Константин Мисник - Война под поверхностью
Он хотел сказать Алманису, что ему плевать, что ему глубоко плевать на всё сейчас, кроме только вот этой женщины, истекающей кровью у него на руках. Но руки его, как будто помимо воли, разжались и передали драгоценную ношу другим.
Двое колонистов, осторожно загребая ластами, направились в сторону колонии. Птунис проводил их взглядом, а затем развернулся и поплыл обратно.
Алманис осторожно сжал ему плечо рукой и поплыл рядом.
Вскоре Птунис был на месте своей старой дислокации. Он оглядел поле битвы и послал мысль Седонису: «Что там у вас?»
«Мы убили всех рыб, — тревожно откликнулся тот, — но я ощущаю сильное давление на мозг. Похоже, к ним идёт подмога, и нешуточная».
«Немедленно отходи, — приказал Птунис. — Со всеми мерами предосторожности. По дороге уничтожай всех рыб, что только попадутся. Как только соединишься с основным войском, начнём планомерный отход».
«Понял», — ответил Седонис.
Вскоре его отряд ударил в спину оставшимся в живых саткам, которые ещё пытались сражаться. Все они были уничтожены.
«Как у тебя с патронами?» — спросил Птунис находящегося рядом Алманиса.
«Перед встречей с тобой закончились».
«Значит, и у остальных то же самое, — резюмировал Птунис. — Седонис сообщает, что к рыбам идёт помощь. С одними пневматиками нам не выстоять. Надо отходить. Пошли своих людей подобрать оружие. Пока войско построится, у тебя будет время. Так что поторопись».
Алманис мгновенно испарился. Отряд Седониса присоединился к остальным, и командиры выстраивали армию в боевые порядки, соответствующие отходу. Птунис осмотрелся. Два клота были мертвы. Их туши не заметить было просто невозможно. Ещё двое парили в отдалении, не рискуя приближаться. Остальные, скорее всего, были ранены и покинули поле боя.
В пределах видимости появился новый отряд рыб. Там были лишь филии и сатки, но их были сотни. Они остановились в нерешительности, очевидно рассматривая место только что закончившегося сражения.
«Давайте, давайте, смотрите! — злорадно подумал Птунис, посылая мысль навстречу филиям. — Вся ваша армия, вся, что шевелила плавниками ещё утром, повторяю, вся она лежит здесь! Надеюсь, это заставит вас задуматься, а стоит ли вообще эта война таких жертв! Если вы, конечно, не просто тупые куски плоти. Ах, как бы я хотел, чтобы это было именно так!»
Да, сражение закончилось для рыб полной катастрофой. Весь их передовой отряд, кроме клотов, был полностью уничтожен. Это можно было бы назвать победой людей, если бы… если бы не потери. Потери…
Птунис стиснул зубы и подал знак, показывая войску, что можно отступать. Армия начала отход к колонии. Рыбы не преследовали их. Они оставались в таком же положении до тех пор, пока последний колонист не исчез за стенами Ружаш.
29
Птунис сидел в своей комнате и тупо глядел на стену. Уже третий день. Всех, кто заходил к нему, он отсылал одной короткой фразой: «Не сейчас».
Иногда ему хотелось выть. С такой силой, чтобы вены вздулись и полопались от напряжения. Чтобы сердце остановилось, наконец, или хотя бы не болело так сильно.
Иногда ему хотелось биться головой об стену. Расколотить её всю, чтобы упасть и больше ничего не чувствовать. Ничего…
Но он не мог себе этого позволить. Потому что рядом сидела Зорица. Её дочь… Их общая дочь. И хотя глаза у неё постоянно были мокрыми, она ещё ни разу не заплакала. И Птунис держался. Ради неё.
Возле их двери все эти дни совсем не было шума. Хотя колонисты бурно праздновали победу, они понимали состояние своего командира, и мимо его двери проскальзывали тихо, как мыши.
Внезапно дверь распахнулась. Не глядя на вошедшего, Птунис процедил:
— Не сейчас.
— Сейчас! — отрезал кто-то, и Птунис поднял на него глаза. Это был Герфис. — Хватит уже, Птунис, — сурово сказал его друг, стараясь, чтобы в его глазах не было заметно ни капли жалости. Это бы всё испортило. — Пора тебе выходить наружу.
— Я выйду, — медленно ответил Птунис. — Потом.
— Ты выйдешь сейчас, — повысил голос механик. — Мы дали тебе три дня, чтобы ты побыл наедине со своим горем. Больше мы тебе дать не можем. Ты нужен нам снаружи, а не здесь.
— То же самое мне говорил и Алманис. То же самое. Я нужен вам там, а не здесь. Я всем почему-то нужен. Да кому я нужен, — чуть не закричал он, и Зорица вздрогнула от неожиданности, — если не смог спасти даже свою любимую женщину! — Его голос внезапно ослаб. — Она дважды спасала меня: первый раз в кабинете Питриса, а второй — там, в океане. А я… — Птунис развёл руками, голос его задрожал.
