Ежи Тумановский - Два мутанта
— Здорово, пацаны, — непринужденно сказал человек. — Я вам не помешал? Просто билетик тут нашел на ваш паром. Может, возьмете с собой?
Он положил сверток рядом с лодкой, обшарив труп бандита, извлек у него из кармана зажигалку и зажег огонек. В свете слабого мерцающего пламени лицо Штыка показалось безжизненной маской покойника.
— Мой генерал! — драматическим шепотом вскричал Буль, падая на колени рядом со Штыком.
— Что с ним? — коротко спросил Крот, разглядывая запавшие глаза и щеки товарища.
— В отключке, — деловито сказал незнакомец. — Долго объяснять. Он жив и относительно здоров, но ему здорово досталось в последнее время.
— Кто бы ты ни был, — твердо сказал Крот, — полезай в лодку. Не лучшее сейчас время лясы точить.
42
Исчезновение «союзников» обнаружилось не сразу. Первым тревогу поднял Коготь, потерявший в бою с мутантами двух человек, и внезапно недосчитавшийся третьего. Искать пришлось недолго: рядом со следами от лодки, которую несколько метров тащили по мягкой и мокрой земле, лежал труп со свернутой шеей.
— Вот они, твои союзники! — заорал Коготь появляясь возле костра, и отпуская труп, который тащил вместе с одним из своих людей.
Хук с непроницаемым лицом смотрел на бандита.
— Где они теперь, твои сокровища? — с яростью спросил Коготь, подступая к Хуку вплотную. — Моих людей все меньше и меньше, а старик, что был у нас в руках — сбежал! И что теперь ты скажешь, о мудрый фримен?
Коготь пытался говорить со злобным сарказмом, но выглядело это просто глупым кривлянием. «Свободники» с отвращением смотрели на товарища по отряду, но вопрос, который он задал, теперь волновал практически всех.
— Если они и правда сбежали, — сказал наконец Хук, — то виноват в этом только ты, Коготь.
— Нет, вы слыхали? — возмутился бандит, обращаясь сразу ко всем. — Мудрый Хук заключает союзы со всяким уродами, верит им, холит и лелеет их, а отвечать за все Когтю?
Губы Хука изогнулись в сардонической усмешке, но он не стал ничего говорить, а лишь покачал головой.
— А, понимаю! — все больше нагнетая обстановку, заводился Коготь. — Это, типа, я его напугал тем, что предъявил за смерть Жужи?
Хук усмехнулся уже открыто, но продолжал молчать. «Свободники» в недоумении переглядывались.
— И это все, что ты можешь ответить? — вздрагивая от ярости, спросил Коготь.
— Ты потерпел неудобства — я признаю это, — ответил наконец Хук. — И предлагаю компенсацию. Ты знаешь, я, как старшой в этой ходке, получаю кроме обычной доли еще пятнадцать процентов от всей добычи. Этот процент я готов передать тебе и твоим людям. Вам больше не придется работать на Карася — каждый из вас станет достаточно состоятелен, чтобы обеспечить себя деньгами на несколько лет. Мои условия. Крота не трогать. Больше никаких возражений и бунта. Приказы исполняются все. Обещаю, что никого без нужды под пули не погоню. Вместо честного слова фримена, скажу вот что: мне очень невыгодно вас терять. Потому что артефакты должен кто-то выносить. Чем меньше мы вынесем, тем меньше я заработаю. Подумайте об этом.
— А может, ну их, этих плаксивых баб? — с вызовом сказал Лайт. — Отдай своим людям эти пятнадцать процентов и каждый из нас будет работать за двоих!
— Тихо, — властно сказал Хук. — Люди клана работают на клан. Каждый из вас и так получит хорошую долю. Не жадничайте. Что скажешь, Коготь?
Сложную гримасу на лице бандита Хук читал, как открытую книгу. Куш был очень велик, но страх перед Карасем заставлял Когтя сомневаться. Ведь много денег интересны только живому человеку. Богатый труп ничуть не счастливее трупа бедного. С другой стороны, когда денег очень много, всегда есть возможность поменять часть их на свое спокойствие.
— В конце концов, — добавил Хук, подталкивая Когтя в нужном направлении, — при всем уважении, Карась лишь использует вас. Столько вы у него никогда не получите, как ни старайтесь.
Сзади Когтя явно толкнули в спину. Он недовольно обернулся, но его тут же толкнули еще раз. Судя по всему, люди Когтя успели прикинуть гонорары быстрее своего вожака.
— Мы согласны, — медленно сказал Коготь, протягивая руку для пожатия.
— Тогда всем спать, — игнорируя этот жест, сказал Хук, поднимаясь на ноги. — Дежурные уже определены. И покойничка приберите. А то нехорошо как-то вышло — над трупом коммерческие вопросы решали.
