Сергей Симонов - Система Енонла
- Второй, кончай стрелять, а то поджаришь меня, - крикнул Лугарев ведомому. Тьерри перестал стрелять из разрядника, ограничившись редкими очередями импульсных лазеров. Лугарев осмотрел свой небогатый арсенал, затем окинул взглядом вражескую машину. Внезапно ему пришла в голову озорная мысль.
Он выдернул из земли здоровенную брюкву, отряхнул ее, а затем, переведя "Циклон" в конфигурацию робота, запрыгнул на комбайн. Таргон был поглощен дуэлью с Тьерри и не замечал его. Лугарев вновь включил прыжковые двигатели и прыгнул на спину боевой платформы.
Он зацепился клешнеобразным захватом за рваный край пробоины, затем переполз повыше. Тонкая броня на спине платформы превратилась в решето еще во время воздушного боя. Цепляясь за края пробоин, Лугарев подобрался к одному из двигателей ориентации и несколькими ударами правой руки с укрепленным на ней лазером заколотил брюкву в сопло. Затем он снова включил двигатели, соскочил на землю и нырнул под комбайн.
Высунув голову с антенной на шлеме, он крикнул Тьерри:
- Заставь эту падлу повернуться вправо!
"Старкэт" Тьерри тут же скользнул в сторону, вытянул руку с разрядником и выстрелил. Ионная молния попала в корпус боевой платформы. И тут же заткнутый брюквой двигатель ориентации таргонской машины взорвался.
Мирия услышала удар по спине "Гортха", а затем подозрительный скрежет. Но она не обратила на него внимания, потому что второй вражеский истребитель продолжал маневрировать и изредка постреливал импульсными лазерами. Затем он вдруг сместился вправо и выстрелил молнией, расплавив броню и едва не уронив "Гортх". Мирия включила двигатель ориентации, пытаясь развернуть машину, стоящую на одной ноге. И тут же взвыла сирена, на приборной панели вспыхнули красные огни, сработал аварийный клапан, сбрасывающий внезапный скачок давления, но было поздно. Давление подпрыгнуло слишком резко, двигатель ориентации взорвался, тонкая, изрезанная лучами лазеров и молниями броня не выдержала вспышки взрыва. Внутри машины начался пожар. Мирия лихорадочно нажимала на кнопки, пытаясь привести в действие систему аварийного пожаротушения. Автоматика была, видимо разрушена взрывом, ручной запуск тоже не срабатывал, вероятно, цепи ручного управления также пострадали. Огонь стремительно распространялся по внутренним отсекам "Гортха".
Мирия поняла, что у нее остается лишь несколько секунд. В кабине появился дым. Второй двигатель ориентации еще работал, она развернула "Гортх" в сторону цели и открыла беглый огонь из большого и левого импульсного лазера. Температура в кабине стремительно росла, но она не обращала внимание на жару и удушливый дым. Утвердив перекрестие прицела на правой ноге вражеского истребителя, Мирия стреляла настолько часто, насколько позволяли конденсаторы лазеров.
Противник отвечал редкими очередями, отступая назад и вправо, затем ударил молнией. Мирия приняла удар на лобовую броню, продолжая стрелять. Кабина уже наполнилась дымом, так, что Мирия с трудом различала перекрестие. Под приборной доской заплясали первые языки пламени. Мирия продолжала стрелять. На правой ноге машины противника почти не осталось брони, и она всадила в эту оплавленную рану луч большого лазера, а затем очередь левого импульсного, настолько длинную, что лазер не выдержал и расплавился. Газовая колба треснула. Оружие отказало. Но большой лазер еще мог стрелять. И Мирия стреляла, пока чудом уцелевшая автоматика не отключила питание от перегревшегося оружия.
Противник отступал! Припадая на изувеченную ногу, яростно отстреливаясь импульсными лазерами, истребитель людей быстро удалялся. В этот момент в корпусе "Гортха" взорвался бак с ракетным топливом для двигателей ориентации. В кабину Мирии ворвалась испепеляющая волна пламени. Она почувствовала, как на ее правом боку загорелся хитин. Не в силах выдержать боли, она закричала и ударила по кнопке катапультирования.
Лежа под комбайном, Лугарев наблюдал за этой невероятной дуэлью. Охваченная пламенем таргонская платформа едва не добила "Старкэт" Тьерри. Он слышал, как его ведомый матерился по радио, отстреливаясь и отступая. Лугарев был искренне восхищен мужеством таргонского пилота.
- Катапультируйся, дурень! - шептал он, стискивая кулаки. - Сгоришь ведь!
