Первое. На командном пункте линкора отключить все устройства правительственной связи. Прекратить передачу в президентский дворец сигналов с видеокамер заорбитальных крепостей. Отключить всю связь с внешним миром на крейсерах и в гарнизонах. Вы должны слышать меня и только меня. Никого другого! Это понятно?
— Так точно.
— Второе. Президент недееспособен. Не перебивайте! Я повторяю: президент недееспособен. Это нелегко признать, но, к сожалению, он не понимает, что делает. Он дилетант. Он ничего не смыслит в военных вопросах и руководствуется исключительно советами лживых помощников. Вам понятен этот пункт? У вас есть по нему вопросы?
— Нет, мой адмирал.
Голос Савла едва заметно дрогнул. По его глазам было видно, что он представил масштабность событий, которые разворачиваются прямо сейчас. Возникают именно из этого разговора. События, которые перевернут все с ног на голову. И уже не будет того Тысячелетнего Союза, который знали жители Верхних миров. Он закончился прямо сейчас, в этом разговоре.
— Третье, — бесстрастно продолжил Балниган. — Немедленно. Срочно. Молниеносно. Выполнить дозаправку и осуществить приказ четыре-семнадцать.
— Вывести войска, — произнес Савл, сглотнув. — Мой адмирал, я хотел бы заметить…
— Вы меня знаете?
— Как никого, мой адмирал!
— Вы мне доверяете?
Он потушил экран первым. Недолго думая набрал следующий номер. Возникший в окне офицер, узнав адмирала, тут же склонил перед ним голову.
— Я весь во внимании, господин главнокомандующий.
— К черту церемонии, Курц. Как дела?
Офицер поднял голову, пронзительно-голубые глаза глянули на адмирала по-свойски, словно между ними была некая тайна.
— Язычники упираются всеми конечностями. Ты их знаешь. Не хотят из своих трещин вылезать. Но у нас приготовлены подарки. Многотонные подарки с нейтронной начинкой.
— Как идет план?
— Начали. Но это небыстро, ты знаешь.
— Вот что мне нужно. Немедленно и в строжайшей секретности отделите гвардейскую десантную дивизию.
— И куда их? — тихо спросил Курц.
— Сюда, — также тихо ответил Балниган.
— Куда «сюда»?
— На Гею.
Офицер Курц покачнулся, словно от ветра, затем слегка оттянул воротник.
— Круто, — произнес он охрипшим голосом. — Какова тактическая цель?
— Четыре центра служб правительственной охраны. Главная трансляционная антенна. Президентский дворец. На заполнение объектов даю тридцать минут после выхода из подпространства.
— Сэр, позвольте заметить, что это называется государственным переворотом.
— Это называется наведением порядка. Демонтажем старого, работающего неправильно государственного аппарата! — Он стал говорить, вперившись в экран жестким взглядом. — Они лезут в военные дела, понимаешь? Сопливые гражданские крысы, рулевые экономики, мать их, которые даже не нюхали гари пожарищ и запаха озона после применения ионизирующего излучения. И они лезут управлять армией! В условиях угрозы вторжения это неприемлемо. Поэтому я беру на себя ответственность за все, что происходит в Верхних мирах. Я сожалею, что приходится вводить военное управление, но это жестокая необходимость. Гражданское правительство будет низложено, пост президента упразднен. Великая Семья Деламура будет на нашей стороне… Так что, Курц? Ты за порядок или против него?
Офицер Курц вдруг улыбнулся, и улыбка эта не была выражением чистой живой радости. Это была улыбка, за которой скрывалось удовольствие от нарушения запрета, умысел, нетерпеливое ожидание скорых перемен и нового, лихого времени.
— Мне нравится наводить порядок, — ответил он,
— Отлично. Обращение к гвардейцам я передам сразу, как только вы появитесь в реперной точке возле Геи. Действуй!
Он успел сделать еще несколько звонков, когда секретарь доложил, что в приемной его ожидает начальник Корневого штаба. Балниган думал секунду, затем произнес в интерком:
— Пусть войдет.
Ковчег Алых Зорь
Странный пленник с самого начала не давал покоя Серафиме. Ей почему-то казалось… нет, она была уверена, что грязный юноша, похожий на дикаря, избавит ее от мысленных терзаний. Почему-то она считала, что именно он сообщит ей некое откровение, которое укажет, как распорядиться кровью божьей, ибо этот вопрос не давал ей ни покоя, ни сна. Она пыталась не показывать своего волнения, когда приблизилась к решетке в первый раз — когда там было много людей и когда девушку увел Антонио. Второй раз она пришла сюда, убедив внимательную свиту, в том числе и Шахревара, будто ей необходимо уединение, а потому должна гулять одна в тополином парке. Шахревар не проявил беспокойства, прекрасно понимая, что враг или диверсант не сможет пробраться в обитель паладинов. Так девушка оказалась возле темницы.