Напускное спокойствие Хук растерял сразу же, как вошел в палатку. Поступок Крота и Буля внезапно поставил все его планы под удар. Вошедший следом Ганс застал своего командира в состоянии крайнего раздражения. Правда, истолковал эту реакцию прямодушный Ганс неверно.
— Не знаю, зачем надо было так выделываться, — сказал он, — но теперь дело сделано. Дороговато ты их купил, ничего не скажешь. Им вполне хватило бы и пяти процентов. Но раз дернуло за язык — чего уж теперь-то расстраиваться? Правда, не понял я: чего ты так об этом Кроте печешься? Как доберемся до его запасов — отдай деда Когтю, пусть потешит душу. Всем только проще будет.
— Эх, Ганс, — со вздохом сказал Хук. — Да на кой черт мне эти артефакты сдались? Уж не думаешь ли ты, что я в этой ходке изо всех сил выкручиваюсь, чтобы хабара набрать? Ерунда это все, плевать мне на хабар. Я здесь и сейчас строю новое будущее всего нашего клана.
Ганс смотрел на своего командира разинув рот. В его выпученных глазах было столько недоумения, что Хук засмеялся и щелкнул приятеля по лбу.
— Вьюшку закрой, а то сквозняком желудок застудишь.
— Ничего не понял, — в полном смятении сказал Ганс. — Я думал, что взять хабар и есть наша цель. И помощь клану. Но теперь ты говоришь, что хабар ерунда…
— Подумай сам. Озеро среди аномалий. Всего два прохода. Если оба прохода закрыть, что получится?
— Ловушка?
— Крепость.
43
Кромешная темнота над озером лишь изредка приподнимала свое тяжелое платье, чтобы не дать опалить его яркими вспышками где-то глубоко под водой. В полной тишине Крот и Буль слаженно работали веслами, почти без слов понимая друг друга. Незнакомец сидел на корме и настороженно смотрел в абсолютный мрак берега, оставшийся где-то далеко позади. Штык лежал на дне лодки и в сознание пока не приходил.
В темноте, без единого ориентира, плавное движение лодки оказывало умиротворяющее, почти гипнотическое действие. Словно попав в загробный мир на древнегреческий манер, они переправлялись через последнюю реку туда, откуда больше нет возврата и где больше ничто не волнует.
— Мне, наверное, не стоило плыть с вами, — подал вдруг голос незнакомец. — Я для вас неизвестный и чужой человек, от которого можно ждать любых неприятностей. Просто я не знаю, куда мне идти, особенно среди ночи.
— Как нам к тебе обращаться, чужой человек? — спросил Крот, не прекращая работать веслом.
— В Зоне меня зовут Феникс. Я из отряда майора Кратчина. Мы со Штыком раньше служили вместе.
— Ладно, со всем разберемся дома, — немного помолчав, сказал Крот. — Насколько я понимаю, что майор Кратчин, что фримены Хука вряд ли встретят тебя с объятиями.
— Да, военная служба теперь для меня закрыта, — невесело отозвался Феникс. — Но и фиг с ней, с такой службой. Майор Кратчин — настоящий мясник. Он пытал Штыка, чтобы выведать у него какие-то секреты вашего плавучего дома. Но Штык не сказал ни слова.
Ему никто не ответил, и Феникс замолчал. Заняться ему было нечем и он просто смотрел за борт, где иногда, в толще черной воды, вдруг разгорался красный или синий свет, и становились видны какие-то руины домов на дне, силуэты плывущих по своим делам рыб и приплюснутые округлости пузырей, там и сям быстро поднимавшихся со дна к поверхности.
Абсолютно черное пятно дома на фоне обычной темноты появилось совершенно внезапно. Лодку Крот и Буль пришвартовали к платформе правым бортом. Феникс легко поднял до сих пор связанного Штыка на руки, и просто положил на край настила.
— Готовьте парню постель, — сказал Феникс Кроту и Булю. — Смысла нет всем в темноте толпиться. Я пока сниму веревки.
Он ловким движением вытащил нож и принялся легко резать веревочные петли. Крот и Буль безропотно ушли в дом. Когда большая часть веревочного кокона оказалась срезанной, Штык неожиданно застонал и открыл глаза. Феникс неплохо видел в темноте, поэтому успел отреагировать вовремя. Как только пленник попытался открыть рот, он резко ударил его кулаком в голову, снова отправив в нокаут. Затем поднял обмякшее тело на руки и занес в дом.
Даже приглушенный свет в прихожей после ночной темноты показался Фениксу нестерпимо ярким и он на мгновение зажмурил глаза. А когда открыл, брезентовый полог, закрывавший проход в комнату, оказался отброшен в сторону, а за ним маячил Буль, показывая, куда нести своего командира.
