Практик - Павел Николаевич Корнев

Началась суета, барышни стали накрывать стол во дворе, а Герасим и Юрий взялись разжигать мангал. Немного погодя окликнули меня:

— Пётр, слышал, что в Латоне творится?

Я подошёл и уточнил:

— А что там?

— Ночью Оксон вторгся Лютиерию.

— Оно и неудивительно, — фыркнул я. — Не просто же так они Белгау и Нижние земли оккупировали! Обходили с севера пограничные укрепрайоны.

— Ты не понимаешь! — укорил меня Герасим. — Сначала Нижние Земли, потом Белгау, теперь Лютиерия, а дальше?

Я поглядел на него с некоторым сомнением.

— Средин?

— Именно! — кивнул Герасим. — Но вопрос даже не в этом, а в последующем развитии событий.

Подошёл Аркаша, хмыкнул.

— Думаете, на нас попрут?

Проректор улыбнулся.

— Хороший вопрос! — И указал на стол. — Открой-ка вино, и попробуем смоделировать ситуацию. Гера, неси мясо и шампуры!

Я от красного сухого отказался и вновь вернулся к холодному квасу. Поэтому, наверное, и горячего участия в споре не принял, всё больше слушал да изредка встревал с вопросами. А вот Аркаша и Юрий крепко сцепились с Герасимом, пытаясь доказать, что теперь-то уж Лютиерия при поддержке Айлы на пару со Срединским воеводством возьмёт Оксон в клещи, и мы наблюдаем лебединую песню Третьего Рейха. Мой начальник напирал на то, что за всё время формального нахождения в состоянии войны лягушатники не предприняли никаких активных действий, да и жители Туманного Альбиона особо не блеснули.

— И это год назад было, а теперь на Оксон половина Латоны работает! Одни только заводы Сленской республики чего стоят!

— Операторы! — напирал на него Юрий. — У Айлы подавляющее преимущество в операторах!

— Ерунда! — отмахнулся Герасим. — Эти замшелые ретрограды слишком высоко ценят благородное происхождение! Они так и не сделали инициацию действительно массовой!

О том, что Оксон заполучил в своё распоряжение источник-двенадцать, он по понятным причинам упоминать не стал, поэтому своих оппонентов не переубедил. Так и препирались в ожидании, пока прогорят угли.

Эх, сюда бы Карла!

— А ты что думаешь, Пётр? — обратился ко мне за поддержкой Герасим.

Ответить я не успел, от калитки послышался знакомый голос:

— Добрый день, соседи! А мы к вам на шашлыки!

Я обернулся и обнаружил, что в гости пожаловал товарищ Вран с домочадцами.

— О, Кондрат Семёнович! — обрадовался Герасим. — Ольга, вы как всегда очаровательны! Ника, не хмурься — Лия достала для тебя какую-то редчайшую книгу. Вика, а ты похудела! Дома не кормят?

Барышни разом состроили одинаково возмущённые гримасы, но выражения их лиц претерпели кардинальные изменения, стоило только им увидеть меня. Старшая сестра посуровела и глянула холодно, будто бы даже с подозрением, а вот младшенькая расплылась в предвкушающей улыбке.

Это не к добру. Явно какую-то каверзу задумала.

Юрий Клёст поздоровался за руку с заместителем республиканского комиссара промышленности, изобразил поцелуй пальцев его супруги и указал на меня:

— Позвольте представить: Пётр Линь — наш чрезвычайно одарённый студент и вообще незаменимый человек.

Вран смерил меня заинтересованным взглядом и первым протянул руку, а только я пожал её, и в меня тут же вцепилась Вика.

— Петя, а прокатишь на мотоцикле? Это ведь твой мотоцикл, да?

Кондрат Семёнович удивлённо склонил голову набок, а Ника одёрнула сестру.

— И думать забудь! Это неприлично!

Виктория в ответ показала язык.

— Я переоденусь, дура!

Ольга не выдержала и призвала падчериц к порядку.

— Девочки, перестаньте немедленно!

Те этот возглас проигнорировали, но и выяснять отношения перестали. Ника направилась к столу, Вика потянула меня к мотоциклу.

— Так прокатишь? — шепнула она.

— Видно будет, — ушёл я от прямого ответа.

Герасим представил гостям Ингу и Аркадия, а дальше во двор вышли его родители и всех пригласили за стол. Начали с салатов и лёгких закусок, попутно Юрий устроил над углями шампуры с мясом.

Шашлык оказался весьма неплох, пусть даже я в нарушение всех традиций пил не вино, а квас. Какое-то время шла беспредметная светская беседа, но в итоге всё вернулось к напряжённости в Латоне, и за столом остались только старшие. Я сунулся было к Нике, но на вопрос о книге та молча продемонстрировала обложку и вернулась к чтению чего-то там об искусствоведении. Инга с Аркашей отправились прогуляться, Лия помогала с посудой свекрови, и я оказался в полном распоряжении Виктории.

— Пётр, будем играть в бадминтон! — объявила она. — Только, чур, воланчик силой воли не подправлять!

В любом случае больше заняться было нечем, да и о поручении Альберта Павловича забывать не стоило, и я отказываться не стал, пусть и согласился без особого энтузиазма.

— Ну давай.

Замелькал по двору белый воланчик, и не ударил я в грязь лицом исключительно в силу наработанной на тренировках отточенности движений.

— А я на медитации хожу! — сообщила мне Виктория, ловко орудуя ракеткой. — И в подготовительную группу тоже! А в сентябре на Кордон уеду! Будешь по мне скучать?

На каждом прыжке и при каждом замахе у барышни заметно подпрыгивала грудь, это отвлекало от игры даже больше проглядывавшего через листву солнца. За прошедшие с нашего знакомства полгода девчонка заметно вытянулась и ростом уже почти не уступала старшей сестре, а что касается форм, то у неё и прежде с ними был полный порядок.

— И как успехи на йоге? — уточнил я, лишь в самый последний момент успев перехватить ракеткой воланчик.

— Лучше! — рассмеялась Вика. — Беда на меня уже почти не орёт!

— Удивительно просто.

— Да вот