Виталий Сертаков - Заначка Пандоры
— Джек, пятый канал стабилизировался. Синхронизация сорок.
— Наращиваем в прежнем темпе. Когда достигнет шестидесяти, уменьшайте площадь клетки вполовину. Мисс Квинси, подкиньте Пандоре сладенького.
— Хорошо, сэр. Но вы же знаете, отнимут…
Он повторял себе, что становится старым занудным брюзгой. Он спрашивал себя, какими грандиозными качествами должна обладать женщина, чтобы пробудить в нем такую же страсть, какую вызывал в юности микроскоп. Самым парадоксальным было то, что женщины упорно тянулись к нему и раньше, и сейчас. Конечно, сейчас это были совсем другие женщины, не те разбитные девчонки с прическами под Монро, которые только начинали примерять джинсы и давились первыми противозачаточными пилюлями. Теперь ему строили глазки жены коллег. Джинсов они уже не носили, хотя волосы красили, как и прежде.
— Сэр, всё в порядке? — На левом экране возникло рубленое лицо Кристоффа.
— Да, всё по плану.
— У вас неполадки с теплоотводом, сэр. Восемьдесят шесть градусов.
— Не беспокойтесь, всё по плану.
На полукруглой панели перед профессором светились четыре монитора. Правый показывал телеметрию Плиния, на следующем сменялись разноцветные графики, отражая расхождение с нормой плановой нагрузки. Крайний левый компьютер передавал по очереди изображения с камер центрального поста, обоих постов охраны и тех, что висели над клетками. Единственный молчащий экран ждал своего часа.
— Сэр, площадь семьдесят пять квадратных футов.
Дальняя стенка клетки пришла в движение, подталкивая обезьян вперед. Роликовые направляющие тихонько поскрипывали, подвижные стенки представляли собой продукт совместных инженерных усилий двух отделов. Юханссон дольше всех не мог уразуметь, почему бы просто не запихать шимпанзе сразу в один ящик.
— Насильно? — уточнил Пендельсон.
— Джек, ты собрался спрашивать их согласия?! — Пендельсон не сомневался, что шеф не простил ему прокола с передачей секретных программ. Поэтому он никогда не узнает, какое слово жирно выделил Ковальский в своем коротком электронном послании, сопровождающем данные предполагаемой нагрузки. «По возможности, добровольно».
«Пусть не совсем добровольно, — рассудил Джек. — Создать хотя бы видимость добровольности».
— Сьюзи, подбросьте им мандаринов. — Некоторые жены коллег были вполне ничего, но со временем Пендельсон пришел к любопытному заключению. Пики дамского интереса почти идеально совпадали с его нечастыми интеллектуальными прорывами, хотя он никогда не говорил с ними о работе. Он не обманывался насчет своей внешности. Внешность самая обыкновенная: широкий нос, остатки седой растительности на залысинах, белки в набухших сосудах, непростительный живот. Нет, очаровательные дамы интуитивно тянулись к нему в моменты малого и большого успеха, точно завороженные вибрациями идей, не дающих ему спать. Вероятно, поэтому, он возлагал сегодняшней ночью больше надежд на самок, особенно на эмоциональных Лилит и Пандору.
— Сэр, нагрузка достигнута. Каналы стабильны.
Пендельсон вытер пот. Квинси тоже приходилось несладко, но девушка даже ни разу не отпросилась в туалет, только протирала гигиеническими платочками капельки пота на лбу и шее. Обезьяны шумно возились в непривычной тесноте, Фишер скалил на кого-то зубы. Пендельсон перевел взгляд на пустой пока четвертый экран.
— Хелен, включаем второй комплект.
— Есть питание! Какой режим восприимчивости, сэр?
Джек свирепо кусал размокшую сигару. Еще две, разорванные на куски, словно побывавшие в мясорубке, валялись в мусорном баке под столом.
— Сразу начнем со второго. Долго они так не выдержат!
— Джек, амплитуда четвертого типа.
— Я и сам вижу. Уменьшайте площадь до сорока квадратов!
Он рванул воротник. Слева выплыло озабоченное лицо Ллойда, затем его сменила короткая стрижка Доу. Хелен толкалась каблучками, ее кресло молнией проносилось между шкафами, пальцы летали по клавишам. В машинном зале Рейли изумленно покачал головой, докладывая Доу о расходе энергии, мегаваттный трансформатор гудел на пределе. Пендельсон ощущал себя на поверхности раздувшегося, готового лопнуть, жаркого пузыря. Джек не верил в предчувствия, мало того, разок его посетила мысль, что Ковальский мог и ошибаться. Но если он ошибался, то откуда лезет столь необычная картинка? Пендельсон выплюнул остатки табака. На третьем экране творилось нечто невразумительное, хаос… Черт, животные сгрудились слишком тесно, если кто-то и даст приличный процент наложения, в толпе не разберешь…
Он не сразу понял, что произошло. В барабанные перепонки ударила тишина. В туалете капала вода. Шелестели вентиляторы процессоров, тоненько посвистывал ближайший кондиционер.
