Иван Шавлюга - Телепатия. Проклятие языка (СИ)
Ах, как хочется порой убежать от проблем в другую реальность. Как бы вернуть забытую веру. Ведь хорошая была та забытая вера. Может мы зря отказались от той веры? Или скажем, хорош был политический режим в Великом Княжестве Литовском. Вот бы сделать так, чтобы история как бы изменилась, ведь будет лучше. А будет ли? Дело не в том, даже, что строй хорош. Он и был тогда для тех граждан хорош. Но мы-то другие. И как бы это сказать, вы пытаетесь вылезти из шкуры, характерной для своего времени, и залезть в шкуру прошлой эпохи. У каждой души есть как бы свой скафандр, состоящий из установок для своей эпохи, для конкретного времени. И вы пытаетесь снять этот скафандр и примерить себе другой. Он на вас не влезет. Душа как бы сама больше стала, как бы выросла. Хотя почему как бы? Она действительно выросла из детского скафандра, и залезть уже в него обратно не сможет. И не сможет она просто жить, будучи душой из 2121-го года, в 1410-ом году.
Сканеры круглосуточно бродят по городу, патрулируя улицы и вылавливая сектантов. Именно за ними началась такая охота, что где-то в городе были слышны выстрелы. Это пять человек заметили милицейский уазик и стали отстреливаться в одном из домов в новеньком квартале. Три фонаря были разбиты прямым попаданием, уже звенит сигнализация. Пока сектанты трясущимися руками прицеливались, уже три бойца проскочили через двор в подъезд и быстро открыли дверь с кодовым замком. Ещё пять выстрелов из окна восьмого этажа. Попали в какую-то машину, прямо в лобовое стекло все пять раз. Раздались крики жильцов, проснувшихся от жуткого мата и выстрелов. Зажигаются люстры в окнах и народ подниматься с кроватей. В голове у следователей стоит какая-то жуткая картина того, как ведёт себя социальная сеть: куча всяких безумных комментариев под видом странных личностей. Не слишком ли высокая активность в столь ранний час. И сообщения какие-то однотипные. Мало того, эти сообщения теперь стали содержать какой-то странный числовой код, словно это кто-то разгадывает какой-то математический ребус. Странные желания не только у следователей, но и простых завсегдатаях сети разгадать этот шифр. Народ просто сначала ничего не понимает, а просто наблюдает. Большинство нормальных людей всё-таки удерживаются от комментариев, потому что, уж что-что, а вот спорить с роботами бесполезно. Бесполезно отвечать на числовые коды, потому что тебя в любом случае неверно поймут. В глазах некоторых сектантов, откровенно вышедших в эфир с какими-то странными требованиями, читалась конкретная психическая болезнь. Восемь психопатов в прямом эфире шли по городу, демонстрируя оружия в социальной сети, и искали кого-то, естественно, чтобы убить.
Пять стрелков на восьмом этаже были арестованы быстро. Они надеялись на переговоры, а их сразу ранили в ногу и арестовали. Эти восемь человек на улице шли по городу так, словно они фильмов пересмотрели. Шли, шатаясь и отчего-то квакая и каркая. Из горла текла пена. Глаза расширены. Идут сначала по синусоиде, потом описывают круги, рыча и повизгивая от удовольствия скорой расправы с каким-то виртуальным противником, которого видят в сознании.
Затем восьмёрка стреляет. Становится ясным, что эти зомби на автопилоте ничего не соображают, потому что пули попадают друг в друга. Буквально один труп уже появился. Теперь семёрка смыкает какой-то круг, т. е. приближается к перекрёстку и той самой остановке, где должна быть и Железнова и Сенно.
— Странно, они там не поняли, что Ксения у нас? — спросила Алёна Игоревна у следователя Петьки, которого вид сектантов в порванных куртках насторожил.
— Ну, не знаю, может, ещё какой-то разработчик должен быть чего-то там.
— Так кто там ещё может быть за разработчик и чего?
— Ну, какая-то теория у них есть, чтобы создать такую телепатическую завесу. Почему мы вдруг едем по городу за ними. И тут слышим: вот здесь сектант, вот здесь, а тут пусто или ориентировка не совпадает. Нет, откуда такая вдруг неуверенность в своих способностях?
— Хочешь сказать, что это зеркало пытаются сбить?
— Ну, да, так, а это же Сенно, так я стреляю.
На перекрёстке стояла Оксана Сенно, которая громко кричала:
— Я не помню! Я не помню!
Кричала эту фразу постоянно и что-то больше ничего не могла сказать. Память словно заблокировала к себе доступ. Даже имя своё Оксана не могла вспомнить. Два человека по каждому пути с пистолетами, нет на четвёртом пути один человек. Все сектанты-сканеры окружили Оксану и выдвигали бессмысленные требования: взлетай, телепортируйся, чего-то там капай или перевоплощай в какую-то зверушку. А ещё это дерзкий дебильный идиотский смех как в поганых телешоу. Петька выстрелил и попал в одного сканера и тут же попал в сердце. Тут же второй выстрел и попадание в другого сектанта. Две мгновенные смерти. В мозгу у Оксаны короткое замыкание произошло. Она резко меняется в лице. Всё тело дрожит страшной дрожью.
