Константин Дроздов - Свастика в Антарктиде
— Не помню, — все так же ровно и без эмоций ответил он.
Хорст взял свободный стул и, сев напротив Марио, тяжело вздохнул:
— Марио, в лаборатории «Молоха» сканировали твой мозг. Выяснилось, что в него имплантирован микроскопический инородный предмет искусственного происхождения. По всей видимости, это какой-то прибор неизвестного предназначения. Нам нужны объяснения, Марио.
— Не может быть. Надо провести повторное исследование. Это ошибка, — спокойно сказал Корелли и снова взглянул в мою сторону. И тут я понял, что его интересую не я. Боковым зрением он пытался следить за Зигрун, которая сидела с закрытыми глазами. Вдруг она вскочила с места и, широко раскрыв глаза, прижалась к стене. Корелли, быстро отклонившись назад, нанес Хорсту резкий удар ногой в грудь. Группенфюрер еще летел вместе со стулом к противоположной стене, а Корелли уже метнулся к Зигрун. На полпути я остановил его ударом кулака в висок. Корелли отлетел в сторону, но тут же вскочил на ноги, одновременно метнув в мою сторону стул. Я подставил руку — в сторону полетели щепки. И тут же, пропустив молниеносный удар в корпус, я оказался на полу.
Корелли подскочил к двери и, распахнув ее, уперся грудью в ствол автомата эсэсовца, охранявшего палату. Мгновение спустя охранник отлетел в сторону, а Корелли ринулся к выходу из бокса. Я попытался подняться, но сломанные ребра вонзились в легкое, и я скорчился от боли на полу. Зигрун выхватила у меня из кобуры «вальтер» и бросилась вслед за беглецом.
«Тяжелая дверь изолятора заперта снаружи вторым охранником, и Корелли не удастся выбраться. Он бросится назад, чтобы взять заложника и выйти», — подумал я и, собравшись с силами, встал на ноги. В коридоре один за другим раздались три выстрела. Я выглянул наружу. В руке Зигрун дымился пистолет. В ее сторону, оставляя кровавый след, быстро полз Корелли с перебитыми ногами. Еще выстрел, и он уткнулся лицом в пол. Я подошел к Зигрун и, все еще глядя на тело Корелли, спросил:
— Что ты почувствовала, Зи?
— Это… это было что-то вроде любви. — Зигрун протянула мне пистолет.
— Что?! — изумленно переспросил я.
— Только эту любовь я сравнила бы с любовью людоеда к человеческому мясу. — Она развернулась и быстро зашагала в палату, где, сидя на полу и держась за голову, постанывал Хорст.
Для группенфюрера итогом встречи стало сотрясение мозга, для меня же два сломанных ребра и горечь от потери соратника и единомышленника, каковым я считал Марио Корелли. Корелли — бесстрашного исследователя и веселого рассказчика — больше не было. В медицинском изоляторе к койке теперь было привязано неизвестное нам существо.
Благодаря мощной способности человеческого организма к регенерации поврежденных тканей и возможностям «Молоха» я восстановился уже через сутки. И хотя Магдалена, не веря своим глазам, все пыталась ухаживать за мной как за раненым, я уже был полностью здоров.
Хорст, еще лежа в лазарете, поручил мне последний допрос Корелли. И хотя я оттягивал этот момент, как мог, через несколько дней мне все-таки пришлось переступить порог тщательно охраняемого изолятора. Пройдя по длинному коридору, я остановился перед знакомой дверью, которую охраняли два эсэсовца из моей команды. Вслед за мной подошел невысокий худенький человечек в белом халате и с чемоданчиком в руках. Я помнил его. Он участвовал в допросе лейтенанта Дитриха на базе «Аненербе» под Мюнхеном. Вместе с человечком мы зашли в палату.
Он лежал весь в бинтах и ремнях, плотно фиксирующих его тело, и смотрел в потолок. Дыхание его было ровным и спокойным. Я присел на табурет, привинченный к полу в метре от койки. В палате было тихо. Сюда, на глубину пяти метров, не проникал ни один звук извне. Я не знал, стоит ли вообще пытаться поговорить с этим существом. Поэтому я молча сидел в звенящей тишине. Человечек с чемоданчиком застыл у двери.
«Что же привело тебя сюда?» — мысленно задал я свой вопрос.
Он шевельнулся и медленно повернул голову в мою сторону. Глаза его не выражали ничего. Несколько секунд он безмолвно смотрел на меня и вдруг сказал вслух:
— Со мной что-то не так.
Я подался вперед, уловив знакомые человеческие интонации, но тело Корелли конвульсивно дернулось, а глаза помутнели и закатились. Из носа и ушей хлынули ручейки крови. Вызванный медик констатировал смерть.
— На вскрытие, — сказал я человечку, выходя из палаты. На душе было тягостно.
