Гимн шута - Антон Сергеевич Федотов
Серьезный удар. Павел оценил. По факту получалось, что Архипов попросту решил развязать войнушку, воспользовавшись удобным предлогом. Более того, он попрал все неписанные, но оттого не менее строгие правила ведения подобных конфликтов. И сосем скоро об этом узнают все. Вот тогда-то выражение «руки никто не подаст» для Архиповых может заиграть совсем новыми красками. И это уж не говоря о том, что представитель императора НИКОГДА не даст разрешения на конфликт при подобных предпосылках.
— Так вы, Ярослав Романович, настаиваете на том, чтобы решить вопрос силой оружия? — ровно произнес Еремей.
А какой у него был выбор? Павел был уверен — никакого.
— Именно так! — вскинулся усач понимая, что и вариантов-то особых у него в сущности нет.
— Дозволено, — коротко припечатал канцелярист.
Павел едва заметно вздрогнул. Чуть скосив глаза на отца он увидел, что тот улыбается.
— Ваше слово! — обернулся к мужчине Еремей.
— Быть войне. — коротко кивнул Волконский-старший.
Смотрелся на фоне своего оппонента он куда внушительнее. Холодная улыбка и вид опасного хищника, радующегося удачной охоте были тому свидетелями.
— Есть ли кому-то что-то добавить? — поинтересовался представитель императора.
«Спорщики» промолчали. Зато вперед шагнули представители кланов-посредников.
— Фадеевы присоединяются к родовой войне на стороне Волконских, — негромко сообщил высокий мужчина, выделявшийся яркими рыжими волосами и высоченным ростом. — Основания: презрение Архиповыми правил и обычаев родовой войны, а так же нарушение двустороннего договора о посредничестве.
Канцелярист совершенно не удивился такому подходу. Все в рамках правил. Гарантировавшие мирные переговоры рода имели право возмутиться, если одна из сторон грубо нарушала предварительные соглашения.
— Дозволено, — еще раз коротко обронил он, не обращая внимания на откровенно бледный вид усача.
— Костровы присоединяются к родовой войне на стороне Волконских, — сообщил невысокий пухляш с круглым и каким-то детским лицом, если, конечно, не обращать внимание на кинжально-острый взгляд. — Основания те же.
— Дозволено, — забил последний гвоздь в крышку гроба Архипова-старшего канцелярист.
Такого противник не ожидал точно. Ведь по правилам войны он не сможет привлечь союзников, в то время как противостоять абсолютно официально придется силам аж трех кланов.
— Я… — усач прервался на миг, но тут же продолжил. — Я готов обсудить условия капитуляции.
* * *
— Да как так-то, а⁈ — буквально взревел натурально взбешённый парень.
Ветер мгновенно подхватил его слова и снес в сторону. Даже гвардейцы, поджидавшие молодых людей у машины, не услышали этого крика души.
— Спокойно, Паш, не злись! — едва услышал из-за свиста разогнанных воздушных масс парень крик сестры.
— Не злись⁈ — рявкнул парень. — НЕ ЗЛИСЬ?!!
Ярость в грудной клетке удалось сдержать на последних ниточках самоконтроля. Павлу и самому показалось, что еще миг, и он сломает что-нибудь по пути. Или матерное слово из трех букв напишет маркером. Без всякой цели. Просто чтобы было.
Светлана отвечать не стала. Лишь ухватилась за руку брата, вполне успешно делая вид, что ей очень-очень страшно. В какой-то мере маневр девушки сработал. Во всяком случае, до летающей машины парень дошел без очередных всплесков ярости.
Лишь когда бронированная дверь отсекла агрессивную стихию, Волконская попробовала растормошить неожиданно ушедшего в себя брата.
— Паш, ну ты чего? — негромко позвала она.
Видел бы эту картину кто из родственников — сильно удивился бы.
— Да ничего, Свет, — огрызнулся парень, но тут же, слегка устыдившись, ответил уже куда спокойнее. — Нас как нашкодивших щенков выкинули с переговоров. Мол, деточки, идите погуляйте. Возьмите по ли денцу и по…
— Павел! — воскликнула девушка, очень удивленная тем, с какой эмоциональностью воспринял рядовую, в общем, ситуацию, брат.
По счастью, ему хватило выдержки, чтобы не «дрогнуть лицом» когда их вежливо попросили «не мешать серьезным дядям», а вежливо попрощаться со всеми присутствующими и удалиться в сторону посадочного стола.
— Теперь я понимаю, сестренка, — с какой-то странной горячностью кивнул молодой человек. — Почему ты ищешь свой путь, где никто не посмеет тобой командовать и обращаться как, как…
Волконский слова правильного подобрать не смог, а потому махнул рукой.
— У тебя уже есть идеи? — тут же бросилась в атаку Светлана в надежде отвлечь парня от неприятных мыслей.
Не то чтобы идея, но… Первоначальные наметки имелись. И теперь парню очень хотелось попробовать из реализовать. Пусть и сам он оценивал свой план как «е****тый».
— О, да! — заверил тот. — Но мне понадобится твоя помощь с частью вопросов!
— Рассказывай, — потребовала девушка.
Внимательно выслушав не самый короткий список, она только кивала. В некоторых, особо заковыристых пунктах. Ее глаза чуть округлялись, но она ловила себя на том, что пока ничего невозможного брат от нее не требует.
— Мда, Паша, — выдохнула она, чуть покачав головой. — А что собираешься делать ты?
Вопрос был с легким подколом. Мол, если по большинству пунктов тебе требуется помощь, то что ты сделаешь сам?
— А я, Свет, отправлюсь в банк и сообщу, что они мне должны все деньги мира! — тут же откликнулся молодой человек.
Девушка улыбнулась. Потом присмотрелась к лицу шарящего по карманам переднего сидения брата. Оно было предельно собрано и сосредоточенно.
— Ты серьезно⁈ — воскликнула она.
Оба они понимали, что, в сущности, это самоубийство. Банк пойдет на все, чтобы не создавать такого прецедента. И в этом противостоянии клан очень даже вряд ли впишется за клановца.
— Да! — победно воскликнул Павел, вздымая над головой бутылку воды.
Светлана выдохнула. Уж она-то подумала, что парень и впрямь…
— Серьезно, — Кивнул он уже в ответ на вопрос сестры.
— Но как⁈
— Увидишь!
Глава 19
Глава 19
Все смешалось в доме Волконских. И грянул гром.
А началось все с почти обычного обеда. Правда, в этот раз, против своего обыкновения, отец не только присоединился к трапезе, но и остался за столом до самого ее завершения. Это был настолько неожиданное событие, что даже Сергей притих, недоуменно поглядывая на главу семейства. Что уж тут говорить о «заговорщиках». Надо ли говорить, что ли говорить, что именно их смутные предчувствия и оправдались?
— Светлана, Павел, — раздался негромкий голос отца, едва все собрались расходиться. — А вас я попрошу остаться.
Неприятное начало.
