Максим Хорсун - Зона Посещения. Бродяга Дик
– Ну, Гризли, – простонал Лопес. – Я тебе эту «зуду» припомню…
Злой зарычал и с размаху огрел латиноса по уху.
– Я тебя урою, если ты залупнешься на Гризли, – пообещал он.
– Заткнитесь все! – велел Папаша Линкольн. – Отходим назад, пока нас «зуда» не порвала…
Костер развели на вертолетной площадке.
Хворосту натаскали Навуходоносор с Картохой. Они долго бродили окрест, выбирая, на первый взгляд, не самые подходящие ветки. Злой с «М-16» наперевес стоял на страже, всматриваясь в затянутые сумерками заросли – слишком много было вокруг площадки следов собак-мутантов. И судя по кучкам экскрементов – твари были здесь совсем недавно и в любой момент могли вернуться. Остальные сталкеры доставали из рюкзаков снедь, разворачивали спальники. Гризли вскрывал большим ножом жестянки с мясом и овощами.
Ким чувствовала себя слишком разбитой, чтобы суетиться. Ужин ее не интересовал. Она с удовольствием растянулась на спальнике, который раскатал для нее Строгов, – о том, чтобы забраться внутрь не могло быть и речи. Она уснула сразу, едва голова коснулась полупустого рюкзака. Гризли вздохнул, снял с себя замызганную куртку, заботливо укутал спящую.
Навуходоносор с треском грохнул о выщербленный бетон кучу хвороста. Гризли зашипел на него, показал на девушку. Верзила хотел было послать русского подальше, но наткнулся на неодобрительный взгляд Папаши Линкольна и сник. Главарь подошел поближе к Ким, сел, скрестив ноги, у разгорающегося костра, всем своим видом демонстрируя, что намерен охранять покой умаявшейся журналистки от любых посягательств. Сталкеры быстро поняли это и поэтому старались не производить лишнего шума.
Костер, тихо потрескивая, разгорался. Сталкеры сидели вокруг, ждали, пока разогреется тушенка. Ночь сгустилась. Над узким кругом колеблющегося света взошли созвездия, необычайно яркие из-за атмосферной рефракции. Запрокинув голову, Строгов всматривался в их геометрический рисунок, когда-то казавшийся полным смысла. Ярился Дракон. Пялилась голова Медузы Горгоны в руке отважного Персея. Африканская красавица Андромеда жмурилась от ужаса. Раскинув крылья, вечно парил в пустоте Лебедь; если верить расчетам, то, что породило Зону, появилось из окрестностей ярчайшей из его звезд. Астрономам древности, которые так любили порядок среди небесных светил, и в кошмарном сне не могло привидеться, что гигант Денеб – украшение ночей Северного полушария – оставит столь чудовищный след на Земле.
Картоха быстро одолел свою порцию. Закурил. Покосился на Гризли, который все еще смотрел на звезды, сказал:
– Прилетели, поганцы, нагадили и смылись…
Строгов посмотрел на приятеля, осведомился:
– Ты это о ком?
– О ком, о ком… – пробурчал Картоха. – О пришельцах, конечно…
– Что ты можешь знать о них, сталкер… – отозвался физик. – Не больше, чем мусорщик знает о тех, кто наполняет контейнеры…
Картоха плюнул в костер, пробормотал:
– Ну, ты сравнил…
– Ну не мусорщик… – продолжал Строгов, которому вдруг захотелось пофилософствовать. – Скажем – муравей, который ползает по свалке бытовых отходов.
– Это я-то муравей?!
– И ты, и я, и все человечество, если разобраться… Ведь муравью… или, скажем, пчеле, на нашей свалке не легче приходится, чем нам в Зоне. Ползает несчастное насекомое по пустой банке и не знает, на что наткнется – на остатки меда или солидола. Чем окажется белый порошок в пакете – сахаром или дустом?.. И кто измерит весь ужас муравья, когда он вместо меда, сахара или дуста обнаружит что-то совсем не постижимое его утлым муравьиным разумом?
– Кокаин, например… – сквозь зевоту проговорил Картоха.
– Что?!.
– Какой у муравья разум, говорю… И потом, я все это уже читал… Ричард Нунан «Мои встречи с доктором Валентином Пильманом», издано в городе Нью-Йорке в одна тысяча девятьсот девяносто втором… Страница шестнадцатая…
– Неважно, – отрезал Строгов. – Я и не претендую на оригинальность… Я хочу сказать, что дело не столько в пришельцах, сколько в нашей реакции на их посещение… В средневековье Зоны, без сомнения, вызвали бы паническое бегство, а не ту вялую миграцию, коей удостоился Хармонт. Лет двести назад они могли бы стать центрами новых религиозных учений, основанных на массовой вере в Апокалипсис, дать почву для пророчеств и откровений…
– Гуталин со своей бандой живет сейчас, а не двести лет назад…
– Да, да, не сбивай с мысли… Я о том, что в наше время… по крайней мере, для большинства, Зоны оказались доступны для обживания, что ли… Если их нельзя ни понять, ни игнорировать, то можно хотя бы извлечь пользу… Соответственно Зоны становятся не столько источником эсхатологических ожиданий, сколько источником дохода…
– Мы обживаем Зону, Зона обживает нас, – заметил Картоха. – Она нам хабар, мы ей – своих детей…
– У тебя есть дети, Картоха? – вдруг спросил Злой, как и другие сталкеры, казалось, не вслушивающийся в болтовню приятелей.