Она тихо приблизилась к стальным прутьям, пытаясь разобрать за ними в темноте, где находится пленник. И обнаружила его неосвещенную фигуру возле стены. Она не знала, как будет разговаривать с дикарем, поймет ли он ее. К тому же девушку смущало воспоминание о его наготе. От ветра шелестели листья тополей, райский свист невидимой птицы иногда перекрывал этот шелест.
— Здравствуйте, — произнесла она негромко. В каменном мешке нежный голос казался чужим, пришедшим из другого мира. — Извините, что беспокою вас. Или отвлекаю от раздумий… Меня зовут Серафима.
Пленник вздрогнул. Она по-прежнему не видела лица, но поняла, что он не ждал гостей.
— Что вы хотите? — спросил он, и она почувствовала в его голосе волнение.
— Я хотела бы поговорить с вами. Вы могли бы… оказать мне эту услугу?
Он поднялся. Медленно приблизился к прутьям. Каждый шаг совпадал с ударом ее сердца. Девушка не отстранилась от решетки.
Когда пленник вышел на бледный свет далеких факелов, полыхающих на гранях храмовой пирамиды, ее Дыхание на миг прервалось. За решеткой стоял не тот грязный и обнаженный дикарь, которого она видела несколько часов назад. Это был юноша — и вовсе не мерзкий и отвратительный. Ее взгляд задержался на коротких темных волосах, собравшихся сосульками на лбу, на сдвинутой переносице и неправильном изломе губ. Она невольно сравнила эти черты с безупречным лицом Уильяма. Потомственный аристократ без труда выиграл дуэль в голове Серафимы.
Но у Харта не было таких грустных глаз.
Юноша остановился в двух ярдах от решетки и уставился в пол. А Серафима, позабыв о намерениях, рассматривала его крепкие плечи и испытывала необъяснимое волнение.
Некоторое время они молчали.
— Так о чем вы хотели поговорить? — спросил он, и Серафима обнаружила, что вместо того, чтобы задавать вопросы, все еще пожирает пленника глазами. Она смутилась, но, как опытный политик, сумела скрыть это смущение.
— Вы можете назвать свое имя? — спросила она. — Я чувствую себя неловко, когда общаюсь с человеком, имени которого не знаю.
— Даймон.
— Даймон, — повторила она тихо. — А меня зовут Серафима.
— Вы это говорили.
— Да, — рассеянно ответила девушка. — В самом деле говорила.
— Зачем вы пришли сюда? Ведь я предатель и убийца. — Он говорил это с некоторой наивностью, и в голосе не было обиды и горечи. — Именно так меня все называют.
— Возможно, они ошибаются, — осторожно заметила девушка. — Я считаю, что нельзя заявлять так категорично, не зная причин и обстоятельств. В Министерстве юстиции есть опытные люди, которые во всем разберутся и вынесут свое заключение.
— Наверное, — согласился он, тщательно рассматривая пол. — Наверное, во всем разберутся. Я надеюсь на это.
— А вы и вправду жили на Рохе… Даймон?
— Если вам не трудно, называйте меня на «ты».
— На «ты»? — удивилась Серафима. — Хорошо. Я постараюсь. Ты жил на Рохе?
— Вместе с отцом и братом.
— А ваша мать?
— Она погибла, когда мне исполнился год. — Он замолчал, а затем добавил: — Ее пронзил бивнем ластодонт. Это огромное животное, которое редко забредает в наши края, но в тот раз почему-то забрело. А мать как раз вышла из дома в поисках травы для отвара. Отца дома не оказалось, он ушел с братом в лес.
— Простите… — смутилась девушка. — То есть прости. Она тут же вспомнила о гибели собственной матери.
— Я сказал что-то не так? — озабоченно спросил юноша, не поднимая глаз.
— Нет… Все хорошо. Значит, вы жили с отцом?
— Да, он меня вырастил. Он обучал нас с братом ловле зверей. Мы потомственные звероловы. Наши предки и предки наших предков занимались только этим.
— А зачем вы ловите животных? — Ей было трудно продолжать диалог, потому что воспоминания о Фрее не отпускали.
