Григорий Рожков - Американец
— Ясно. Сейчас я соберусь — и пойдем в штаб. А пока расскажи, что знаешь о прорыве…
Быстро одеваться я научился уже давно, и никаких задержек не случилось.
— По слухам, немцы сегодня в три или четыре часа утра севернее и южнее Минска после артиллерийской подготовки прорвали оборону наших и советских частей. — Знающие люди и просто способные оценивать ситуацию давно предполагали подобный вариант развития событий на фронте. Сейчас я лишь раздраженно цыкнул и мысленно проклял тот день, когда сел за баранку этого пылесоса… Тьфу, глупые мысли. — Это все, что мне известно.
— Понятно. Ладно, узнаем подробности в штабе…
Глава 11
Риск
Четкой информации о ситуации на фронте я не получил, но, судя по лицу капитана Гримвэя, — на передовой ничего радужного не происходит. Из штаба Экспедиционного корпуса для батальона рейнджеров поступил один-единственный приказ — выдвигаться в район Бобруйска и ждать дальнейших приказаний. Слава богу, весь батальон укомплектован по штату техникой.
На стрелковый взвод рейнджеров полагалось два грузовика ЗиС-15 и один небольшой полугусеничный бронеавтомобиль БА-25Л, носящий неофициальное, но конкретно приклеившееся, даже в речи генералов, прозвище — «Лесник». Я еще на базе во время обучения углядел в 25-м некоторое сходство с советским послевоенным БТР-40 и американским М3 Скаут Кар. Но одновременно со сходствами были и отличия. «Лесник», как я уже упоминал, является полугусеничным транспортом, и в нем размещена мощная радиостанция с длинной антенной. В открытой башенке броневика установлена спарка из 12,7 мм КПБМ и Браунинга 30-го калибра на специальном станке с подъемным механизмом, позволяющим вести огонь по воздушным целям. И в качестве приятного довеска эта машина кроме троих членов экипажа может везти еще двоих пассажиров. Шок и трепет, товарищи… «Лесники» сразу стали машинами для отделений управления взводов. А грузовики, вмещавшие по 20–25 человек со всем вооружением и снаряжением, — для остальных отделений взвода.
В дальнейшем обещают заменить грузовики на только вышедшие в серию бронетранспортеры БА-7-Т, представляющие собой почти точную копию БТР-152, только не с шестью колесами, а с полугусеничным шасси. В батальоне, кстати, уже есть шесть детищ советско-американского конструкторского бюро имени Линкольна — БА-7-З «Занавеска» со счетверенной зенитной установкой Quad-50 для обеспечения зенитного прикрытия батальона на марше…
Но вернемся к основным событиям. Благодаря наличию собственного транспорта к двум часам дня весь батальон пришел в движение. Большая колонна грузовиков и бронеавтомобилей мерно потянулась по дороге на Бобруйск.
Я сидел в башне своего бронеавтомобиля и все время переводил взгляд то на небо, то на окружающий дорогу лес, то на идущие впереди и позади машины. Постоянный контроль над ситуацией. Пулеметы, застопоренные в одном положении, мерно бряцают из-за легких покачиваний машины на ходу. Кинг, сидящий за рулем, уже давно доказал свое право именоваться лучшим водителем во взводе, поэтому беспокойств о возможном ДТП у меня нет.
Капрал Брайан Холс, наш взводный радиотелефонист, сейчас забившийся глубоко во тьму автомобиля, время от времени что-то бубнит в микрофон рации, подтверждая и сообщая некую информацию связистам на командно-штабную машину батальона. Классический ботаник — в очках и занудный. Хотя при этом замечательный стрелок и нехилый марафонец — со своей рацией SCR 350 он пробегал марш-броски с невероятным мужеством и стойкостью. Постепенно, по мере узнавания Холса, сложившийся у меня образ армейского радиста трансформируется…
О, слышу, наш вечный балагур — взводный наблюдатель сержант Алан Райт. Сейчас он с упоением рассказывает Кингу очередной анекдот про индейца и ковбоя. Сколько он этих анекдотов про индейцев знает-то?.. Просто бездонный колодезь юмора. Внешне кажется, что Алан свою работу не выполняет вообще — ему наблюдать приказали, а он байки травит. Но это совсем не так… От взгляда этого хитрого рейнджера не ускользает ни одна деталь. Пока я размышлял о составе отделения управления, под сиденьем башни что-то громко стукнулось.
