Геннадий Эсса - Огненный шар
– Смотри, и эти здесь, – вдруг заметила она троих ребят из вагона. – Вы что, сговорились?
– Кто с кем?– удивился Николай.
Ребята проходили мимо, как вдруг Женя остановился и взглянул на молодых людей.
– Привет, – сказал он, пропуская своих друзей вперед. – Вы тоже решили по историческим местам пройтись?
Николай растерянно взглянул на соседку.
– Экскурсии проводишь с друзьями? – спросила девушка.
– Что-то вроде этого. Тебе уже хочется присоединиться?
Девушка усмехнулась и покачала головой.
– Ничего нового ты мне не расскажешь, мальчик. Я и без тебя кое-что знаю, а может, даже и больше.
– Как хочешь, – пожал плечами Женя. – Я не настаиваю, подумаешь…
– У меня такое ощущение, что мы все где-то уже встречались, – сказал Николай.
– В поезде, – тут же ответил молодой человек.
– В поезде – это одно… Еще где-то.
Женька посмотрел в сторону, куда уходили его друзья, и спохватился:
– Ну, вы тут выясняйте, кто, когда и с кем, а мне некогда. – Он махнул им рукой и поспешил за друзьями.
– Тебе эти места ничего не напоминают? – спросил Николай.
– Ты вообще какой-то странный человек. Что они мне могут напоминать? Если только мое детство, – удивилась девушка.
– Мне кажется, что здесь все совсем не так. И этот паренек тоже мне кого-то напоминает.
Она посмотрела на него такими глазами, что Николай даже пожалел, что завел этот разговор.
– Хороший у тебя метод знакомиться, – улыбнулась девушка. – Сначала прикидываешься, что когда-то встречались, потом вводишь в заблуждение. – Она взглянула на него и покачала головой. – Ты странный человек.
Николай пожал плечами:
– Может быть и так.
Часть вторая
Глава 1
Яркий свет от луны скользнул по лицу, и Женя укрылся одеялом с головой, долго ворочался – не мог уснуть. За вчерашний день было много всего, о чем стоило бы забыть, но не удавалось.
Самое неприятное то, что его вызвали к директору. Классная выложила все, что о нем думала, и директор, сняв свои строгие роговые очки, встал из-за стола, подошел к нему и посмотрел таким взглядом, что захотелось просто от него бежать. Он обошел вокруг своего подопечного и встал у окна.
– Я так понимаю, родителей мы твоих не дождемся, – после долгого молчания произнес директор. – У тебя вообще они дома бывают?
– Конечно.
– Так почему же классная руководительница, приходя к тебе домой, никогда не может с ними встретиться?
– Я откуда знаю, значит, не доходит.
– Уже раз пять приходила, – подтвердила учительница. – Дома никого, кроме него и кошки.
– Где работают твои родители? – спросил директор.
– Откуда мне знать. Меня это совершенно не интересует!
– А ты вообще их интересуешь? Совсем скатился. Такой здоровый парень, а как ведешь себя? Куришь на переменах…
– Они почти все курят, – добавила учительница.
– Куришь… По математике двоек нахватал. А как себя ведешь в классе? – Директор бросил на него строгий взгляд. – Мы будем с тобой прощаться. Нечего портить других ребят. Они с тебя, к сожалению, пример берут. Заканчивай десятый класс и оставь нас в покое.
Ученик хладнокровно пожал плечами.
– Может, на поруки возьмете? – попросил он.
– Какой ты нахал, – воскликнула учительница. – На поруки его взять! Совсем совесть потерял. За девчонками успеваешь ухаживать, а себя распустил до безобразия. Только не говори, что ты больше не будешь.
– Я и не говорю. У меня, может быть, переходный возраст.
– У тебя? – удивился директор. – Тебе скоро семнадцать лет. О каком переходном возрасте ты можешь говорить?
– Хорошо, – согласился ученик, – придут.
– Кто придут?
– Родители.
– Опять, как в прошлый раз, старшая сестра, которая с тобой не проживает? Что она про тебя может знать? – спросила учительница.
– Да нет у него сестры. Это соседка была. Ты и здесь выкрутился, – кипел директор. – Кто на этот раз придет? Брат из соседней квартиры?
– Дед придет.
– Твой, или опять что-то придумал?
– Да, мой дед, правда, ему восемьдесят и он плохо слышит и еле ходит. Он сможет прийти, если вам старика не жалко. Не верите мне, что исправлюсь, значит, придется потревожить старого человека.
– А родители-то где? Не сирота же ты, в конце концов! – учительница начинала понимать, что этот парень над ними просто издевается.
– Родители в командировках, к тому же в постоянных. Я сам их уже начинаю забывать. Им некогда, и дома они бывают редко.