Вечером того же дня сработали датчики движения у марсианского Портала. Пришельцев или пришельца разметало в куски. Останки аккуратно собрали и отправили в лаборатории «Аненербе», а обелиски обложили новой порцией взрывчатки. Хорст составил рапорт о гибели двух итальянских специалистов при попытке вскрыть одно из помещений Атлантиды, объяснив их смерть внезапно сработавшей древней ловушкой.
Ночью я долго не мог заснуть, размышляя о возможных последствиях событий последних дней. Стараясь гнать от себя тревожные мысли, я крепче прижимал к себе Магдалену.
Глава 21
К концу декабря сорок третьего года восстановительные работы в Новом Берлине почти закончились, а на бетонированной площадке у озера были собраны и готовы к новым испытаниям летательные аппараты «Врил», «Ханебу-2» и «Ханебу-3». Был готов к полету и «Молох». На испытаниях собирался присутствовать рейхсфюрер, но, по всей видимости, положение на театре военных действий было неважное и возможности появиться в Новом Берлине у Гиммлера не возникло. Вместо него прибыл оберштурмбаннфюрер Вальтер Вюст. Одновременно с ним на пирсе Нового Берлина появилась группа людей в гражданском платье во главе с неким доктором Фрицем Раухом. Матросы с помощью лебедок возились с их багажом — длинными металлическими ящиками, опутанными трубками и проводами, выгружая их из торпедного отсека. Сначала мы с Хорстом подумали, что это ожидаемая группа физиков-ядерщиков, но, как оказалось, ошиблись.
— Доктор Раух и его группа специалистов будут заниматься исследованием так называемой лаборатории Осириса и возможностей медицинского оборудования «Молоха», — пояснил Вюст уже в кабинете Хорста, где мы остались втроем, в то время как остальные прибывшие разошлись обустраиваться по комнатам.
Хорст озадаченно посмотрел на Вюста и хотел что-то возразить, но Вюст, нахмурившись, продолжил:
— Они будут подчиняться напрямую рейхсфюреру. Таково его указание. Более того, доступ в помещения, где будет работать Раух, должен осуществляться только с его разрешения.
— Черт, Вальтер! То, о чем идет речь, неразрывно связано с проектом «Атлантида», руководителем которого я являюсь. Все это должно изучаться как единое целое. Мы уже добились ощутимых успехов в… — Хорст запнулся. — Или мне не доверяют?
— Нет, Герман, нет, — попытался успокоить его Вюст. — Просто нельзя объять необъятное. Рейхсфюрер просто хочет немного разгрузить тебя. Доктор Раух — хороший специалист. Тебе не о чем беспокоиться.
— И в чем же он специалист?
— Генетика и медицина, — кратко пояснил Вюст.
Хорст заложил руки за спину и с недовольным видом уставился в окно:
— Что-то я о нем ничего не слышал.
— Он давно работает под личным руководством рейхсфюрера. Его работы не афишируются. Даже я о нем ничего не знаю.
— Именно это меня и настораживает, — зло сказал группенфюрер.
— Вы сможете сосредоточить силы на исследовании вооружения древней расы. Рейхсфюрер недоволен отсутствием реального результата в этом вопросе.
Хорст промолчал, продолжая смотреть в окно. Вюст встал рядом с ним, и несколько минут они вместе обозревали панораму Нового Берлина. Наконец, не поворачивая головы, Вюст негромко сказал:
— Полет «Молоха» к Альдебарану должен состояться независимо от результатов дальнейших испытаний «Врил» и «Ханебу». К концу марта экипаж необходимо окончательно сформировать и подготовить к полету. Положение на фронте тяжелое, и рейху нужен качественный прорыв в технологии вооружения. При этом надо учитывать, что на разработку и разворачивание производства времени может не хватить. Необходимы готовые действующие образцы. Мы в кольце врагов, обладающих огромными людскими ресурсами. Вся экономика Советского Союза сейчас работает на войну. Великобритания и США вопреки нашим ожиданиям все активнее помогают Сталину. — Вюст сделал паузу и снова продолжил, уже развернувшись лицом ко мне: — «Молох» должен привлечь на нашу сторону мощного союзника или вернуться с оружием, обеспечивающим безоговорочное подчинение любого противника. Кстати, рейхсфюрер хотел бы видеть в составе экипажа штурмбаннфюрера фон Рейна.
— Я готов, — сдерживая волнение, выпрямил спину я.
— А что же «атомный проект», Вальтер? — спросил Хорст.
— В последнее время он вызывает сомнения у руководства рейха — последствия применения ядерного оружия делают территорию врага непригодной к эксплуатации, а также возможен эффект бумеранга. Работы по нему будут продолжены в обычном порядке на территории Германии. Здесь же, в «Новой Швабии», необходимо сосредоточиться на раскрытии тайн Атлантиды и подготовке к полету. Работы на рудниках будут приостановлены, а контингент лагеря перенацелен на работы по расширению города. Что же касается остатков добытого урана, то погрузим его на один из «Ханебу» и отправим в Германию.