– Нет, но…
– Вот и засохни…
– Все засохните! – как обычно вмешался Папаша Линкольн, предпочитающий гасить конфликты в зародыше. – И ложитесь спать… А тебе, Гризли, ежели не спится, первым заступать в караул… Поразмышляй настороже, только собачек не проворонь, философ…
Ким разбудил выстрел.
Она вскочила, тараща сонные глаза. Утреннее солнце заливало вертолетную площадку. Костер превратился в кучку золы. Сталкеры были на ногах. Стрелял Картоха – ствол «М-16» в его руках еще дымился.
– Верткая дрянь…
– Промазал?
– Эх ты, стрелок…
Ким поднялась и посмотрела туда, куда пялились сталкеры. Она не сразу разглядела в зарослях стаю. Страхолюдные псы-мутанты воздев к небу раздутые морды, нюхали воздух. Вместо глаз у них были белесые наросты. Шерсти на поджарых боках почти не осталось, кожа была покрыта тошнотворными розовыми пятнами, не понять – то ли лишаями, то ли шрамами от ожогов.
– Дьявол! – выкрикнул Злой. – Они же слепые…
– Вот именно, – пробормотал Навуходоносор. – Они нас по запаху нашли… Сам знаешь, чем от сталкера воняет…
– Что делать будем, вонючки? – спросил Папаша Линкольн.
– Здесь торчать резону нет, – сказал Гризли. – Если псов станет больше, они нас одолеют.
– А идти, значит, есть смысл, да… – заныл Лопес. – Там они нас не одолеют, да…
– Гризли прав, – поддержал русского Злой. – Будем прорываться – появится шанс. Останемся на месте – они нас измором возьмут.
– Решено, выступаем. Собирай манатки, живо…
Сталкеры, не исключая девушки, похватали свое добро, как попало распихивая его по рюкзакам. Спустились с площадки и направились по тропинке, отмеченной собачьими следами. Порой даже – густо отмеченной. Ким уже стала привыкать к Зоне и к ее вывернутой наизнанку логике. Она понимала, что, если следов много, следовательно, этот путь безопаснее прочих. Слепые псы учуяли приближающихся сталкеров, но препятствовать их продвижению не стали. Напротив, они попятились в заросли, наступая друг другу на лапы и огрызаясь. Ким разглядела клыкастые пасти и желтую, тягучую слюну, свисающую до земли.
– Сообразительные песики, – радостно сказал Картоха. – Пулю в брюхо получить не торопятся…
– Испугались, думаешь? – спросил Гризли. – А я думаю, они просто не мешают нам сунуть голову в капкан.
– Ничего, шелудивым не дамся…
– Не гоношись, стрелок, – пробурчал Навуходоносор. – Когда они твои кишки по кустам размотают, тогда будешь грозиться…
Воодушевленные такими речами, сталкеры прибавили шагу.
Тропинка пошла под уклон. Мертвый лес по обе ее стороны начал карабкаться в гору. Из груд пожухлой листвы торчали скальные останцы, будто клыки из собачьей пасти. Сами обладатели собачьих клыков неторопливо трусили позади. Картоха хотел было пугнуть их огнем, но Папаша Линкольн отнял у него винтовку. Сталкер не возражал, хотя и самому себе не признался бы, что рука не поднимается – стрелять в живое. Он потому и промахнулся, когда один из слепых псов подкрался к площадке. Рука дрогнула.
Собачьи следы уводили сталкеров все ниже и ниже, в распадок между скалистыми отрогами. Воздух словно бы становился гуще, будто слежался на дне котловины. К аромату лесной прели стали примешиваться совсем другие запахи, смутно знакомые, тревожащие. Ким чувствовала, что они спускаются в какое-то особое место – возможно, это и было настоящее сердце Зоны. И не гнилое, как выразился сталкер по кличке Злой, а бьющееся, дышащее, сочащееся сукровицей неведомой жизни.
– Не нравится мне, что эти шавки тащатся за нами, – пробормотал Навуходоносор, сдергивая с плеча дробовик. – Шугану-ка я их дробью…
Он расстегнул куртку, вытащил из патронташа пару патронов, но зарядить не успел.
– Оставь, – сказал Папаша Линкольн. – Обозлятся только…
– Ладно, – буркнул Навуходоносор. Он все же надломил ружье и зарядил. – На всякий пожарный…
