Сергей Абрамов - Медленный скорый поезд
— Ты приглашена, — крикнул ей вдогонку Пастух и пошел к Марине.
А там, естественно, кучковались все путешественники. За исключением Слима.
Пастух сел рядом с Мариной и сообщил приятное:
— Минут через пятнадцать начнем обмывать наше возвращение. Лиза побежала в ресторан, что заказать — она, полагаю, сообразит.
— А долго еще ехать? — спросила Марина.
Не летняя тоска была в ее голосе. Да и то понятно: на немолодую женщину да столько событий — с ума сойти!
— Да уж не коротко. Ну, появится Тюмень сначала, а после нее — через пять часов — Екатеринбург, а потом Пермь, а потом ночуем сладко и без снов, а поутру уж рукой подать — Нижний Новгород, Владимир и — вот она, Москва.
— Долго-то как, — протянула. — Тоскливо. Вагоны — бум-бум, колеса — дык-дык… И кругом двери, двери, двери… Дурдом!.. А я еще так радовалась, мол, поеду через всю Россию в удобном вагоне, в окно смотреть стану, отдохну, ни о чем не думая, а тут…
— А тут мы чего-нибудь сочиним к финалу, — сказал Пастух и не понял, что сказал.
Но это было не страшно: коли уж сказано, так само и придумается, не раз проходили, проверено. И это придуманное и впрямь будет хорошим финалом не слишком хорошего путешествия, зуб Пастух давал, если что не так.
И пошло время — на удивление и на редкость легко пошло, беспроблемно, как-то даже бездумно и весело. Как будто не было долгой дороги позади, а недолгая — еще впереди и вообще всерьез не воспринималась: ехать-то одни сутки, последние сутки — ну, это как ожидание праздника, который должен штатно завершиться на перроне Ярославского вокзала, а уж как прощание на перроне пойдет — это будем поглядеть, погрустить и порадоваться. Вот такая вот к месту фигура речи.
Ехали мирно, по-домашнему. Да вот только Марина вела себя странновато. Все больше молчала, почти не улыбалась шуткам или их попыткам развеселить ее. Ночь проспала спокойно, как казалось Пастуху. Он сам чутко спит, вполглаза, поэтому любой посторонний и незнакомый звук всегда его пробуждал. Посторонних звуков вроде как не было, поэтому он сам то и дело просыпался, слушал ночь и — сквозь ее молоточный шум — Марину. Спокойно спала Марина.
Так, в спокойствии, в отсутствии всяких ЧП и даже без шибкой разговорчивости целые сутки пробежали. А и то понятно: устали. И Тюмень в безделье и полной счастливой расслабухе проехали, и Екатеринбург, и после Перми ночь спокойно переночевали, и чуть больше часа оставалось до города Владимира, как Пастуху в голову пришла очень хорошая, как он считал, деловая мыслишка. Именно так: хорошая и деловая. И к месту. Ни с кем ею не делясь, он вышел в коридор, затем в тамбур, чтоб никто не слышал, и позвонил в Москву, в Контору. Не Наставнику, нечего зря его тревожить, но нужному человеку позвонил, который был одним из помощников Наставника.
Поздоровался, спросил, как положено, про жену, про детей, про строительство дачи на подмосковном участке, выделенном Конторе для радостной жизни ее служащих, а потом напрямую свой нужный вопрос задал. И ответ получил — тоже нужный. И вполне Пастуха устраивающий.
Он вернулся в купе, сказал Марине:
— Собирайте манатки, через двадцать пять минут мы с вами сойдем во Владимире.
— С поезда? — изумилась Марина. — Владимир — это ж последняя остановка здесь. Манатки-то зачем? Нам потом еще три с лишним часа до Москвы ехать. Куда вы меня?..
— Как раз туда, куда нам с вами надо непременно и срочно, — длинно ответил. И добавил для успокоения женской души: — Так будет лучше, поверьте. Вам же надоело в поезде, сами плакались. И вот вам — сюрприз: простор, чистый воздух. Иным словом — воля. Неужто откажетесь?
— Что за сюрприз? Я не хочу сюрприза. Я уж и с ума сошла от одних сюрпризов…
— Вот мы вас на ум и вернем. Не беспокойтесь и уж тем более не бойтесь. Я разве способен сделать плохо для моей любимой Марины? Нет, нет и нет, не способен. Я только на хорошее ведусь. И вас веду. Собирайте, собирайте вещички, я помогу. Стрелок их покараулит до Столицы… А вам еще со всеми пассажирами проститься надо. На всякий случай, вдруг не увидимся. И времени у нас кот наплакал… — И завершил монолог любимым своим: — А зверь этот скуп на слезы.
Ну и убедил слабую женщину.
Она собралась мухой, пошла по вагону — прощаться, телефоны и адреса вагонных соседей записывать и свои давать. А что сделаешь? Ритуал…
— А чемодан? — спросила.