— Я не узнаю тебя, — прогремел Герфис. — Хватит себя уже жалеть, наконец!
— Себя? — изумился Птунис.
— А кого же ещё? Дарице уже всё безразлично, и если там, — он указала пальцем вниз, — куда она отправилась, есть другая жизнь, как верили наши предки, то ей даже хорошо. Не надо ни о чём беспокоиться, не надо сражаться, не надо выживать!
Герфис тяжело опустился на стул рядом с Птунисом.
— Ты что, думаешь, ты один такой? — спросил он. — Нет, таких, как ты, уже сотня. Мужчин и женщин Ружаш. И они все держатся. Ради всех. Ради общего блага колонии. Я знаю, — медленно произнёс он, — что такое потерять любимого человека. Это невозможно описать. Но жить дальше надо. И бороться тоже. Ты начал нашу борьбу, и ты теперь не вправе от неё отказываться, не вправе бросать нас. Ты знаешь, у нас мало времени, и мы не можем тратить его понапрасну. Пора заканчивать скорбеть, Птунис, пора. И знаешь, — глаза Герфиса вдруг стали влажными, и он положил руку на плечо другу, — мы все скорбим вместе с тобой. — Он посмотрел на Зорицу: — Вместе с вами.
И тогда Птунис опустил голову вниз и заплакал. Впервые в жизни. А его дочь подошла к нему и тоже положила руку ему на плечо.
— Не надо, папа, не плачь. Мама бы не хотела, чтобы ты так делал. — Она вытерла рукой глаза и добавила: — Ничего, мы отомстим рыбам. Мы сделаем много оружия и найдём их, где бы они ни прятались. И тогда мы их убьём. — Глаза её сверкнули: — Всех!
30
Рыбы не ушли. Несмотря на поражение, которое нанесли им люди в последней битве, они остались у ворот Ружаш и по-прежнему блокировали колонию. Чтобы пополнить запасы продовольствия, колонисты выходили теперь охотиться большими группами, вооружённые до зубов всеми видами оружия. Но еды всё равно не хватало. Заргис уже приказал урезать пайки и предупредил Птуниса, что в скором времени, если ничего не изменится, сделает это ещё раз.
Птунис понимал, что в стратегическом плане они ничего не добились. А значит, победы как таковой по-настоящему не было.
После последнего сражения состав армии вновь омолодился. Во многих отрядах уже были ребята шестнадцати-семнадцати лет, а начиная с четырнадцати, всех поголовно готовили к предстоящим боям.
Птунису пришлось выдержать своё домашнее сражение с Зорицей. Которая потребовала, чтобы её зачислили в армию, и непременно в то же подразделение бомбистов, где воевала её мать. Пришлось прибегнуть к уговорам Герфиса и Норши, которые еле-еле убедили девочку повременить немного.
Птунис после жаловался Герфису, что Зорица его почти не слушает. Очевидно, после того как девочка видела его слёзы, авторитет Птуниса в её глазах сильно упал. Герфис мрачно шутил в ответ, что если дела так пойдут и дальше, то Зорица вскоре по праву сможет участвовать в битвах — уж очень большие потери понесли люди.
После очередного сеанса связи с родной колонией Алманиса старейшины Лонжаш ужаснулись, узнав о том, что численность волонтёров из Лонжаш сократилась на треть. Глава Совета Нисис потребовал возвращения добровольцев домой. Алманис отказался это сделать, но было видно, как сильно его мучает эта размолвка с родной колонией. Птунис предложил ему послушать главу Лонжаш и покинуть колонию, но Алманис лишь сверкнул глазами и сказал:
— Рано! Не со всеми рыбами мы ещё рассчитались!
Откровенно говоря, Птунис был рад этому. Несмотря на неуравновешенность характера, Алманис был храбр и умён, а его люди доблестно сражались.
Через несколько дней после битвы Птунис случайно столкнулся с Пронисом. Тот ожёг его таким взглядом, что сразу стало понятно: застарелая ненависть никуда не делась, она просто спряталась и тлела в глубине души бывшего стражника. Кроме того, подумал Птунис, возможно, Пронис считает его виновным в гибели Дарицы. Подумал о ней, и сердце сразу же сжалось от свежей боли. Он сразу же забыл о Пронисе, и, как оказалось, зря.
Но были и приятные известия. В Ружаш прибыла группа колонистов из Бараж. Гостей встретили по высшему разряду. Когда же хозяева спросили, как прибывшим удалось избежать отрядов рыб, те продемонстрировали им один хитрый прибор. Изобретатели из Бараж назвали его эхолотом. Он был переносным и позволял находить и классифицировать все неподвижные и движущиеся объекты, находящиеся в изучаемом направлении, а также определять расстояние до этих объектов.