– Только из жалости к твоему деду я тебе поверю в последний раз, – директор сел за стол и записал фамилию ученика.
Учительница растерянно взглянула на своего подопечного, потом на директора.
– Давайте поверим в последний раз, – сказал он, – но в следующий говорить будем по-другому.
На этом конфликт был улажен, и учительница покинула кабинет, оставив своего ученика наедине с директором.
– За ум надо браться. Ты такой видный парень, а что творишь? – начал уже спокойно говорить директор.
– Пап, сколько можно?
– Хорошо, что никто не знает про наши родственные отношения, стыдоба за тебя, оболтуса.
– Ну ладно, исправлюсь.
– Хватит в школе ломать комедию. Берись за ум. Мне не нужен сын недоучка. – Директор встал и подошел к сыну. – Женька, если еще раз я услышу про тебя что-то плохое – сниму штаны и выпорю, не посмотрю, что ты взрослый.
– Это аморально! Детей сейчас никто и нигде не избивает, – запротестовал Женя. – Подход надо уметь находить к молодому поколению.
– Умный ты стал. Что с тобой будет в одиннадцатом классе?
– Ничего. Ты со своей этой дурой математичкой меня просто выгонишь, и мне, как гражданину, не удастся получить среднего образования.
– Все, иди, дома поговорим, – оборвал его директор.
Он все еще ворочался под одеялом, поджимая под себя колени, выпрямлялся и мотал головой, стараясь прогнать совсем ненужные мысли.
Кроме того, он сегодня поссорился со своей девочкой из параллельного класса. Что она там ему сказала, он уже и не помнил, но расстался с ней, даже не попрощавшись.
«Все это обычная ерунда, – думал он, лежа под одеялом, – бывает и хуже. С ней я все равно помирюсь, а с учебой надо будет решить в первую очередь. Отец – директор школы – это не тяп-ляп».
Женя выглянул из-под одеяла и посмотрел в окно. Красное зарево светилось из-за крыши соседнего дома. Он соскочил с кровати и подбежал к окну.
– Что это? – вырвалось у него из груди.
Сердце его с тревогой забилось, будто ему этот свет о чем-то напомнил.
Из-за крыши соседнего дома ничего не было видно, только розовое небо, как будто от большого костра или мощного прожектора.
Он взглянул на часы – было ровно двенадцать часов.
– Ерунда какая-то, – прошептал он и вернулся снова в постель.
На этот раз он закрыл глаза и будто куда-то провалился.
Он вздрогнул, когда сквозь сон сверкнула яркая вспышка. Послышался монотонный стук колес откуда-то издалека, потом пронзительный сигнал тепловоза, который несся прямо на него. Его беспомощное существо пронзили яркие лучи, и он оглянулся, с удивлением заметив, что весь состав пронесся сквозь его тело. Он ощупал себя – цел… Удаляющийся поезд растворялся в ярком свете и уже маячил где-то на горизонте.
Женя спрыгнул с железнодорожной насыпи и покатился вниз, цепляясь руками за ветки кустарников, гнилые коряги и камни, чтобы хоть как-то уцелеть. Внизу была большая пропасть. Он повис на одной руке, ухватившись за толстую ветку, и зажмурил глаза. Неожиданно какая-то сила вытолкнула его обратно на железную дорогу – и снова этот поезд… Он мчался теперь в обратную сторону, весь озаренный ярким светом.
Женя вскочил с постели и, весь в холодном поту, стал шарить по темной комнате глазами, пытаясь понять, что с ним происходит. Такого никогда еще не случалось. Что все это может значить?
Он сидел на кровати, обхватив колени руками, и вглядывался в окно. На крыше соседнего дома народ скопом наблюдал яркое зарево. Неожиданно луна исчезла за набежавшими тучами, которые предвещали дождь.
Он ладонью потер мокрый лоб, немного успокоился, лег и, закрыв глаза, снова постарался уснуть.
«Что же это может быть? – думал он, ворочаясь в постели. – Мне же знаком этот свет. Он какой-то особенный. Нет, я не могу ничего вспомнить. Это, наверное, от переутомления. Классная меня просто достала, швабра очкастая… Как я тебя с твоей математикой ненавижу. Да ну ее к черту! А свет? Яркий свет… Где же я мог такое видеть? Не могу вспомнить, но он мне очень знаком…».
Женя успокоился и сделал еще попытку забыться и уснуть. Только он закрывал глаза, как снова этот бешеный поезд появлялся и мчал прямо на него. Он прошивал его насквозь и летел дальше, потом возвращался и, озаренный ярким светом, повторял все сначала. Пронзительный гудок резал ему слух, и он закрыл ладонями уши, потом вообще спрятал голову под подушку.