— Тридцать футов, сэр!
Обезьяны молчали. Теперь им приходилось по-настоящему туго. Квинси закрыла рот кулачком, затем, встретив взгляд шефа, опомнилась и вернулась к своим обязанностям. В ошейниках обезьян были закреплены нательные датчики, показания которых сходились на компьютер лаборанта.
— Сэр, у Пандоры и Хлои растет пульс! У Корчного давление сто сорок на двести!
Пендельсон задыхался, ему казалось, что в ботинках хлюпает пот. Среди тех, кто остался ночью на базе, не наблюдалось ни одного, даже слабенького рецептора, и профессор отдавал себе отчет, что колоссальная ментальная сила, прессующая животных, не оказывает на него ни малейшего воздействия. Не должна оказывать… Он злился на подчиненных за неповоротливость и понимал, что не прав в своей злобе, потому что сквозь тело, сквозь мили нервных окончаний, сквозь циклические цепи синапсов текло что-то жуткое. Он отрывисто отдавал команды, ни на секунду не теряя контроля над происходящим, но вжимал голову в плечи, словно под потолком, взвихривая волосы на потной лысине, раскачивался тяжелый каменный молот. Капли воды падали с грохотом артиллерийских снарядов. Стеклянные полки шкафов едва уловимо позвякивали. Позади, с одного из стеллажей, соскользнула и покатилась пустая реторта. Квинси взвизгнула, Ллойд подпрыгнул у себя в будке. Пендельсон чертыхнулся, смахнув локтем на пол пачку листов.
— Джек, наложение тридцать! — голос Доу чуть не сорвался на визг. — Мы прошли прежний порог!
— Вижу… Давай третий режим!
— Сэр, Кассандра в обмороке!
Сбоку, над плечом Хелен, мелькнули вытаращенные глаза Бентли.
— Продолжаем, убери еще пару футов! — Кто-то из шимпанзе пронзительно застонал.
Хлою рвало, Касабланка бился челюстью о прутья, по губам его текла кровь.
— Наложение сорок семь процентов!
— Сэр, я не могу, они на меня смотрят! — Сьюзан, зажав рот ладошкой, выбежала в туалет.
Профессор кинул взгляд на монитор и забыл обо всём. Из хаоса линий и сгустков начало что-то появляться, возникала неясная пока симметрия. Он лихорадочно переключал диапазоны, пока машина выбирала уровни фильтрации.
— Джек, у Плиния отторжение электрода, нестабильность седьмого канала!
— Распределите нагрузку по оставшимся!
— Джек, он не выдержит!… О, господи! Наложение шестьдесят!!!
— Хелен, ускорьте обмен сыворотки! Удержите его хотя бы пять минут. Сколько времени он в активной фазе?
— Почти час.
— Сэр! — лицо Рейли на экране. — Я меняю третью вставку. Разрешите задействовать дополнительную кассету фидеров?
— Давай, Сол!
Вернулась мокрая Сьюзан. Стараясь не смотреть на беснующихся шимпанзе, уставилась в свой экран.
— Мисс Квинси, дайте им конфет.
— Но, сэр! Сладости…
— Делайте, что вам говорят!
Девушка нетвердой походкой подошла к клетке, высыпала в выдвижной ящичек упаковку фруктовых драже. Хлою уже не рвало, она лежала, запрокинувшись оскаленной мордой в потолок. Корчной верещал, закрыв голову лапами, Кассандра и Лилит, тяжело дыша, цеплялись за Фишера. Только Пандора вела себя более-менее невозмутимо, сунула в пасть конфету и потянулась сквозь прутья к Сьюзан, показывая, что просится на ручки.
— Шестьдесят и не растет!
— Уберите площадь до двадцати трех!
— Профессор, мы их раздавим!
— Вы здесь распоряжаетесь или я?
— Извините, сэр!
Периферическим зрением Джек поймал слабое движение. Оставленная без присмотра шариковая ручка, еле заметно подрагивая, скользила к краю стола.
— Сол! — Джек переключился на машинный зал. — У нас там всё закреплено, как надо?
— Трансформаторы в порядке. Сэр, я тут подумал, при такой плотности потока…
— После, после, Сол!
Снова лицо Ллойда:
— Доктор, у нас стрелки на часах залипли!
— Господи! — пискнул Бентли. — У меня тоже! Док, мы не облучимся?
— И очень болит голова! — неловко пожаловался Рейли. — Настоящая магнитная буря!
— Наложение восемьдесят семь!!! — сорвавшись на визг, сообщила Хелен. — Джек, я не вижу Квинси!
Пендельсон задрал голову. От монитора невозможно было оторваться, компьютер больше не различал семи отдельных особей шимпанзе. Сквозь рваную сумятицу ритмов выстраивался единый организованный шлейф. «Черт подери, — поправил себя профессор, — не остаточный шлейф, а действующий, впервые — живой действующий шлейф!»