Вдруг какой-то странный звон раздался с небес. Какой-то зелёный туман вокруг образовался, такой полупрозрачный и со странными образами, разумными естественно. Нет, не какие-то блики бесформенные, а странные какие-то машины, не едущие по дороге на колёсах, а парящие над трассой. И только потом было понятно, что это некое покрытие, обладающее электромагнитным эффектом. Сектанты разочарованно смотрели на это, временно опустив стволы. Ну, на несколько секунд они их опустили. И на несколько минут остановились и заткнулись. Спецназовцы за доли секунды до тумана начали бег. И уже во время светопреставления стали стрелять.
Ещё три убиты. Оксану через несколько секунд, дрожащую и мычащую уже что-то, повали на асфальт, и прикрыли с трёх сторон.
— Безродный! — крикнула Алёна Гвоздева, когда туман развеялся. И трое оставшихся сектантов окружены: — Твои бойцы окружены! Выключай автопилот, дебил хренов!
— Чё? Виртуал кончился, начался реал? — вдруг спросил зомби, — А чё с этими и кровь откуда? А чё тут мы? А чё реально происходит? А чё кино кончалось? Ребята валим!
Тут трое, как они посчитали, побежали. Бегом это сложно назвать, скорее это было падение на асфальт. Итак, арестовано всего уже тридцать человек сканеров. И всего было тридцать человек в реальности, согласно расшифровке, даже есть такие боты, мнимые люди, всего сорок виртуальных людей. Шизофрения — хорошо, чтобы создать эффект, что говорит весь город в гневе. А психопат паранормальными способностями обладает, и воздействовать на здоровую психику так сильно так раз таки может, причём так долго и имитируя многоголосье. Оксану вновь отправили в больницу, где на этот раз она может пролежать полгода, восстанавливая речь. И имя она вспомнит, и язык, и семью, вот только если чудо не произойдёт, то она никогда не сможет работать и нормально разговаривать, как взрослый с взрослым. Она так может и навеки остаться маленькой девочкой. И уже завтра утром она буквально и реально станет как пятилетняя девочка играть с куклой, точнее с ложкой как куклой, порой издавая дикие зверские крики словно она до сих пор в заложниках.
— Конечно, — говорила Ксения уже спокойно и с достоинством в голосе коллегам в лаборатории: — я всё понимаю, что служба есть служба, и в любом состоянии ты должна работать, но одна проблема: почему я до сих пор слышу мысли в сознании, что я агент и прогрессор с Венеры. Вирусы не работают, резерв активирован, а как были мысли о спецоперации, так и идут, и всякие вредные воспоминания остались. Так что не понимаю, как себя вылечить нужно, чтобы эта тяга вести спецоперацию прекратилась. Может, если бы я не работала здесь, то этого всего не было. Нет, просто я иногда слышу, что я пришелец из событийного пространства и я вот прямо агент. Меня вот специально как бы специально сюда направили. Вот и всякие планы спецоперации, которая вообще уже невозможна, вот держатся в голове. И есть тяга, опять-таки бессознательная, служить другому небесному народу и быть не от мира сего. Я конечно понимаю, что есть божественный генеральный план, есть генеральная божественная историческая линия, есть божественное информационное поле со всеми его ячейками. Но сколько можно по всему этому в мыслях носиться. В меня даже нанороботы влили, а слышу не только спецоперацию, но сущностей из параллельного мира. Мало того, я чрезмерно порой рассеянная и плохо помню некоторые события, которые нужно помнить, а вот то, что не нужно помнить — меня не просто смущает, а мучает. Мне постоянно снится эта Венера. Я теперь эту Венеру возненавидела. Можно мне просто отдохнуть, чтобы это всё прошло. Ну, мы же взяли почти всю секту. А я уже сомневаюсь, что если мы всю секту возьмём, то эти образы пропадут. Я понимаю порой, что эти воспоминания важны для следствия, но как это нужно применить. Ведь я и так всё важное сказала. И вообще-то восемьдесят процентов этих воспоминаний — это враньё Безродного. И я это понимаю. А вот избавиться от этих воспоминаний я не могу. Нет, может и не надо от них избавляться, но чтобы они силу такую не имели. Чтобы они просто были воспоминаниями, не вызывающими раздражения и тревоги. Я уже устала при помощи оператора «delete» удалять воспоминания. Их столько много, словно шлем их сам генерирует. Создаётся впечатление, что шлем сам генерирует все мои мысли, словно без шлема я уже не могу. И без Венеры не могу. И без божественного плана моей жизни. Хоть сделала целый оператор, который план жизни и показывает. И всё равно непонятно, что со мной такое. Я не знаю, в какого Бога верить. Потому что это враньё Безродного испоганило всё, во что я верила. Все постулаты православной веры поруганы. Все постулаты истории поруганы. Потому что в голове множество различных вариантов как развития веры, так вариантов развития истории. И ты не можешь грамотно ориентироваться во всех вариантах развития науки, культуры и религии. У тебя просто сил не хватает, чтобы снять все эти аффекты. Тем более всё цепляется одно за другое, другое за третье и так до бесконечности. Я не могу ориентироваться до конца в своей вере и истории. Если в биографии своей я могу ориентироваться, то в социальной памяти нет. И как я могу быть телепатическим диспетчером и слышать город. Конечно, я буду ощущать то, как гневается город, хотя на самом деле он просто спит и занят своими делами.