— Oh!.. — Понятно, наш медик-аристократ — Стэнфорд Митчелл Ли-Энфилд. Человек-винтовка, млин…
Ох и ржал же я, когда делал перестановки во взводе и обнаружил, что ко мне перевели человека, в анкете которого в графе ФИО было написано S.M. Lee-Enfield. Меня тогда коротнуло конкретно. Первая мысль — ошиблись, что ли, и вместо человека переводят во взвод английскую винтовку Short Magazine Lee-Enfield? Или это документ о поставках вооружения? Когда вчитался в данные — уржался. У парня с первых дней службы прозвище — Винтовка… Медик он отличный, Брок сказал, что из парня выйдет толковый врач. Но вот его меланхоличность просто убивает… И сейчас сидел тихо — видать, пошевелился и на кочке башкой влетел в подбашенную корзину.
— Цел, Стэн? — Не дай бог, убился. С него станется.
— Я цел, сэр, — четко, но, как обычно, словно из другого мира ответил медик.
— О’кей.
Удивительно, какие разные люди служат во взводе…
В отстраненных мыслях я и провел остаток пути. Иногда мимо нашей машины проносился джип курьера с внимательным наблюдателем, следившим за ситуацией в колонне. Вихри дорожной пыли не давали нормально дышать и смотреть. В тот день этой проклятой пыли я нажрался на всю оставшуюся жизнь и чуточку больше.
Часто вся вереница машин останавливалась из-за мелких поломок и опасности атаки с воздуха. И при этом ни разу в поле зрения нам не попался ни один немецкий самолет, зато часто над головами пролетали советские истребители и штурмовики. Пару раз даже появлялись Г-37, шедшие к фронту.
Скорость движения всей колонны была просто безумной… Целых 30 километров в час! По этим причинам жалкие 120 с копейками километров от Могилева до Бобруйска мы ползли безмерно долго — 7 часов. Желание гневно высказаться о дорогах, о скорости, о войне, о пустых тревогах, о дорожной пыли и обо всем, что просто успело взбесить за время поездки, пропало, когда впереди появился город…
Бобруйск горел. То, что мы увидели, не было городом, удаленным от фронта на расстояние больше чем в 100 километров… Разрушенные и горящие дома на горизонте пугали. Но значительно сильнее пугали встречные машины с различными грузами и ранеными, измотанные, подавленные мирные жители, солдаты Красной армии и Экспедиционного корпуса армии США, единым строем, но все же с нескрываемой тяжестью шедшие через город на восток. Они уходили.
Когда наша колонна остановилась, пропуская санитарные машины, я услышал отдаленную канонаду. С запада надвигалась тьма… В тот момент хотелось испугаться от приближения настоящей войны, но мозг холодно ответил на это короткой фразой: «Ты сам это выбрал».
К полуночи силы батальона разместились в медленно пустеющем городе. Канонада стремительно приближалась. Люфтваффе до самого заката бомбили Бобруйск. Нам еще очень повезло, что мы успели въехать в безопасную зону и кое-как спрятаться, пока асы Геринга отдыхали. С запада в город постоянно входили все новые и новые части, выбравшиеся из пекла битвы. По городу ходили небольшие отряды хорошо вооруженных и экипированных милиционеров, собирающих в группы еще не эвакуированных жителей и выводящих их за пределы города. Один раз мы этим милиционерам помогли — предоставили на два часа один из наших грузовиков для вывоза из города пожилых людей.
Недалеко от нашей роты, в парке, развернулся временный штаб 3-й бронетанковой дивизии. Дерби с начальником штаба батальона майором Сэлмором сразу же отправился в штаб танкистов. Медленно нарастало напряжение — приказов от командования корпуса почему-то не было, ситуация на западе непонятная, да еще и отходящие подразделения мерно добавляли в общую картину темных красок. В конечном итоге я не выдержал и, захватив пару пачек сигарет «Лаки Страйк», отправился поговорить с танкистами, расположившимися на соседней улице. Пять средних танков М4 «Шерман» с короткоствольными пушками стояли в ряд как можно ближе к стенам домов. Танкисты, молча сидевшие возле своих танков, заметили меня еще издалека. Луна сегодня ярко светит, все видно.
— Привет, парни. — Легче общаться с людьми, когда ты не гасишь их своим «авторитетом» офицера, а просто, как в мирное время, подходишь и на равных заводишь беседу. — Сидите — вижу, у вас денек выдался еще тот…
Мазутные разглядели слегка поблескивающие планки на погонах и захотели подняться на ноги для приветствия, но я их остановил. Это что же, среди них нет офицеров, раз они все зашевелились?..
— Да, сэр, день был жаркий, хорошо, хоть вечером стало прохладно… — Правильная точка соприкосновения была найдена мгновенно, тем более почва для излития души у танкеров была готова. Говорите, заводить беседу, начиная с отстраненных фраз о погоде, прошлый век? Не думаю… А собеседник-то прав, холодновато на улице стало. Не май месяц однозначно.
