Фантастика 2025-48 - Дмитрий Анатольевич Гришанин
— Отдыхайте, ребятки, — донеслось из-за стойки благодушное напутствие нам вслед.
— Кощей, по братски, такси нам еще вызови, — попросил Митюня, вскрывая свой контейнер с едой.
Заметив мой настороженный взгляд, здоровяк тут же шепотом пояснил:
— Я же обещал тебя к артефактору проводить.
— На какое время ориентировать? — уточнил старик.
— Думаю, десяти минут нам за глаза хватит, чтоб поесть.
— Понял. Сделаю…
— Митюнь, можно вопрос? — шепнул я уже вооружившемуся вилкой товарищу.
— Валяй, только быстро, — так же шепотом откликнулся здоровяк.
— А почему Кощей-то? С виду дед он, вроде, компанейский — и такое зловещее прозвище.
— Ты голос-то его слышал?
— Обычный стариковский голос.
— Ну-ну, — хмыкнул Митюня. — Посмотрим, как ты запоешь, когда тебя среди ночи разбудит телефонный звонок. И в трубе ты услышишь приказ, отданный эдаким вот обычным голоском.
— И из-за такой ерунды…
— Ша, пацан. Хорош базлать. Давай уже жрать.
В контейнерах оказалось всего понемногу: вареный рис, салат из огурцов и помидоров, кусок курицы, нарезка сыра и ветчины, и пирожок с ягодным джемом. В стаканах обнаружился густой сливовый сок с мякотью. Запаянные в слюду разовые вилка с ножом так же отыскались внутри контейнера.
Смолотив всю свою пайку под чистую буквально за пару минут, я откинулся в кресле, и стал с удовольствием запивать обильную трапезу сливовым соком.
Не такой голодный, как я, Митюня ел размеренно и не спеша. И дожидаясь его, мне пришлось в конце минуты три цедить сок мелкими глотками.
Нашему перекусу в офисе никто не помешал. Вернув грязные контейнеры и стаканы Кощею на стойку, мы поблагодарили старика за гостеприимство, и покинули офис.
Выйдя следом за Митюней из подъезда на улицу, я обнаружил, что в городе уже наступила ранняя осенняя ночь. В разорванной на спине толстовке я сразу прочувствовал бодрящую ночную прохладу. К счастью, долго мерзнуть на улице нам не пришлось. Вызванная стариком машина уже стояла рядом с домом.
Мы забрались в салон старенькой «Волги», Митюня назвал водиле адрес, и такси стало выруливать со двора на освещенную фонарями уличную магистраль.
Вспомнив о моем потрепанном виде, Митюня велел водиле по дороге тормознуть у какого-нибудь работающего бутика. Увы, все попадающиеся нам на глаза магазины модной одежды оказывались закрыты. И в итоге пришлось тормознуть у круглосуточного секонд-хенда.
Зато, чтоб вполне сносно здесь прибарахлиться, мне с лихвой хватило двух тысяч рублей, найденных в возвращенном Митюней кошельке. Я практически сразу же отыскал трое джинсов подходящего размера, слегонца поношенных, разумеется, но еще вполне крепких на вид. И по совету старшего товарища (намекнувшего, что на тренировках, я сотру до дыр еще немало штанов) приобрел все три, благо стоили они дешево — всего по триста пятьдесят за штуку. Еще купил пару однотонных темно-серых маек — по двести рублей.
Нормальных толстовок в секонде не оказалось. И, вместо толстовки, за четыре сотни Митюня сторговал для меня почти новую косуху. Цену крутую байкерскую куртку существенно сбило наличие на кожане нескольких заштопанных дырок — швы на них были наложены настоящим мастером и, если не прощупывать куртку в руках, придирчиво приглядываясь к каждой мелочи, со стороны эти дефекты были практически незаметны. Беда заключалась в весьма специфическом расположении на куртке зашитых дырок. Три аккуратных шва имелось в районе печени, и еще два — напротив сердца. Не нужно было быть гением, чтоб догадаться, что симпатичная косуха, вероятно, была снята с трупа. Большинство покупателей секонда такое открытие мигом отвращало от вещи. Мне же, после сегодняшнего неоднократного «купания» в крови врагов, была абсолютно по барабану судьба ее прошлого владельца. Главное сейчас куртка на вешалке висела чистая и аккуратно зашитая. И выбитой старшим товарищем на нее скидкой «за мертвеца» я остался очень доволен.
На оставшиеся полторы сотни я сторговал у владельца секонда потертый, но еще вполне крепкий, черный рюкзак, куда и сложил пару лишних джинсов и майку. Остальную купленную одежду я тут же натянул на себя, вместо опостылевших лохмотьев.
Пока я переодевался, Митюня присмотрел для меня пару крепких армейский берцев. Их здоровяк купил сам и презентовал мне в подарок — пробурчав че-то типа:
— Заляпанные дерьмом бестий кроссы не соответствуют твоему новому брутальному имиджу, пацан.
Я не стал возражать, и охотно до кучи еще и переобулся.
Когда через полчаса в обновках я вернулся в такси, к бурной радости Митюни, водила меня даже не признал.
Мы помчались дальше по пустынным ночным улицам. И примерно через двадцать минут прибыли к нужному частному дому на городской окраине.
Митюня расплатился с водилой, и мы вышли из машины.
После отъезда такси, нам пришлось долго барабанить кулаками в ставни массивных ворот, сводя с ума заходящегося в остервенелом лае цепного пса во дворе.
Здесь, в окраинном поселке, освещение было не такое яркое, как на центральных городских улицах. И две подозрительные фигуры, шумящие в потемках у чужих ворот, в любой момент могли спровоцировать соседей на вызов полицейского наряда. Паспорт у меня остался в общаге, а договариваться без него со стражами порядка — гиблое дело. Мне не хотелось загреметь на ночь к бомжам в обезьянник, потому я стал уговаривать Митюню отложить визит к артефактору на более благоприятное время.
— Похоже, там нет дома никого. Может, в другой раз попробуем…
— Не ссы, пацан. Ща нам откроют, — перебил меня упрямый здоровяк, и так сильно пнул ворота, что заскрипели приваренные петли.
— Черт! Да тише ты!.. В смысле, не так громко, хотя бы.
— Или мы сами откроем, — гнул свою линию отмороженный тип, — когда терпение мое лопнет. И чую, эта минута уже не за горами.
От повторного пинка ворота качнулись, как от таранного удара.
— Че-ерт!
— Эй, там! Снесете ворота — чинить заставлю! — донесся, наконец, со двора злой женский голос.
— Ну вот, а ты переживал, что не откроют, — хмыкнул Митюня. И снова врезал по воротам. На сей раз хотя бы кулаком.
— Да сказано же: иду! — возмутилась хозяйка дома. — Цыган! Заткнись чертова псина! У меня голова уже от твоего лая раскалывается!
Яростная собачья истерика стала ослабевать.
Лязгнул отодвигаемый в сторону засов, и аккурат перед нами в воротной створке распахнулась совершенно до этого незаметная дверь-калитка.
— Привет, Лизок, — Митюня шутовским поклоном поприветствовал осветившую наши лица фонарем хозяйку.
— Митюня! Твою ж мать! Сколько раз уже было