Внутри боевой платформы что-то взорвалось, ослепительно белое пламя брызнуло из всех пробоин. И тут, наконец, люк на макушке боевой платформы отлетел в сторону, и катапультное кресло вышвырнуло таргонского пилота высоко в небо.
Лугарев выполз из-под комбайна с другой стороны, перевел "Циклон" в конфигурацию мотоцикла и помчался туда, где опустилось на парашюте таргонское катапультное кресло. Притормозив на полпути, он оглянулся на горящую платформу. Вражеская машина горела, все еще покачиваясь на одной ноге. Внутри ее один за другим гремели взрывы. Лугарев понесся дальше. До места падения таргонского пилота оставалось полсотни метров, когда позади послышался грохот. Боевая платформа, так же упрямо сражавшаяся за жизнь, как и ее пилот, рухнула на землю.
Мирия видела, как упал ее "Гортх". Но ей было уже на все наплевать. Все, что у нее осталось - нестерпимая боль. Единственной не сломанной левой рукой она пошарила на поясе. Но "игла милосердия" куда-то запропастилась, возможно, ее сорвало при катапультировании. Она заметила стремительно приближающегося человека на странной двухколесной машине. Мирия застонала от обиды. Судьба окончательно повернулась к ней спиной, даже не дав возможности достойно уйти из жизни. Неужели ей предстоит позор плена?
Лугарев подъехал к лежащему на земле катапультному креслу. Точнее, это было нечто вроде лежака. Парашют валялся в стороне. Но внимание Лугарева было приковано к таргону.
Вражеский пилот показался ему даже красивым. Что-то завораживающее виделось ему в осиной талии, тонком хоботке и огромных фасеточных глазах. У таргона не было ничего похожего на оружие, да и состояние вражеского пилота явно не подходило для драки. Пять из шести конечностей таргона были переломаны. Правый бок брюшка полностью сгорел, из черной дыры с обгорелыми краями хитина проглядывали трахеи.
Увидев Лугарева, таргон попытался пошевелиться, и заскрежетал от боли. Лугарев протянул вперед руки, раскрыв ладони, показывая, что у него нет оружия.
- Не бойся, - сказал он. - Ты великолепно бился. Я тебе помогу.
Лингафон на поясе его скафандра с грехом пополам перевел его слова на язык таргонов. Вражеский пилот пошевелился и что-то проскрежетал. Переводящая машинка произнесла странным монотонным голосом:
- Помогите... мне... умереть...
Лугарев вначале остолбенел. Затем он покачал головой, насколько позволял шлем скафандра, и ответил:
- Такой отличный пилот должен жить. Я отвезу тебя в госпиталь.
Он склонился над искалеченным таргоном, пытаясь хоть как-то помочь. Рядом со свистом опустился истребитель Тьерри. Он был здорово изуродован, особенно правая нога.
- Командир! Вы как? - спросил Тьерри через внешний динамик.
- Нормально. Посмотри, как там мой "Крестоносец"?
- Рук, считайте, нет, но до "Претории" долететь сможет. Двигатели в порядке.
- О'кэй. Опусти руку и подвези нас, - Лугарев поднял на руки на удивление легкого таргонского пилота и шагнул на опустившуюся титановую руку истребителя - трансформера.
Офицер управления полетами космического авианосца "Претория" с удивлением следил за почти что аварийной посадкой двух истребителей "Крусейдер - флайта". Никогда еще ему не доводилось видеть посадку настолько искалеченных машин.
Заведя "Крестоносца" в ангар и передав его техникам, Лугарев осторожно выгрузил из задней кабины пленного таргонского пилота. Впрочем, сам он предпочитал думать о нем, как о спасенном. Электрокар доставил его к транспортному лифту, далее он поднялся на несколько этажей и вошел в стеклянные двери госпиталя.
Медсестры ошарашенно вылупились на него. Дежурный врач выскочил из-за стола и застыл, глядя на огромное насекомое, безжизненно обвисшее на руках вернувшегося из боя пилота. Лугарев бережно положил таргонского пилота на накрахмаленную простыню каталки.
- Вытащите его, док, - сказал Лугарев. - Это - лучший из всех пилотов, с кем я когда-либо встречался. Он должен служить Вечности.
20
Ставка Верховного Командования Таргонской Империи.
Тарг, звездная система Тарг.
169-я линия времени.
Генеральный штаб Таргонской Армии уже третий период обсуждал только что полученный ультиматум Хрущева. Заявление звучало настолько серьезно, что они приняли решение привлечь к обсуждению Императрицу-Мать. Обычно Великая Родительница не участвовала в обсуждении военных вопросов. Но когда речь шла о выживании Империи в целом, последнее слово оставалось за ней.