— Стрелок и заберет, он в курсе, я его за старшего оставил, — сказал. — Часа через три с ним встретимся…
— Где? — спросила она.
— В Столице, — сказал Пастух. — На Ярославском вокзале. Мобильники у нас у всех есть, не потеряемся…
Провожали всем вагоном плюс проводница Лиза плюс высвистанный в момент начальник поезда и конечно же, Шухрат, который вдумчиво записал все координаты Марины. Стоянка во Владимире была недлинной — двадцать всего минут.
Спросил:
— Неужто не повидаемся в Златоглавой? Если не заняты, то в эту субботу я всех приглашаю на дачу. Есть у меня она. Совсем недалеко от Столицы. Я сам за вами, Мариночка, заеду. Плов станем кушать. Очень замечательный. Принято?
А чего бы не принять? Сказано — это еще далеко не сделано. Дожить надо.
— Сначала у меня соберемся, — не согласилась Марина. — Всем вагоном — у меня дома. Мне в Столице квартиру выделили. Большую. С мебелью сразу. Хорошо поместимся. Принято?.. А уж потом — к вам.
Недлинно прощание шло. Двадцать с копеечками минут по расписанию. Долго махали и поезду, и с поезда. Традиция. Хоть и нарушение правил поведения во время движения. Ну, это так, к слову…
— А мы сейчас возьмем такси и поедем в одно место, — сказал Пастух.
— Только в одно? — спросила Марина. — А в какое именно?
Она бестрепетно отнеслась к неожиданному отбытию из поезда. Да и впрямь! Подумаешь, одним ЧП больше, одним меньше — а мы всегда готовы в неожиданному.
— В хорошее место. Вам понравится. Здесь недалеко.
— А это обязательно? — все еще противилась.
— Необходимо! — ответил Пастух.
Сели на такси и поехали. Пастух шепнул водителю адрес. Однако ж молчали, едучи. А через минут двадцать асфальт дороги уперся в могучие стальные ворота.
— Приехали, — сказал водила.
За воротами, за железным забором, за колючей проволокой, натянутой над забором на высоких столбах, стояли два сине-белых больших ангара. Пожилой чоповец вышел из будочки у ворот, видны были красивые механизмы под названием «вертолеты», самые разные, казенные и частные, маленькие и большие — и все красивые очень. Пастух мог, конечно, назвать каждый вертолет если и не по имени, то по марке — от «Ка-31» до «Сикорского S-92». Выбирай — не хочу! А всего-то ведь обыкновенная платная стоянка для частных аппаратов тяжелее воздуха. Ну и возможность проката этих аппаратов за достойную плату.
— Выбирайте, — сказал Пастух Марине, когда они зашли в ангар, в зону проката, огороженную канатом, который легко было перешагнуть даже Марине. — Вы же хотели еще разок полетать…
— То есть как выбирать?.. — растерялась она. — Нам сюда? Как их много…
— Ткните пальцем — на том и полетим.
— А куда полетим? — еще более растерянно спросила.
— По-над Столицей, — ответил он.
— «По-над» — это как?
— Фигура речи, — сказал Пастух. — В Москву вертолеты пока не допущены. Но почему бы двум хорошим людям перед расставанием не полетать вокруг Столицы? На вертолете. Я препятствий не вижу. А интерес велик.
— Ага, — счастливым голосом сказала Марина, — ну вы и понтярщик…
Какое, однако, слово хорошее знала!
— Тем и живем, — сказал Пастух. — Выбрали?
— Вон тот красненький с желтеньким. — Марина ткнула пальцем в пространство, но Пастух успел увидеть, куда она ткнула. Там и впрямь стоял красненький с желтеньким вертолетик. Камовский. Двести двадцать шестой. Хороший агрегат! Восемь пассажиров и — куда угодно. Пока топлива хватит.
Они пошли вдоль железной стены к внутренней пристройке в углу ангара, где, очевидно, располагался офис вертолетчиков. Перед входом в него стояла нормальная садовая скамейка. На пятерых.
— Марина, посидите здесь, а? Я быстро.
Она не спорила. Она легко пережила свое изъятие из поезда, легко переживала и предстоящее. Села на скамейку, стала смотреть на вертолеты.
А Пастух вошел в железную пристройку и попал в обычную приемную обычного офиса, где за деревянным барьерчиком сидели две девицы, оформлявшие, видимо, то ли авиабилеты из Владимира до Москвы, то ли аренду вертолетов для любителей вполне экстремального воздушного спорта. За тем же барьерчиком сидели еще и два бездельных мужика в синих комбезах и играли в шахматы. Не иначе — пилоты.
Никто из забарьерщиков и головы даже не поднял, когда Пастух появился.
— Алё, — сказал Пастух. — Есть кто живой по-настоящему?
